— Я буду скучать по тебе. — Надия в отчаянии прижалась к своему кузену, а затем снова обняла Софию. — По вам обоим — очень сильно.

— Мы тоже будем скучать по тебе! — София плакала, не скрываясь, отчего Надия почувствовала себя немного лучше из-за собственных слез. — Я буду молиться, чтобы вы поскорее вернулись к нам.

— Я тоже, — прошептала Надия. Обернувшись в последний раз, она поднялась на маленький серебристый корабль и пристегнулась на пассажирском сиденье. Все остальные прощания уже были сказаны в апартаментах Софии и Сильвана — теперь оставалось только улететь.

Раст еще раз пожал руку Сильвану в человеческом жесте уважения, который Надия узнала, и поднялся на корабль рядом с ней.

— Хорошо, — сказал он, плавно включая системы корабля. — Поехали. Пришло время взлетать с музыкой.

Надия не знала, что это значит, но понимала, что покидает единственное место в галактике, где впервые в жизни была счастлива и по-настоящему свободна.

И несмотря на то, что она молилась о скором возвращении на материнскую станцию, продолжала отчаянно бояться никогда больше не увидеть ни ее, ни своих любимых Софию и Сильвана.

Меррик крутил штурвал своего маленького звездолета, направляясь в сторону крошечной сине-белой точки, которая, как уверяли его звездные карты, была планетой под названием Земля. Он слышал, что там нет ничего интересного, но все же очень давно надеялся попасть туда.

— Черт побери, — пробормотал Меррик, проводя рукой по короткостриженной голове. Волосы он носил короткие, потому что так за ними легче ухаживать. Наряду с массивным ростом семь футов семь дюймов и разноцветными глазами — одним золотым и вторым голубым — внешность делала из него того, кем он и так был. Головорезом.

Именно так его называли, когда Меррик рос на Транк Прайм. Головорез, бродяга, полукровка, сброд — он постоянно слышал эти эпитеты в свой адрес. Добрые люди на Транк Прайм не отличались терпимостью ко всему иному, особенно если это иное было с примесью крови Киндредов. А Меррик имел в своем наследии не одну, а две линии Киндредов: огненную линию Бист-Киндреда, которая вызывала в нем жажду крови и призывала убивать, и холодную линию Блад-Киндреда, которая лишала эмоций, когда он убивал. Холодная ярость, охватывающая его во время убийств, и массивная фигура делали из него мужчину, которого нужно опасаться и избегать.

Гибридная сила — научный термин, означающий, что полукровка вырастает больше, сильнее и быстрее своих родителей. Если скрестить льва и тигра, то полученное потомство будет превосходить всех остальных животных в округе. Тоже самое было в истории жизни Меррика. Даже в комнате, полной воинов Киндред, он на голову выше остальных и шире в плечах. А благодаря смешанной крови Меррик обладал половыми признаками обеих рас: брачным узлом Бист-Киндреда и клыками Блад-Киндреда. К сожалению, если у истинного Блад-Киндреда клыки вырастали только в момент гнева или возбуждения, то клыки Меррика были постоянно удлиненными. Они служили постоянным напоминанием о том, какая он ошибка природы — полукровка, которому вообще не следовало появляться на свет.

Несмотря на прохладу в маленьком звездолете, на Меррике была только черная майка и обтягивающие черные летные брюки. Шрамы на широких голых плечах свидетельствовали о том, что его жизнь была нелегкой, но они ничего не стоили по сравнению со шрамом на лице — извилистой белой линией, которая рассекала левую бровь и почти косалась разреза глаза, а затем спускалась вниз по щеке в виде изломанной загогулины. Эту рану нанес его собственный отец — или, по крайней мере, мужчина, с которым в то время жила его мать. Вскоре после этого Меррик покинул Транк Прайм и с тех пор был предоставлен сам себе.

О своем детстве на замерзшей планете он предпочел бы забыть. Тогда Сильван был единственным светлым пятном в черной яме его существования. Единственный настоящий друг Меррика.

— Так что же я должен был сделать, чтобы отблагодарить его за поддержку? — прорычал он про себя, снова поворачивая штурвал. — Испортить его церемонию соединения. Вот такой я друг.

Меррик летел точно по графику, пока триссианские пираты не поймали его в свою энергетическую паутину. Они хотели его убить, но Меррик был не из тех, кто легко сдаётся и умирает. Он спрятался в недрах корабля, устроив засаду на одного мужчину, и ждал, пока все поднимутся на борт его маленького звездолета. Меррик не собирался сдаваться без борьбы — и это была борьба, в результате которой все до единого проклятые триссийцы остались лежать у его ног кровавой кучей. Только их пилот, который остался на корабле, пока другие поднялись на борт звездолета, выжил, чтобы рассказать об этом.

Меррик почти ничего не помнил о бойне. Когда его охватила холодная ярость, перед глазами стояла только красная пелена. Не используя никакого оружия, кроме клыков, которые в ярости становились еще длиннее, рвал пиратов на части, вырывая им глотки зубами и расчленяя их голыми руками. И Меррик не останавливался — не мог остановиться, — пока все до одного пираты, осмелившиеся вторгнуться на его корабль, не оказались мертвы.

Потом, когда его руки покраснели до локтей, а лицо было испачкано кровью, Меррик пожалел, что убил их всех. Не из-за боли, которую причинил — они хотели причинить ему то же самое и даже хуже. А потому что ему было интересно, сколько информации они получили. Сколько всего обнаружило сканирование его звездолета? Их шпионский зонд считал все данные его корабля и просканировал все системы на предмет чего-нибудь ценного. Раскрыл ли он его секрет? Выяснять это было уже поздно — когда холодная ярость покинула его, триссианский корабль уже мчался прочь в черноту космоса, сокращая расстояние между собой и его звездолетом настолько, насколько это возможно.

Меррик злился на себя за то, что лучше не подготовился к нападению. Конечно, кто мог предположить, что пираты Триссиона будут преследовать его в системе Центавра? Честно говоря, он даже не мог понять, зачем им понадобился — триссийцы обычно охотились за толстосумами с огромными космическими яхтами, а не за такими оборванными наемниками как он. У Меррика было не так уж много — он путешествовал по жизни налегке, потому что никогда не знал, когда придется встать и уйти.

У него имелась только одна ценная вещь, и пираты никак не могли о ней узнать. Под корпусом небольшого звездолета находился маленький, но хитроумный механизм, генерирующий червоточины — разрывы в ткани пространства-времени, которые позволяли в мгновение ока перепрыгивать из одной точки огромной вселенной в другую. Учитывая, что, даже двигаясь со скоростью света, путешествие через одну галактику может занять миллионы лет, генератор червоточин был бесценным инструментом.

Правда сейчас генератор был нестабилен и не всегда работал. На самом деле он не давал покоя Меррику с момента атаки триссийцев, поэтому и пришлось лететь через солнечную систему Земли в ручном режиме.

Отчасти проблема могла заключаться в том, что генератор червоточин построен с использованием инопланетной технологии, которую Меррик раздобыл на заброшенном корабле. Честно говоря, он до конца не разобрался в механизме, хотя ему сразу стало ясно, для чего генератор нужен. Ему нужно было время, чтобы оценить ущерб и поработать над звездным пыльником, но нужно дождаться, когда окажется в безопасности на материнской станции.

Но несмотря на то, что нападение пиратов было жестоким и кровавым, не это занимало мысли Меррика на пути к материнской станции Киндредов. Нет, то, чем постоянно заняты его мысли, — это то, что произошло перед засадой, в Первом Мире — родной планете расы Киндред.

Прежде чем столкнуться с триссианцами, Меррик совершил паломничество в родной мир Киндредов — как оказалось, глупое и бессмысленное. Он отправился туда, чтобы очистить свой разум от постоянного соперничества двух своих сущностей и попросить прощения за кровавые деяния своего прошлого. Паломничество было не столько для себя, сколько для Сильвана — Меррик не хотел навлечь несчастье на церемонию соединения своего старого друга.