– Идите же ко мне, – зловеще улыбаясь, шептал он, – приведите ее ко мне.

– Ну а когда ты вернешься в Шадизар с Ключом и Сокровищем, что тогда?

Дженна с удивлением уставилась на свою спутницу. Она даже не задумывалась об этом.

– Ну, я буду жить во дворце, как и раньше, – на ее лице отразилась какая-то тень неудовлетворенности, но что еще она могла предположить? – Это моя судьба и предназначение, – заключила она.

Зула только хмыкнула.

Сама не понимая почему, Дженна чувствовала себя совсем разбитой и рассеянно переводила взгляд с одного из своих спутников на другого. Конан по-прежнему ехал впереди, за ним Акиро с Малаком, а замыкал их процессию Бомбатта, напряженно всматривавшийся в окружавшие их склоны, словно принюхиваясь к запаху опасности, которая могла бы подстерегать их повсюду, разлитая даже в предвечернем кроваво-золотистом свете солнца.

Но все же больше всего ее мысли занимал Киммериец. Он был так непохож ни на кого из известных ей людей и персонажей. Такие, как Акиро и Малак, попадались в сказках, рассказанных ей ее служанками. Но высокому северянину не находилось места в этих историях про утонченных принцев и изящных принцесс. Дженне никак не удавалось разобраться в тех чувствах, которые он внушал ей. Они не были похожи на те, которые описывались в стихах и песнях. Да и трудно было бы представить его героем этих песен, вручающим золотую розу в хрустальных каплях росы, чтобы напоминать о себе, когда он уедет в дальние страны, и всякое такое. Скорее уж он перекинул бы ее через седло перед собой и… а что потом? Она не могла себе даже представить, но что бы он ни сделал – это всегда будет не так, как описано в сказках.

Зула, наверное, могла бы многое растолковать ей. Но что-то мешало Дженне спросить ее напрямую. Она решила постепенно подвести ее к разговору о Конане.

– Женщины-воины, – начала она, – это так странно. Это обычно в твоей стране?

Темнокожая женщина кивнула:

– Наши горы окружены недругами. А нас очень мало. Мы не можем позволить себе роскошь предоставить лишь мужчинам браться за оружие. Все должны уметь воевать, если мы хотим выжить.

– Я даже не знаю, есть ли в моей стране женщины-воины, – Дженна заинтересовалась этой темой. – Скажи, а я смогла бы стать воином? – спросила она, справедливо полагая, что такая жизнь сильно отличалась бы от поднадоевшего ей существования в дворцовых стенах.

– Быть может, если твоя воля выдержит тяжелые тренировки, испытания, лишения. И если у тебя хватит решимости. Это тяжелая жизнь, и главное – нужно всегда быть готовой к смерти. Собственной смерти или гибели близкого человека.

Дженна тихо, стараясь не задеть женщину, спросила:

– Т'кар. Ты назвала его твоим боевым товарищем. А он… он был твоим возлюбленным?

– Любовником? Да, и я тебе скажу, лучшим любовником из всех мужчин, которых я знала.

– А как… как это все началось? Между тобой и Т'каром?

Зула рассмеялась, словно вспомнив о чем-то веселом:

– Многие женщины хотели быть с ним. Еще бы – такой красивый и мужественный. Я сказала, что любая, которая захочет разделить с ним ложе, должна будет сначала выйти на поединок со мной. Никто не рискнул сразиться, а когда Т'кар увидел это, он пригласил меня в свой дом.

Дженна задумалась. Все это было так непохоже на то, что рассказывалось в сказках.

– Значит, ты просто решила быть с ним, сама выбрала его. Мужчинам это нравится?

– Некоторым – да. Настоящим мужчинам. А остальные боятся таких женщин. У них кишка тонка.

– А кого из тех, кто едет с нами, ты выбрала бы? Может, Малака, а?

– Ну, скажешь тоже. Ничего себе шуточки. Если серьезно, то я выбрала бы Конана.

– Потому что он спас тебе жизнь? – Дженна, сама не понимая почему, закипела от гнева. – А почему не Бомбатту?

– Этот считает, что грубость добавляет ему силы. Хотя его ничего не стоит привязать к себе. А Конан может быть сильным и добрым одновременно. Привязать его – нелегкое дело, если вообще это возможно, пока он сам не захочет. А лучше уж спать с кроликом, чем с мужчиной, который тебе легко достался.

Зула искоса посмотрела на Дженну, и та, понимая, что ей не удалось скрыть своего смущения, покраснела еще больше.

– Не бойся, девочка, я не собираюсь отбивать его у тебя.

– Отбивать?.. У меня… Да ведь он и не мой вовсе… – Она выпрямилась в седле и, подражая голосу Тарамис, величественно произнесла: – И не называй меня девочкой. Я – женщина.

– Конечно. Извини, Дженна. – Зула помолчала, прежде чем продолжить: – У моего народа есть обычай. После смерти любовника я не могу спать ни с одним мужчиной в течение года. Если бы вчера погибла я, то Т'кар поступил бы так же.

Настал черед Дженны ехать молча, переваривая все услышанное. Мало что могло помочь ей. Никто вокруг не собирался вступать с ней в поединок за Конана, если бы даже она знала, как нужно драться. И если бы она была уверена, что именно это ей нужно. А что касается остального… Она, как бы невзначай, спросила:

– Зула, ты тут говорила что-то, кажется – спать с мужчиной. А что это такое?

– Видят боги! – воскликнула Зула. – Да ты и вправду ребенок.

Дженна уже открыла рот для гневного окрика, но замерла, так и не закрыв его. Перед ними открылась новая гора, вернее, половина горы – потому что ее вершина исчезла много веков назад. Даже с их места было понятно, что за этими обломанными склонами скрывается большой кратер.

– Конан, – прошептала она, а затем громко крикнула: – Конан! Там Ключ! Я чувствую, как он тянет меня. Он там – в кратере!

Она резко пустила свою лошадь в галоп.

– Стой, Дженна, – уже в десятый раз крикнул Конан, понимая, что уже поздно. Она не только доскакала до самого верха, но и перевалила через гребень на ту сторону и скрылась из виду.

Изрыгая проклятья, он рванулся вслед за нею так быстро, как только мог двигаться в гору его конь. Остальные отстали, но Конану было не до них. Он доскакал до гребня и замер, пораженный открывшимся зрелищем.

На дне гигантской впадины лежало озеро. Даже легкое дуновение ветерка не нарушало зеркальной глади. По двум сторонам озера возвышались отвесные обрывы. Впереди под ним был небольшой пляж с черным песком, окаймленный полосой кустов. Лошадь Дженны была уже на полпути к кромке воды. А на другом берегу возвышалось огромное сверкающее сооружение, вид которого заставил волосы на затылке Конана встать дыбом.

Когда он наконец поравнялся с Дженной, ее взмыленная лошадь уже, шумно фыркая, пила воду из озера. Сама же она не отрываясь глядела на хрустальные своды и башни. Высокие стены кратера раньше времени сгустили вечерние сумерки над берегом озера.

– Ключ во дворце? – спросил Конан.

Дженна радостно кивнула:

– Да, я чувствую, как он тянет меня.

– Тогда нам нужно выбраться из кратера и обойти гору с другой стороны. По-другому туда можно добраться только вплавь.

Первыми их нагнали Бомбатта и Зула, затем Акиро и, наконец, Малак, со второй лошадью в поводу.

– Все в порядке, дитя? – взволнованно крикнул Бомбатта, и в тот же миг, словно эхо, раздался голос Зулы:

– Дженна, с тобой ничего не случилось? – Человек со шрамом и чернокожая женщина недоверчиво переглянулись.

– Только здесь, – настойчиво сказала Дженна, – это – единственный путь.

– Но как? – спросил Конан.

Даже Бомбатта недоверчиво посмотрел на девушку.

– Можно проехать в обход, малыш. Какая разница?

– Нет, только здесь, – повторила Дженна.

Малак неожиданно соскользнул с лошади и деловито направился к зарослям кустарника. Через минуту он вновь показался оттуда, таща за собой длинную узкую лодку из кожи, натянутой на деревянную раму. В руке он зажал несколько тонких бечевок и костяных крючков.

– Я думаю, местные рыбаки не очень обидятся, если мы воспользуемся их посудиной. Весла там, внутри.

– Очень кстати, – пробормотал Акиро. – Даже слишком удачно, чтобы быть случайностью.