Ясно, что все эти писания, в более или менее «художественной» форме в сумме черпают вдохновляющую их идею из единого «потока», независимо от того одобряют ли сами авторы эти идеи или нет, и что к тому же согласно общей тенденции таких работ или частным предубеждениям авторов, всегда источник происхождения относят к иудеям, масонам, или кому-либо еще; определенно сущностью всего этого и тем, что составляет, можно сказать, элемент «правдивости», является подтверждение того факта, что вся ориентация современного мира подчиняется определенному «плану», выработанному и внедренному некой тайной организацией; хорошо известно что мы сами думаем по этому поводу, и нам уже часто приходилось говорить о роли «контр-инициации» чтобы иметь необходимость настаивать на этом вновь.

Сказать по правде, можно и не быть «провидцем» чтобы отдавать себе отчет в таких вещах и в эпоху когда были составлены «Протоколы», возможно в 1901 г., и в эпоху, к которой восходит большая часть остальных работ, о которых мы упоминали, т. е. до середины 19-го века; тогда, несмотря на то что ошибок было меньше, было достаточно всего лишь довольно проницательного наблюдения; но теперь мы должны указать на некоторое обстоятельство, не делающее чести уму наших современников: если некто «честно» ограничивает доступ к достоверным фактам и к логическим следствиям из них, никто им не верит и не обращает на них внимания; если же напротив представляет те же вещи, как проистекающие из некой вымышленной организации, они сразу же приобретают аспект «документальности», и весь мир приходит в движение: странное следствие предрассудков вдолбленных в наших современников широко известным "историческим методом", и которые, в свою очередь, составляют часть взглядов в отношении выполнения рассматриваемого нами "плана".

Еще мы должны указать здесь на то, что согласно «фабуле» самих «Протоколов», организация, которая изобретает и распространяет современные идеи для достижения в конце концов мирового господства отлично осознает фальшивость таких идей; ясно что на самом деле должно быть именно так и это слишком хорошо известно; но в таком случае по-видимому принятие такой лжи не может быть по сути настоящей и единственной выдвигаемой целью, и это подводит нас к рассмотрению еще одного момента, на который указывает Эвола в своем предисловии, и который был вновь рассмотрен и развит в ноябрьском номере "Итальянской жизни", в статье, подписанной «Артос» и озаглавленной "Трансформация Царства".

На самом деле, в «Протоколах» содержится не только раскрытие «тактики», направленной на разрушение традиционного мира, что составляет их наиболее негативный аспект и соответствует актуальной фазе событий; также в книге содержится идея недолговечности данной фазы и последующего установления сверхнационального «Царства» — «Regnum», идея которая может быть рассмотрена как деформация идеи "Священной Империи" и других аналогичных традиционалистских концепций, которые, насколько помнит автор статьи, были разобраны в работе "Царь Мира".

Чтобы объяснить этот факт, «Артос» обращается к изменениям, которые под воздействием настоящей «субверсии», могут произойти с некоторыми элементами, изначально традиционными по своей природе, но которые пережили в определенном отношении самих себя, когда «дух» уже покинул их; и ссылается в подтверждение этого тезиса, на то что мы недавно говорили здесь в отношении "психических останков"; с другой стороны соображения относительно последовательных фаз современного отступления и в отношении возможного учреждения, в худшем смысле этого слова, настоящей "контр- традиции", для которой «Царство» явится ее прямым выражением в социальном устройстве, могли бы, возможно, способствовать освещению этого аспекта вопроса, который, если оставить в стороне особый случай с «Протоколами», является весьма небезынтересным.

Письма Гвидо Де Джорджио

Перевод с французского Виктории Ванюшкиной

Предуведомление к публикации писем

Получатель опубликованных ниже 23 писем, Гвидо Де Джорджио, похоже, был излюбленным собеседником Рене Генона среди других его итальянских корреспондентов. Собранные здесь письма — составляющие довольно значительную часть[39] корреспонденции, адресованной Де Джорджио — являются прямым свидетельством их искренней и бескорыстной (в самом широком значении этого слова: в переписке ни разу не затрагиваются ни вопросы личных пристрастий, ни проблемы, связанные с изданием работ и т. п.) дружбы. Доказательством этого служит не только эпистолярное обращение «Милостивый сударь и любезный друг», впервые появляющееся в письме от 1 ноября 1927 г. и крайне редкое для Генона, но и многое другое.

Рене Генон поверяет де Джорджио свои личные и даже конфиденциальные[40] семейные проблемы: неоднократно приглашает Де Джорджио погостить у него (и наоборот), эта встреча действительно состоялась в конце лета 1927 г.; напоминает де Джорджио о его замысле устроится в Блуа на преподавательскую должность; беседует с ним на самые различные темы, и всегда между друзьями царят взаимопонимание и согласие (Генон даже говорит о «совпадении»…).[41]

Подтверждением дружеского характера их отношений служит и разнообразие обсуждаемых ими вопросов, что, помимо того является ярким свидетельством полного и совершенного владения различными темами. Насколько нам известно, письма Генона к другим его адресатам, по крайней мере итальянским, пусть столь же богатые ссылками и сведениями, тем не менее, всегда сосредоточены на частных темах, специфических Leitmotive.[42] С Регини Генон говорит о масонстве и инициации, а также обсуждает те издания, в которых принимал участие его собеседник; с Эволой он обсуждает vexatae quaestiones, по которым он расходится с итальянским автором и соответствующими журналами, издаваемыми последним.

Из этих троих — Регини, Эволы и де Джорджио — именно последний пользовался полным и безоговорочным доверием Генона, и именно он с большим или меньшим успехом исполнял для него роль «редактора».

Даже из этой неполной переписки видно, что их сближал особый общий интерес к исламским братствам, и особенно к тарикату (tariqa) Alaouias, ветвь которого, как нам стало известно, существовала в Париже в 1927 г. Более того: сообщая своему корреспонденту об создании нового отделения, куда открыт доступ и европейцам, Генон не скрывает своей озабоченности: «Введение западных элементов — пишет он — нередко становится причиной отклонения». Тем самым здесь подтверждается факт существования тариката Alaouite, открытого для европейцев, задолго до появления сначала швейцарского, а затем парижского ответвления. К сожалению, после приезда Де Джорджио в Блуа эта тема исчезает из переписки, так как друзья несомненно воспользовались этим случаем для обсуждения этого вопроса вживую.

Собранная здесь переписка охватывает более чем четырёхлетний период, имевший особое значение для Генона: письмо, открывающее этот сборник, естественно, далеко не первое из всех писем, написанных Геноном де Джорджио, помечено 20 ноября 1925 г. и содержит в приложении различные отзывы о книге «Человек и его становление согласно Веданте»; последнее из тех, которые нам удалось найти, датировано 10 февраля 1930 г., и Генон говорит в нём о своём отъезде в Каир «возможно на четыре-пять месяцев». Здесь следует особо подчеркнуть следующее: Генон не упускает случая обратить внимание своего итальянского друга на то, что вопрос о поездке в Египет «стоял перед ним с 1911 г.», явно намекая на своё сближение со школой акбарийя (akbariya) Алиши аль-Кабира (Elish el-Kebir), произошедшее как раз в это время.

Все 23 письма, за исключением одного, посланного из Верхней Савойи 29 сентября 1929 г., отправлены из Парижа и Блуа. С периодом ноябрь 1925 г. — февраль 1930 г. связаны наиболее драматичные личные события в жизни Генона: болезнь и смерть его жены, позднее кончина её тетки; изнуряющий и безжалостный конфликт со свояченицей; принудительная разлука с любимой племянницей, двусмысленное поведение которой раскрылось позднее; самая настоящая травля — его засыпали письмами, полными оскорблений и угроз — со стороны определённых «католических кругов», близких Маритэну (Maritain), развёрнутая, по словам самого Генона, после выхода в свет его книги «Кризис современного мира».

вернуться

39

Мы попытались установить до какого времени продолжалась переписка Генон — Де Джорджио. Судя по письму Генона Эволе (отправленному 28 февраля 1948 г.), она длилась вплоть до смерти Генона в 1951 г., прервавшись лишь на время Второй мировой войны. Вот отрывок из этого письма, где он говорит о Де Джорджио: «Я тоже долгое время не получал никаких известий от Де Джорджио, но недавно он, наконец, ответил мне, и мы возобновили переписку; похоже он ничуть не изменился, а состояние его здоровья, к несчастью, по-прежнему оставляет желать лучшего». В другом письме к Эволе от 18.4.1949 Генон также упоминает письмо, полученное от Де Джорджио, в котором он сообщил ему о возвращении Эволы в Италию (после Австрии) и его госпитализации в Болонье. Совсем недавно в 492 номере … было упомянуто письмо от 22.3.36, адресованное «Г. д. Дж.».

вернуться

40

Всё, что должно было бы навеки остаться скрытым от бесцеремонного ока, уже давно стало достоянием публики, по крайней мере, в общих чертах. Поэтому мы не видим оснований замалчивать их или исправлять письма, в которых даны свидетельства «человеческой» составляющей Рене Генона.

вернуться

41

В письме от 6.4.28 Генон пишет ему: «Меня очень обрадовало, что вы полностью согласны с мыслями, высказанными мной в моей последней работе; впрочем, меня скорее бы удивило обратное. Указанные вами совпадения в моем тексте с тем, что было написано вами ранее, действительно крайне примечательны; я уверен, что это вовсе не случайность (да, к тому же, я не верю в «случай»)».

вернуться

42

Лейтмотив (на немецком в тексте) (прим. перев.).