— Так ведь на общий, а не на твой лично, самовлюблённый кретин!

— Это другое! Личное чемпионство не менее важно, поскольку всем будет известно, за кого… — Лэнс осёкся. Похоже, только сейчас до него дошёл конец фразы. — Погоди, что ты сказала?

— Уши прочисти, если слушать других разучился! — Лиза распалялась всё сильнее. — По последней гонке я тоже много чего могу высказать! В том числе и не только тебе. Вот если бы меня с мостика по радио не отвлекли, когда я на восемнадцатом круге обогнать пыталась, то Жумакин не вырвался бы на второе место, откуда его сковырнуть уже было нельзя!..

— Ты могла бы задержать его, а не лезть вперёд! — заорал Стролл. — Наконец, ты могла просто вынести его в стену!

— А вот это видел?

Форман показала канадцу средний палец.

Лэнс скрипнул зубами, но развивать эту тему не стал. Зашёл с другой стороны:

— Жумакин, Жумакин — опять этот грёбаный Жумакин! — процедил гневно. — Вечно он всюду впутывается — не выпутать. Ты вообще на кого работаешь: на него или на нас?

— Слушай, мне казалось, что по этому вопросу мы давно всё решили! — Лиза чуть сбавила обороты, но всё равно выглядела раздражённой донельзя. — Я работаю в первую очередь на результат — тот, который ближе! Ты сам довёл до того, что командный успех — значит твой! А я по таким правилам играть не собираюсь!

— Ну и вали тогда в «Хайтек» к своему Мише! — взорвался Лэнс и рубанул ладонью воздух. — Можешь прямо сейчас, тогда мы на последний этап успеем кого-нибудь найти на замену!

— А вот тут фигушки — у меня контракт до конца сезона, — фыркнула Лиза. — И в нём, насколько я помню, всей этой хрени не прописано!

— А мы найдём… — Стролл сердито засопел. — Тебе напомнить, где весь уик-энд плёлся Макс, который на Нюрбургринге отважился меня преследовать?

— А-а, поня-ятно, — протянула Лиза, покивав. — Ну ты конченый, конечно. На хрена было Макса-то задвигать, когда у тебя чемпионство горит? Он бы всё сделал — чего на меня-то орёшь?!

— Да я… да ты… — У Лэнса, судя по всему, закончились аргументы. — Грёбаное дерьмо…

— Вот вы где, — послышался рядом чей-то голос, и спорщики обернулись.

К ним быстрым шагом подходил гоночный инженер Лэнса.

— Идёмте скорее, сейчас пресс-конференция по итогам этапа начнётся… — Сотрудник увидел распалённые лица пилотов и жёстко добавил: — Все прения по поводу тактики — потом и в конструктивном ключе. А сегодня мы должны подчеркнуть проделанную подготовительную работу. Пошли.

Инженер направился обратно. Лэнс и Лиза схлестнулись взглядами, но больше друг другу ничего не сказали и зашагали следом.

Отвечать на вопросы журналистов.

* * *

— …Майкл, вы проводите довольно неплохой сезон: идёте в личном зачёте в первой десятке, завоевали несколько призовых мест на значимых олдскульных трассах, набрали для команды-дебютанта этого сезона неплохие очки, перехватив инициативу у Бена… Скажите, вы уже думали насчёт своего будущего? Есть ли какие-либо планы продолжения карьеры? И не помешают ли былые конфликты остаться, к примеру, в «Хайтеке»?

Вспышки фотокамер. Напряжённый гул в помещении.

Пристальные взгляды руководства команды и других гонщиков.

Лёгкая улыбка на моём лице.

— Да. Естественно, планы имеются. Было бы глупо останавливаться на достигнутом. Всей подноготной раскрывать пока не стану — скажу только, что в ближайшее время собираюсь подать заявку в одну из гоночных академий. А там уж как повезёт.

Вслед за этим в зале началась буря.

_________

[1] Поворот печально известен тем, что именно в нём вылетел с трассы и разбился трёхкратный чемпион мира Айртон Сенна 1 мая 1994 года. С тех пор автодром реконструировался, и изменения в конфигурации затронули в том числе и данный вираж, повысив его безопасность.

[2] Поворот назван в честь канадского гонщика Жиля Вильнёва (1950–1982), попавшего здесь в аварию на Гран-при Италии 1980 года.

[3] Хельмут Марко (род. 1943) — австрийский автогонщик, участник 10 этапов «Формулы-1» в 1971–1972 гг., победитель «24 часов Ле-Мана» 1971 г. В настоящее время — руководитель программы Red Bull Junior Team, консультант команды Red Bull Racing.

[4] Победный дубль (англ.).

Воскресенье, 9 октября, Москва

Я прохаживался по смотровой площадке на Воробьёвых горах, посматривал на часы и переживал острое чувство дежавю. Точно так же я четыре месяца назад ждал Лизу — но тогда встреча была спонтанной, а теперь мне её назначили.

Наверное, рыжая бестия долго, всё это время готовилась к предстоящему разговору. В конце концов, подразумевалось, что сегодня мы наконец решим всё друг для друга: как быть и что делать.

Я не знал, чего хотелось бы ей, и даже о том, чего попрошу сам, имел пока весьма размытое представление. Ясно было только одно: мы должны помириться. Вообще весь год был наполнен конфликтами, и часто на такой несерьёзной почве, что впору жест «рука-лицо» делать.

И сегодня мы прекратим всё это. По крайней мере на такой исход я надеялся.

Минутная стрелка моих часов сместилась на последнее деление перед самой верхней чёрточкой, а электронный дисплей внизу циферблата стал по новой отмерять секунды.

Без одной минуты три. Похоже, Лиза опять опоздает.

Но… нет: повернув голову, я заметил, как фигурка знакомых очертаний в розовой ветровке перебегает через дорогу со стороны высящегося невдалеке МГУ. Машины злобно сигналили, но пропускали девушку.

Заскочив на тротуар, Лиза мазнула взглядом вокруг себя и, увидев меня около бортика, двинулась ко мне.

— Вот почему ты такой, Жумакин, а? — с места в карьер начала она. Подошла, привалилась спиной к ограждению рядом со мной. — Откуда в тебе эта долбаная пунктуальность? Вечно оказываешься где-то раньше других…

Хотя тон Лизы был недовольным, мне показалось, что на самом деле она просто острит. Значит, не злится — и тоже хочет расставить всё по местам.

— В гонках, знаешь ли, это иногда помогает, — невозмутимо ответил я и, подумав, добавил: — Привет, кстати.

— Ага, давно не виделись, — хмыкнула она. — Ну и? Так и будем дальше друг друга блочить?

— Не вижу смысла. В инсте могу убрать тебя из игнора хоть щас. Остальное за тобой.

— О’ке-ей, давай тогда так и сделаем, — сказала Лиза и достала смартфон.

Через пару минут мы не только убрали друг друга из чёрных списков, но даже кое-где и добавились в друзья.

— Так, с этим решено, — резюмировала Форман. — А дальше что? Кто из нас перед кем будет объясняться?

— Раз ты не уверена, начну, пожалуй, я себя. — Пожал плечами. — Извини за то, что лез в твои отношения с «Премой». И за те расспросы в прошлый раз, когда мы списывались. Я всего лишь хотел знать, что всё в порядке. Сейчас ведь нас, русских, трое в этом чемпионате против всех остальных… Я подумал, что лучше бы нам держаться сообща и работать на престиж. С Никитой с самого начала было сложно, поэтому я решил подружиться с тобой. Ну а… получилось то, что получилось.

— Блин, а просто сказать при первой встрече было нельзя? — проворчала Лиза. — К чему тогда все эти танцы с бубнами? И Строллом… — Выругалась шёпотом. — Да я сама, если честно, как дура себя вела. Хотела, чтоб ты отвалил и не лез, куда не просят. Ведь мне вокруг никто на хрен не нужен! — выкрикнула внезапно. — И ты тоже! Но все тут играют в эти социальные пляски, и я старалась поменьше выделяться из общей толпы… Но как, когда кругом всё так бесит?!

Она даже притопнула от возмущения.

— Эх, хотел бы я сказать то же самое про себя… — вздохнул я. — Знаешь, ещё полтора года назад я разделял похожие убеждения. Ненавидел в жизни всех и вся… А потом что-то постепенно изменилось. Не знаю — может, гонки повлияли или же что другое… Теперь мне кажется, что люди занимаются всей этой фигнёй с отношениями, потому что у них есть что-то внутри, что говорит им: чего им хотеть и как поступать. Порой человек противится этому голосу — и выходит какая-то лажа. Так и мы — долго не могли разобраться, чего желаем, и совершали поэтому всякие глупости. А надо всего-то слушать, — постучал большим пальцем по груди в области сердца, — то, что внутри…