– Ничего не понимаю, но интересно как! – причмокивал он над томиком.

…Да, так вот: как раз в сентябре девяносто шестого года Крендель получил интересную наколку от одного прохвоста. Этот прохвост был студентом биолого-почвенного факультета и «набой» дал ни много ни мало, а на квартиру графини. Этот кретин так и сказал:

– Там живет настоящая графиня, ей графский титул еще Екатерина пожаловала.

Сибиряк, правда, попытался вычислить, сколько ж лет должно было бы быть графине, но не смог. Аргументов против у него не было, но что-то его крестьянскую душу настораживало…

Да, стало быть, графиня. А раз графиня, то, само собой, у нее жемчугов-бриллиантов видимо-невидимо.

– Ну не могли же все чекисты отобрать! – убеждал налетчиков студент-прохвост. Налетчики сомневались.

– Чекисты, значит, не смогли, а мы сможем? – чесал в затылке Крендель. Но студент-наводчик все щебетал и щебетал соловьем – дескать, живет графиня одна-одинешенька…

– Ага, – кивал Сибиряк. – И дверь у нее нараспашку…

Однако же, в итоге, налет решили все же совершить. План был намечен грандиозный: представляются бабке историками или журналистами, запихивают графине кляп в рот и валидол туда же (вернее, наоборот), потом собирают жемчуга в огромный мешок – и ноги в руки!

Сказано – сделано. Пошли наши друзья на дело. Надо сказать, графиня-то жила не где-нибудь, а на Невском, а проспект этот обладает магической особенностью – на нем всегда, и чаще всего в неподходящее время, встречаешь знакомых, причем, как правило – иногородних.

Только Крендель купил у метро газету, чтобы хотя бы знать, из каких они журналистов будут, как Сибиряк встретил какого-то капитана, своего однополчанина, с которым они вместе бедовали на мысе Дежнева. Бедовали так люто, что не зайти в кафе и не выпить по этому поводу было никак нельзя. Короче, через пару тостов стало ясно, что это надолго, и Крендель начал нервничать, потому что налет срывался. Вот тут в то самое кафе и зарулил Егорка Якушев. Крендель, увидев знакомое лицо, очень обрадовался и тут же взял Егора в подельники – а тот не особо и сопротивлялся – молодость, романтика в заднице играет и, честно говоря, уже достала опека дяди Жени и дяди Дениса – туда, мол, не ходи, этого, мол, не делай, твое дело – хорошо учиться…

Короче, Сибиряк остался пить с капитаном, а грабить графиню пошли Егор и Крендель.

…Первая неожиданность поджидала их прямо в нужной парадной – там на первом этаже находился опорный пункт охраны правопорядка, из приоткрытой двери которого доносилась песня в исполнении Газманова. Налетчики переглянулись.

– Это… это даже хорошо, – попытался успокоить напарника Крендель.

– Ну… смотря для кого, – дипломатично не стал спорить Егор, чувствовавший себя стажером.

Медленно, как будто мраморная лестница могла скрипеть, подельники стали подниматься на третий этаж.

– Похоже, информация у вас не «левая», – разглядывая лепнину, украшавшую парадную, шепнул Якушев. – Лестница явно «графская»…

– Если что, потом расскажешь! – кивнул в ответ Крендель. Наконец они остановились перед заветной дверью – солидной, с медной ручкой.

– Трудно не вышибить дверь, а решиться на это! – наставническим тоном высказал Крендель мысль чужую, но верную.

– Трудно не сесть, а выйти, – развил тему Егор, подражая «реальным пацанам» и стараясь выглядеть умудренным.

Крендель вздохнул, перекрестился и поднес было руку к звонку, но Якушев в последний момент его удержал:

– Погоди… Дай хоть на газету глянуть!

Старший налетчик протянул младшему купленную газету. Егор развернул ее и хрюкнул:

– Ну ты даешь! Это же… эротика! Мы что, ее о дореволюционных любовниках интервьюировать собрались?!

Крендель виновато вздохнул и, свернув газету в трубочку, решительно нажал на звонок.

– Толик, это ты? – раздалось за дверью.

Егору захотелось детским голосом ответить: «Я, бабушка!», но напарничек его опередил. Крендель был далеко не дурак и понимал, что представляться сотрудниками эротического издания было бы явным перебором. Выдать себя за историков? Но, как назло, он начисто забыл все, что вычитал из Блаватской. Поэтому он вышел из ситуации по-другому.

– Мосгаз! – рявкнул Крендель и сам ойкнул, вспомнив, что находится в Питере. Однако графиню, видимо, такой ответ настолько удивил, что она безропотно открыла. Крендель надулся от гордости, а Егор, удрученно глянув на напарника, вежливо обратился к хозяйке: маленькой опрятной старушке, растерянно хлопавшей глазами на пороге:

– Здравствуйте! Вы только не нервничайте…

– Ой, – прижала руки к груди и попятилась в глубь квартиры аристократка. – Что-то с Толиком?

– Да что ему будет, – успокоил ее Крендель, вваливаясь в прихожую и оглядываясь. Квартирка была что надо. Егору бросилась в глаза мебель из красного дерева и небольшая, но, похоже, мраморная статуя.

– Слава богу, – облегченно вздохнула старушка и всплеснула руками. – А то он в своем цирке новый номер отрабатывает: видите ли, удерживает на груди КамАЗ, груженный щебнем! Я так переживаю.

Налетчики растерянно переглянулись. Крендель собрал волю в кулак и, как старший, взял инициативу в свои руки:

– КамАЗ – это серьезно… Поэтому – работаем быстро. Так, бабуся – у нас времени мало. Это – ограбление! О-гра-бле-ни-е! Мы – бандиты! Не надо стоять столбом, можно охать, но не громко!

– Ты про фамильные драгоценности спроси! – шепотом подсказал Егор.

– Не учи ученого! – нервно огрызнулся Крендель. Оба экспроприатора суетились, опасаясь внезапного возвращения Толика, вылезшего из-под КамАЗа. Онемевшую графиню они под руки отвели в гостиную и усадили в глубокий диван. Егор нашел пакет с медикаментами и сунул старушке в руки.

– Правильно! – одобрил действия «стажера» Крендель. – Бабуся сама выберет, что от сердца помогает. Так, все – дуй быстро в соседнюю комнату и шукай там золото-бриллианты. И – шевелись, родной, а то нам самим гипс от черепно-мозговой травмы понадобится!

(Дальнейшие события показали, что последней фразой мастер-налетчик сам себя сглазил.) Егор шмыгнул во вторую комнату, однако найти там ничего не успел. Его внимание привлекла большая семейная фотография, висевшая в красивой рамке на стене. На снимке огромный человечище держал на руках семь-восемь взрослых родственников.

– Мамочка! – ойкнул Егор и некоторое время, словно завороженный, смотрел на фотографию, не двигаясь, потому что колени внезапно ослабли. Из ступора его вывел донесшийся из гостиной звук тупого удара с последующим странным чмоканием. Якушев метнулся обратно к подельнику с бабусей. Мизансцена в гостиной выглядела следующим образом: графиня сидела на корточках перед Кренделем, лежавшим на полу в позе политрука, первым шагнувшего из окна и поймавшего подлую фашистскую пулю. Голова неподвижного налетчика была вся в крови.

– Вы чего это? – растерянно спросил Егор. Он начал затравленно озираться, испугавшись, что в квартиру все-таки незаметно вернулся Толя.

– Ох, голубчик, не доглядела я! – запричитала графиня, судорожно ища в пакете с медикаментами бинт и йод. Рядом с поверженным напарником охреневший вконец Якушев увидел огромного бронзового орла, мощно и гордо раскинувшего свои крылья. Постепенно до Егора дошло, что же случилось…

А дело было в том, что Крендель своим пытливым взором усмотрел, как ему показалось, тайник в старинном резном книжном шкафу. Профессионал квартирных разбоев дергал дверку и так и сяк и наконец уперся ногой и рванул. Шкаф качнулся, и сверху упала бронзовая птица, клюнув налетчика прямо в темя. Весившая килограммов десять скульптурная композиция стояла на самом краю шкафа, высотой три с половиной метра, поэтому птица спикировала со скоростью достаточной… Егор застонал, будто ранили его самого, подхватил бесчувственного Кренделя и потащил к двери, на ходу укоряя хозяйку:

– Не по-людски это, бабушка! Он же вам ничего плохого не сделал.

Графиня меленько кивала и виновато разводила руками. У самого порога графской квартиры Крендель застонал, начиная приходить в себя.