– Моя сестра. Она рожает, а у нас нет…

– Вы живете в доме на заливе?

Мать прищурилась, глядя куда-то вдаль, мимо него, как будто она могла разглядеть дом сквозь темный лес.

– Да, мэм, – сказал он. – Вы можете прийти сейчас?

– Наша машина сломалась, – сказала мать. – Ты вызвал службу спасения?

– У нас нет телефона.

– Твоя мать с ней?

– Никого с ней нет! – Он топнул ногой, как нетерпеливый ребенок. – Прошу вас, мэм. Пожалуйста, придите!

Мать повернулась к Ноэль.

– Вызови службу спасения, пока я одеваюсь. И ты пойдешь со мной. Ты мне можешь понадобиться.

Раньше она никогда не брала с собой Ноэль, когда уходила по вызову. Но сегодня ситуация была совсем другая. Впервые в два часа утра в дверь постучал сосед. Иногда ее вызывали ночью по телефону. Ноэль слышала, как мать уходила, и знала, что будет одна готовить завтрак и собираться в школу. Мать обычно была уже дома, когда Ноэль возвращалась из школы, но ее никогда не волновали дела матери, что бы там ни происходило. Ноэль это было безразлично. Ее больше интересовало чтение, чем то, чем занималась ее мать.

Ее мать была стара – ей было пятьдесят два года, – и в светло-каштановых волосах пробивалась седина. Вокруг глаз и на шее у нее были морщины. Она была намного старше, чем матери одноклассников Ноэль, и все часто думали, что это ее бабушка. У матерей ее школьных друзей ухоженные ногти были покрыты лаком. Они красили губы и делали прическу в салоне в Ламбертоне. Ноэль смущал возраст матери и ее нестандартное поведение. Но когда она набирала номер службы спасения и старалась объяснить диспетчеру, где живет Джеймс, у нее возникло вдруг странное чувство, что теперь ее восприятие матери должно измениться.

Ноэль никогда раньше не знала, что мать способна бегать. Они трусили по грязной дороге вслед за велосипедом Джеймса. Даже со своей синей парусиновой сумкой с инструментами мать обгоняла Ноэль. В воздухе стоял запах реки, и нити испанского мха свисали с кипарисов по сторонам дороги. Они свернули на тропинку вдоль залива, и за плечи Ноэль начал цепляться мох. Когда она была маленькая, мать рассказывала ей, как однажды жена индейского вождя ослушалась мужа, и он отрезал ей волосы и забросил их на ветви дерева, где они разрослись и начали покрывать ветви соседних деревьев. Ноэль не знала, какое это все имело отношение к Испании, но ей нравилось думать, что жена вождя могла приходиться ей прародительницей.

Ноэль с матерью следовали за Джеймсом до последнего поворота. На облезлых белых стенах домика мерцал лунный свет. Они услышали крики еще до того, как увидели дом. Голос походил скорее на крик животного, чем человека. Он, как острие меча, прорезал воздух. Услышав эти вопли, мать побежала еще быстрее, а встревоженная Ноэль слегка замедлила темп. Рождение живого существа было ей не в новинку – она видела, как кошка рожала котят, – но она никогда не слышала таких воплей.

– Где твои родители? – спросила мать Джеймса, бросившего на землю свой велосипед.

– Мама уехала в Ламбертон, – бросил он через плечо. – У нее сестра заболела.

Он ничего не сказал про своего отца, и мать Ноэль не стала его спрашивать. Они вбежали в дом, представлявший собой всего две низенькие маленькие комнатки. Первая – нечто вроде кухни, совмещенной с жилой комнатой. В одном конце стояли кушетка, раковина и плита, в другом – маленький холодильник. Мать не обратила на комнату никакого внимания. Она устремилась на стоны, раздававшиеся из соседней комнаты. Там на двуспальной кровати лежала на спине девушка, тоненькая, как тростинка, но с огромным животом. С виду она была всего лишь на пару лет старше Ноэль. Ниже пояса она была голая, рубашка задралась ей на грудь. Колени у нее были согнуты, а между ног выдавалось что-то огромное и темное.

– О, да ты уже совсем доспела! – сказала мать. Она повернулась к Джеймсу.

– Наполни водой все горшки и кастрюли в доме и поставь кипятить! – распорядилась она.

– Да, мэм.

Джеймс исчез, а Ноэль стояла неподвижно, завороженная тем, что происходило с телом девушки. Такого же не может быть! Казалось, что все ее тело рвалось на части.

– Все в порядке, моя хорошая. – Разговаривая с девушкой, мать начала доставать из сумки вещи. – Не толкай! Я знаю, тебе так хочется, но пока не надо, ладно? Я тебе помогу, и все будет хорошо.

– Ничего хорошего не будет! – закричала девушка. – Не хочу я никакого ребенка!

– Ну, хочешь или не хочешь, а через несколько минут он у тебя появится.

Мать обернулась к Ноэль.

– Найди мне все чистые полотенца и белье, какое есть в этом доме, – сказала она, накладывая манжетку на тоненькую руку девушки, чтобы померить ей давление. – А потом намочи какую-нибудь тряпку в воде, которую накипятил парень, и принеси мне.

Ноэль кивнула и начала рыться в узеньком бельевом шкафчике, хватая с полок тщательно сложенные полотенца, простыни и наволочки. В соседней комнате она нашла Джеймса, дрожавшего над кастрюлями с горячей водой.

– Окуни это в теплую воду, – сказала она ему. – Какая здесь погорячее?

– Вот эта, может быть, – указал он на ближайшую к ней кастрюлю. Ноэль окунула одно полотенце в воду и, выжав его над раковиной, отнесла в спальню.

Мать развернула одну из простыней и подложила ее под ягодицы девушки. Затем, взяв теплое полотенце, она приложила его к натянувшейся коже вокруг головки ребенка.

– Это нормально? – спросила Ноэль шепотом, указывая рукой на раскинутые ноги девушки.

– Абсолютно нормально. – Мать отмахнулась от ее руки. Ноэль поняла, что, отвечая на ее вопрос, мать одновременно старалась успокоить девушку. – Почему бы тебе не помочь парню?

– Я хочу остаться здесь, – покачала головой Ноэль.

– Тогда возьми стул. Дай ей руку.

Ноэль подвинула стул к кровати. Девушка сжимала в руке край матраса. Ноэль неловко разжала ее пальцы и обвила их вокруг своей руки. Девушка стиснула ей руку. Слезы лились по ее лицу, и на лбу выступили капли пота. Кожа у нее была светлее, чем у Джеймса. Лицо роженицы искривилось от боли. Ноэль увидела, какая она хорошенькая и как она боится.

Она наклонилась вперед и вытерла девушке слезы кончиками пальцев.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Би, – прошептала девушка. – Я умираю, да? Этот ребенок меня убьет?

Ноэль покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Моя мама…

Би перебила ее новым воплем.

– Я разрываюсь на части! – кричала она.

– Ни одна женщина еще не разорвалась на части, – сказала мать. – Ты тужишься, как тебе и положено.

– У меня здесь жжет! – Она выпустила руку Ноэль, чтобы коснуться себя между ног. Глаза у нее расширились, когда она нащупала там что-то, чего Ноэль не могла видеть.

– Господи Иисусе! – сказала Би. – Господи Иисусе, спаси меня!

– Да, Господь Иисус, – засмеялась индейско-голландско-еврейская мать Ноэль, произнося эти слова, возможно, в первый раз в жизни. – Твой Господь Иисус здесь, с тобой, раз Он тебе нужен. – Она приподняла ей голову. – Ноэль, хочешь посмотреть, как этот ребенок появится на свет?

Ноэль подошла к ногам кровати. Темный круг стал еще больше, и она затаила дыхание, не представляя, как матери удастся извлечь ребенка из худенькой маленькой Би. Вдруг Би вскрикнула, и темноволосая смуглая головка выскользнула из ее тела.

Ноэль ахнула от изумления.

– Прекрасно! – сказала мать. – Дела у тебя идут отлично. – Она протянула руки к головке ребенка, не касаясь Би, но словно поддерживая головку в воздухе, как по волшебству. Головка повернулась набок, и Ноэль увидела крошечное личико, все сморщенное, как будто процесс рождения был так же труден для ребенка, как и для Би. Ноэль увидела маленькие косоватые глазки и губы со следами крови на них и осознала, что без всякой видимой причины плачет.

Ребенок выскользнул из тела Би в руки ее матери.

– Чудесный мальчик! – Мать завернула пищавшего младенца в полотенце и положила его на живот Би. Она проделала это так быстро и легко, что Ноэль поняла: это происходило уже сотни раз.