Поудобнее пристроив заплечный мешок из кожи, Алеш направился в единственный коридор, который был выходом из этого помещения.

Ставка

Опыт общения с демоническими сущностями дал мне основания утверждать, что эти существа напрочь лишены такого свойства, присущего всем разумным, как совесть. Наш внутренний судья, говорящий, что хорошо, что плохо. Для них не существовали понятия правды и лжи. Они мешали правду с обманом, запутывая в свои сети любого, кто им поверил, если демону выгодно сказать правду, он скажет ее. А потом сто раз обманет. По крайней мере, так считал я. Демоны преисподней, ненавидят всех живущих наверху, они живут и дышат своими обманами, которые облекают в правильные слова. Придумывая ложные истины, стараются внедрить их в сознание разумных. Меняя полюсами привычные нам понятия, то что мы считаем это плохо, они будут утверждать нет, не правда, это хорошо, и подведут под обман свои обоснования. Как, например, он пытался обмануть меня, что они этакие благородные санитары, очищающие род разумных от пороков. Такие вот измышления попадают на благодатную почву завистников, сребролюбцев, властолюбцев и просто слабых, дают свои всходы, увеличивая число демонопоклонников. Поверить демону на слово, это значит перестать уважать себя. Поэтому я решил ритуал подчинения демона совершить до конца и посмотреть, что же из этого получится.

Демон, на которого стала капать моя кровь, принялся орать от боли и ужаса, и мне пришлось наложил на него безмолвие, чтобы он не собрал своими криками всех орков в округе. Моя кровь на его груди вспыхнула не красным, а каким-то золотистым огнем, обжигая и заставляя посланца Преисподней, корчится и безмолвно открывать рот в немом крике. Его так трясло, что казалось сейчас разорвет на части.

На крик заглянул часовой и увидел меня, стоящим на коленях с ножом над демоном, грудь которого ярко пылала. Он вытаращил глаза и застыл с открытым ртом. Что бы как-то объяснить происходящее я кровожадно облизнулся.

— Демон скоро поджарится. Есть будешь? — спросил я часового. Орк еще сильнее открыл глаза, хотя казалось бы куда уж шире? Замотал отрицательно головой и сразу же скрылся. Теперь репутация мне обеспечена. Вот только хорошо это или плохо, покажет время.

— Тебя как зовут, рогатый? — спросил демона, проверяя результат проведенного ритуала. Только говори правду.

— Мардаиб, мой сахгиб, — подчиненный магией демон, корчился, стонал, его буквально всего выворачивало от необходимости говорить правду. Он говорил медленно, с трудом. Дышал тяжело и с хрипом, но отвечал, не в силах сопротивляться заклинанию. Слово сахгиб, которое он произнес, обращаясь ко мне, по-видимому, означало господин.

— Откуда ты? — я продолжал допрос.

— Из Клана демонов Изменений, сахгиб.

— Где обитает этот клан?

— Мы прислужники в Преисподней.

— А Кураме почему служите? — я задавал вопросы быстро и также без раздумий, хотя демон с трудом отвечал.

— Курама обещал нас возвысить, дать власть и рабов, если мы будем служить ему, а не Творцу. Наш клан и клан прислужников Пожирателей согласились.

Мне не было жалко это отродье, сидел бы у себя в Чистилище и занимался своим делом, так нет, вылез. Рабов захотел и власти.

Больше допросить его мне не удалось, за стенами шатра раздался голос Ленеи.

— Я от Верховного вождя, к Левой руке с поручением. Не зная куда спрятать демона я, огляделся, махнул рукой и отправил его в сумку, в пространственный карман. До этого такой способ переноски живых существ я еще не пробовал, но и прятать демона в шатре тоже было негде. Демон исчез, не успев пикнуть, а я уселся на подушки.

— К нему нельзя, он там демона поджаривает и скоро будет есть, — ответил громким шепотом часовой. Ну вот, как я и предполагал, слухи начали распространяться. Болтун находка для шпиона, с легким раздражением подумал я и крикнул, — пропустите посланника!

Ленея вошла, внимательно огляделась, и, не говоря ни слова, уселась напротив. Она изучала мое лицо, как будто хотела найти ответы на свои вопросы, а, может быть, желая понять, я это, или кто-то другой прячется под моей личиной.

— Привет сестренка! — изобразил я радость от встречи и закинул пробный шар, в каких мы с ней теперь отношениях?

Девушка прикусила нижнюю губу, глаза ее вспыхнули и погасли. — Ты мне не брат, хуман, — с трудом проговорила она. — Ты лжец и обманщик, как и твой снежный эльфар.

— Здрасти! — я возмущенно слегка поклонился, с чего бы это такое начало. Я что украл у нее что-то, лишил невинности, поматросил и бросил? Причем лжец и обманщик имеют один и тот же смысл и повторенные в связке, на мой взгляд, вообще лишены смысла. Хотя, с другой стороны, у женщин свое мироощущение. Мне так до конца непонятное и, скорее всего, для меня, «солдафона», непостижимое.

Я сурово нахмурил брови, сузил глаза, чтобы показать ей свое недовольство и спросил: — Ленея, к чему эти слова? Я тебя не обманывал. За Гради-ила говорить не буду, не видел его давно. К тому же, я рад тебя видеть живой и здоровой.

Она поморщилась, как будто прожевала что отвратительное на вкус и сбила мой настрой. Мне пришлось замолчать, так как я не знал, что еще можно сказать в сложившейся ситуации. Неожиданно, я почувствовал себя виноватым. Орчанка сидела и просто размазывала меня своим взглядом, обвиняя не понятно в чем, а мне захотелось срочно оправдаться. Нелепая ситуация, порождающая состояние неуверенности. И хотя вины за мной по моему определению не было, я почувствовал себя почти мерзавцем. Это чувство было настолько неправильным и противным, что я возмущенно вместо оправдания перешел в наступление.

— Скажи прямо, — спросил ее я, — чего ты хочешь?

Она встала с проступившими слезами и ответила, — Уже ничего, чурбан! — и пошла на выход. Я остался сидеть, огорошенный ее словами, глядя ей вслед.

— А приходила зачем? — крикнул вдогонку.

— Иди к вождю, — не оборачиваясь ответила девушка и вышла.

Вот же блин, умеют бабы испортить настроение, вроде и не сделал ничего плохого, и сказано мало — врун обманщик и чурбан, а ощущение после разговора с Леней такое, как будто совершил нечто ужасное, чему нет оправдания. Как будто меня окружили незримые судьи и вынесли вердикт — негодяй и подлец! Виновен! Настроение было испорчено, и, злясь, я направился к шатру вождя.

Охрана меня пропустила беспрепятственно, заходить спиной не стал, смело вошел в шатер, прошел к своему месту и, не давая хану возможности прочитать мне нотацию, строго на него посмотрел. Посмотрел так, словно он виноват, пусть тоже прочувствует.

— Язык покажи! — посмотрел на розовую лопату в пасти орка и сказал: — хватит жрать мясо. Трик есть только лепешки, пить гайрат и еще можно овощи. К чему я это сказал? Первое, это месть за Левую руку, что он выставил меня на растерзание, второе, это продолжение усиление своего влияния на хана, а, в — третьих, я срывал на нем свое раздражение, и это было главным. Налил в ложку эликсир и дал выпить.

— Ты чего такой злой? — на меня посмотрел Правая рука.

— Так это он, наверное, с Леней встретился, — на меня искоса посмотрел Великий хан, — а она по-видимому сиську пососать не дала.

— Правильно сделала, — решительно высказал свое мнение Карам, — нечего было от откупа отказываться. Ему такой подарок сделали, а он… — «Мне не надо откупа»! — очень похоже передразнил меня Быр Карам.

Дед шаман все это время молчал, как будто это не касалось его внучки.

Неожиданно проявился демон, который стал мне нашептывать: — Скажи, что ты не хотел, чтобы тебя обвинили молодые орки, что девушку получил не по заслугам. Что будешь сражаться за нее, как и все.

— Ты с ума сошел, зачем мне за нее сражаться? Я был ошарашен таким предложением.

— Если ты это не сделаешь, тебя отвергнут Гремучие змеи, только ты сможешь сражаться за нее из рода, да еще сынок Правой руки. Ее дед этого ждет. Если ты это сделаешь, он будет тебе помогать во всем. А не сделаешь, станешь врагом на всю жизнь.