Этот же язык — смесь всяческих вещей, и его можно использовать yмeло, созидательно н артистично, чтобы говорить вещи, которые нельзя выразить обычным путем, как, например, взять Шекспира в сравнении с обыкновенным детективом. Поэтому дело в том, что нам надо работать для того, чтобы пользоваться этим языком для правильного общения. А каждый раз, когда мы не вступили в коммуникацию, мы промахнулись. Если хотите, можете назвать это грехом; если хотите, провал коммуникации — это грех. Это всего лишь слово — не то, чтобы я стоял за него горой, но лишь чтобы показать значение всей ситуации. Видите, очень трудно общаться на этом языке, но это тот вызов, который нам брошен. Я не вижу тут другого пути.

?: Будет разумно проанализировать, почему вы промахиваетесь, не так ли? И не будет ли ответом постоянно то, что вы отступили от принципа чего бы там на самом деле ни было? Так, что у вас недостает верной идеи принципа.

БОМ: Ну, нет. Я думаю, что это совсем не так — что принцип, данный вам, абстрактен; он — не часть вас. А часть вас — ваши привычки двигать мускулами, что частично является результатом вaшero способа думать превербально с раннего детства. Ваши нервы и мускулы установлены определенным образом так, что вы не можете не промахнуться, исходя из тех условий, в которые вы поставлены, как вы запрограммированы. Я думаю, именно так вы испытываете это. Вы пытаетесь и промахиваетесь, правильно? Вы снова пытаетесь и снова промахиваетесь. Теперь, возможно, с помощью умелого учителя или при достаточно бережном внимании вы начинаете видеть некоторые из своих движений, которые ведут вас к промаху. Вы постепенно нащупываете, как вы можете их изменить, и медленно движетесь в сторону цели. То же верно и в коммуникации или в любой другой сфере. Следовательно, вы не осуждаете себя за промах и не называете это грехом, поскольку это отшвырнет вас назад, понимаете? Но вы, скорее, говорите: Ну что ж, вот все, что произошло, и этому есть какая-то причина, и она — во мне, в моих условиях, понимаете? Каждый находится в своих условиях согласно собстренной истории. Эти условия — в такой жe степени мускульны, в какой они — в идеях и эмоциях. Если вы не натренированны определенным образом, вам будет довольно-таки невозможно проделать эти движения — или же если вы никогда не обращали на них внимания.

?: За подходом Александера и Фельденкрейса к работе тела, конечно, — все это движение.

БОМ: Да. Например, методом Александера вас тренируют не словали, а на самом деле толкая вас, чтобы заставить делать те или иные движения.

?: А здесь разве нет опасности того, что, всякий раз пиная кошку, я буду говорить: «О, это не грех, я просто промахнулся и пнул кошку»? (Смех.)

БОМ: Если вы не против того, чтобы пинать кошку, то здесь нет проблемы.

?: Вы преуменьшили проблему, потому что она уже не зла?

БОМ: Нет. Смотрите. Вы против этого, потому что это зло, или против этого по какой-то более глубокой причине? Видите ли, люди в общем называют пинание кошки злым и, следовательно, говорят: «Я чувствую себя плохо, потому что пнул кошку. Если бы это не называли злым, это бы меня не беспокоило». Вы видите, я не считаю это отношение тем, которое нужно. Cyщecвует более глубокое чувство, что пинание кошки — результат промаха; что во мне есть какое-то эмоциональное беспокойство, на самом деле направленное в какую-то другую сторону, а я вместо этого обратил его на кошку, что и является промахом, правильно? В том смысле, что это как раз то, что с этим не так. Теперь, если вы сказали: «Мне нравится пинать кошек». (Смех.) Тигр может сказать: «Я набрасываюсь на оленя, такова моя жизнь, и в этом ничего плохого нет, я просто добываю себе пропитание».

?: Я чyвствyю, мне следует заметить, что у меня нет кошки. (Смех.) Вы понимаете, почему. (Cмех сильнее.)

БOМ: У нас почти не осталось времени. Я оценил те вопросы, что вы мне написали, и если хотите написать мне еще, я бы хотел рассмотреть их завтра. Нo процедура у нас будет такая же.

После прогулки по холмам Котсуолд-Хиллс группа собралась на вторую беседу профессора Бома, в которой он познакомил слушателей с некоторыми последними разработками его теории.

БОМ: Сегодня я хочу ввести новое понятие значения, которое я называю «сома-значимость» (soma-significance), а также понятие об отношении физического и ментального. Это отношение широко рассматривалось под названием психо-соматического. Psyche происходит от греческого слова, означающего разум или душу, a soma означает тело. Если мы обобщим сому до обозначения физического, то термин «психо-соматический» будет предполагать два различных вида сущностей, каждую существующую саму в себе, но обе — в обоюдном взаимодействии. По моему взгляду, такое понятие вводит раскол между физическим и ментальным, фрагментацию, которая не соответсвует должным образом действительному состоянию дел. Вместо этого я хочу предложить ввести новый термин, который я называю «сома-значимостью». Это подчёркивает единство обоих и, в более общем смысле, единство со значением во всех его аспектах и со всем подразумеваемым. То есть, «значимость» переходит к «значению» (meaning), которое является более общим словом.

При таком подходе значению явно придается ключевая роль в цельности бытия. Однако, любая попытка в этой точке определить значение значения очевидно бы предположила, что мы уже знаем, по меньшей мере, кое-что из того, что есть значение, хотя бы даже, возможно, и невербально или подсознательно. То есть, когда мы говорим, мы знаем, что такое значение, иначе мы бы не могли разговаривать. Поэтому я не стану пытаться начинать с явного определения значения, а лучше просто разверну значение значения по ходу дела, принимая как данное, что каждый из вас обладает каким-то интуитивным ощущением того, что есть значение.

Понятие сома-значимости подразумевает, что сома (или физическое) и ее значимость (которая ментальна) ни в каком смысле не существуют раздельно, но, скорее, это — два аспекта одной всеохватной реальности. Под аспектом мы имеем в виду взгляд или способ смотреть. Иными словами, это форма, в которой появляется цельность реальности — она показывается или развертывается — либо в нашем восприятии, либо в нашем мышлении. Ясно, что каждый аспект отражает или подразумевает другой — так, что другой виден в нем. Мы описываем эти аспекты, пользуясь различными словами; тем не менее, мы подразумеваем, что они являют неизвестную цельность реальности с двух разных сторон.

В физике вы можете получить хорошую иллюстрацию ненарушенной целостности, лежащей в основе аспектов, однако, отличных друг от друга, противопоставлением отношений электрических полюсов или зарядов, и магнитных полюсов. Электрические заряды расцениваются как раздельно существующие и соединенные полем; магнитные же полюса не таковы. Они, на caмом деле, — одно ненарушенное магнитное поле. То есть, если вы возьмете магнит с северным и южным полюсами, то можете считать, что с севера на юг вoкpуг магнита проходит поле. Вы могли видеть, как это показывается железными опилками.

Теперь дело в том, что если вы возьмете магнит и разломите его, у вас получится два магнита, каждый из которых имеет северный и южный полюса.

Поэтому вы можете видеть, что на caмом деле отдельного магнитного полюса не существует. Фактически же, вы можете рассматривать, дажe если он не сломан, что каждая его часть — это наложение северного и южного полюсов, и тогда вы можете понять эти отношения как течение.

С помощью этой концепции противоположных пap магнитных полюсов мы можем внести значительный вклад в выражение и понимание основных отношений во всеобщем магнитном поле. Я предлагаю взглянуть на сома-значимость сходным образом. Иначе говоря, я расцениваю их как два аспекта, различаемые только в мысли, что поможет нам выразитъ и понять отношения в «поле» реальности как целого.