– Зачет принят! – произнес рефери-майор. – А ты, Бандера, хотя бы своих не мочил, как «духов». А грохнул бы нового взводного, своего же, заметь, взводного, и что тогда?

– Да ладно, Гиря, я же не специально. Ну не могу я сдержаться, когда мне же юшку пускают. А он ничего, подходит!.. – Это было уже об Андрее. – Боец, хоть и соплив еще, но боец!

К Филину потянулась лопатообразная ладонь, чтобы помочь подняться. А вот это было уже зря! Отработанным до рефлекса айкидошным захватом Андрей опрокинул сержанта на землю и взял «на болевой».

– А ведь подходит, а, Гиря! – орал Бандера от боли. – Хитер, а? Не силой, так хитростью, а! Пусти, Филин, пусти, говорю! Все!

Андрей отпустил и почувствовал, что подняться сил уже не осталось. И тут какая-то сила вознесла его на ноги – это Бандера одной рукой, за шиворот, поставил лейтенанта на ноги.

– Ай, молодца-а, Филин! Ну, теперь ты наш, командир, наш, «краповый», поздравляю, Филин!..

Такая была история их «окончательного» знакомства – Сашка всегда, от широты всей своей огромной души, уважал сильных духом мужиков, справедливо полагая, что в спецназе хлюпикам делать нечего...

Сашка Черный... Дорогой ты мой Бандера!.. Огромный, сильный, бесстрашный человечище, с неподкупной, доброй душой... Сколько раз ты выручал не только всю РДГ, но и раньше, до Отряда, когда еще служил свою срочную службу разведчиком в ОДШБр [1]там, в Афгане...

Вот про ту твою службу, Саня, я и хочу рассказать! Ибо то, что ты делал там, еще много лет оставалось в бригаде «солдатскими легендами»...

Ну, что, вперед, мой дорогой читатель?

Проживем эти годы вместе с Бандерой еще раз!..

...Все начиналось в октябре 1983-го, когда, после полугодичной сержантской учебки города Гайжюнай, из ТуркВО [2]в Афган прибыли новоиспеченные сержанты – младший командный состав, так сказать... В отдельную десантно-штурмовую бригаду, перебазировавшуюся к этому времени с севера Афгана, из Кундуза, в Гардез... Легендарную бригаду, надо сказать!..

...Ему, Сашке Черному, поначалу было довольно тяжело...

Нет! Тяжело-то было всем!.. Тут, на чужой земле, между солдатами-«срочниками» складывались особые отношения... Особенно в этой части! Десантно-штурмовой... Кто-то успел прослужить в Афгане уже полтора года, кто-то меньше, но специфика «штурмовиков» была такова, что все они уже по многу раз сходили на «боевые» и потому смотрели на прибывший «молодняк» как на дебильных детишек...

Ну а чтобы «детишки» «не шалили» особо, их по прибытии в часть тут же, так уж было заведено, «поставили на свое место» «дембеля» и «старослужащие», надавав от всей души по сусалам и отправив на хозработы... В виде профилактики... Чтобы они поняли, что такое «тяготы и лишения воинской службы»...

Не получилось такое «кино» только с одним из прибывших в бригаду «молодых» сержантов...

Его «профилактика» закончилась для роты тем, что четверо «дембелей» и трое «дедушек» отправились на коечки местного медсанбата с «ранениями различной степени тяжести»... А попросту с переломанными челюстями, кое-кто руками, а кое-кто, а были и такие, и ногами...

И когда его, этого «молодого», вызывал к себе, под конвоем(!), командир батальона, чтобы разобраться с бунтарем «по полной программе», он еще не знал, кого увидит...

– Товарищ подполковник! Младший сержант Черный по вашему приказанию прибыл!

Комбат оторвал взгляд от карты, которую рассматривал до появления «нарушителя распорядка», и... взгляд его «замер»...

Перед подполковником посреди кабинета по стойке cмирно стоял... Голиаф!.. Илья Муромец!.. Ну, или кто там еще...

Этот молоденький паренек поражал своей статью наповал... Вот интересно! Так, в виде бреда! А что, если бы комбатом была бы женщина?..

Перед подполковником стоял безусый, молоденький совсем еще гигант, за два метра ростом. Песочная «афганка», казалось, вот-вот разойдется по швам на его широченных плечах, а на бицепсах... На бицепсах, и подполковник это заметил сразу, в рукава стандартной «афганочки» были вшиты дополнительные клинья – на первый взгляд казалось, что мощные, накачанные бедра паренька были все же поменьше в объеме, чем его бицепсы!.. И слава богу, что в бригаде была принята форма одежды ВДВ, то бишь расстегнутый воротничок так, чтобы был виден полосатый треугольничек «души» [4], иначе сержанту постоянно доставалось бы от командования за нарушение формы одежды – никакой воротничок на этой шее попросту не застегнулся бы! Да и самой шеи-то, как таковой, у сержанта не было – огромные бугры мышц росли напрямую от ушей к плечам!..

И кулачищи!!! Именно они, размером чуть ли не с двухпудовую гирю, больше всего и поразили командира батальона... Нет, он и сам был отнюдь не карликом, характер имел совершенно не «покладистый», и увесистость его кулаков кое-кто в бригаде уже успел отведать... Именно поэтому-то подполковник и сумел с первого же взгляда оценить «это явление», стоявшее теперь перед ним по стойке cмирно...

Комбат усмехнулся в свои роскошные пшеничные усы, потому что уже прямо сейчас, в эти первые секунды знакомства, понял для себя, что наказывать этого парня он ни за что не станет, потому что перед ним стоял настоящий воин. Правда, «младшой» скорее всего этого еще и сам пока не знал, но командир-то на то и командир, чтобы видеть таких «за три километра»...

Но постращать его, чтобы неповадно было, он был просто обязан!..

Подполковник вышел из-за стола, пряча в усах ухмылку, «соорудил» на лице свирепый взгляд и приблизился к сержанту.

– Доложите, младший сержант, какого фуя в вашей роте семеро младших командиров, из которых два «замка», два «комода» [5]и трое командиров «троек», в одночасье попали в медсанбат?!! – рявкнул он прямо на ухо Сашке. – У нас что, был ночной «духовский» налет на гарнизон, а я его проспал?!!

– Товарищ подполковник...

– Молчать!!! Жопе слова не давали!!! Я спрашиваю, младший сержант!!! Почему рота потеряла столько сержантов всего за один вечер?!!

– Я...

– Молчать, сопля зеленая!!! Я еще раз задаю тебе вопрос, придурок!!! Познакомить тебя, что ли, с «особистом» бригады?!! В дисбат, в Союз просишься, дезертир, мать твою?!! Что, все штаны обосрал со страху?!!

И в этот момент подполковник заметил, что у парня что-то изменилось в глазах... Они, эти глаза, полыхнули каким-то странным, холодным огнем, прищурились слегка и стали, словно у разъяренного быка на испанской корриде, наливаться кровью...