Карта почти не содержала подробных деталей. Эти дикие холмы никто никогда толком не исследовал. Коммуникационный грузовик Тисла стоял в нижней части дуги южной дороги. Здесь Тисла нашел полицейский штата, и поскольку парень был где-то неподалеку, с этого места и управляли розыском.

Радист сказал Тислу:

— Вертолет приближается. Они что-то говорят, но я пока не разберу.

— Наши два только что вылетели. Возвращаться им еще рано.

— Может, что с двигателем.

— Или он вообще не наш. Возможно, еще одна съемочная группа с телевидения. Если так, они не должны даже приземляться.

Радист вызвал вертолет, но ответа не получил. Потом Тисл услышал грохот приближающихся лопастей и, неловко поднявшись со скамьи, пошел к открытому заднему борту грузовика. Вертолет ощупывал прожектором вспаханное поле. Не так давно Тисл полз по этому полю.

— Они зависли, — сказал Тисл радисту. — Попробуйте еще. Скажите, чтоб не садились.

Но вертолет уже опустился на землю, шум лопастей постепенно затих. В кокпите зажегся свет, оттуда вылез мужчина, и когда он шел через поле, уверенный, прямой и гибкий, Тисл, еще не разглядев одежду, понял, что это не репортер и даже не полицейский штата, возвращающийся из-за неполадок с двигателем. Это был человек, которого он специально вызвал.

Он медленно слез с грузовика и, хромая, подошел к краю дороги. Мужчина приблизился к проволочной изгороди.

— Извините, я уже всю линию облетел, ищу одного человека. Может быть, он здесь, Уилфреда Тисла.

— Это я.

— А я Сэм Траутмэн. Я прилетел по поводу моего мальчика.

Мимо прошли еще три грузовика национальной гвардии, и в свете фар Тисл разглядел форму Траутмэна, знаки различия капитана, его зеленый берет, аккуратно заткнутый за ремень.

— Вашего мальчика?

— Не совсем, пожалуй. Я не сам его обучал. Это делали мои люди. Но я обучал людей, которые обучали его, так что в некотором смысле он мой. Он сделал еще что-нибудь? Последнее, что я слышал, это что он убил тринадцать человек. — Мужчина проговорил все это ясно, отчетливо, без лишних эмоций, но тем не менее Тисл услышал нечто знакомое: по ночам в участке, так говорили отцы, шокированные и пристыженные тем, что натворили их сыновья.

Но тут все было посложней. В голосе Траутмэна звучало и другое, необычное в подобной ситуации, Тисл не сразу это понял, а поняв, удивился.

— Похоже, вы им гордитесь, — сказал Тисл.

— Да? Очень жаль. Я вовсе не намерен им гордиться. Просто он лучший из всех учеников, которых когда-либо выпускала наша школа, и если он допустил ошибку в боевых действиях, значит, в нашей школе не все ладно.

Он показал рукой на изгородь из колючей проволоки и начал перелезать через нее с той же плавной экономичностью движений, с которой вылезал из вертолета и шел через поле. Преодолев изгородь, он оказался совсем близко к Тислу, и Тисл увидел, как плотно облегает его тело военная форма — ни складки, ни морщинки.

В темноте его кожа отливала свинцом. У него были короткие черные волосы, зачесанные назад, тонкое лицо, острый подбородок. Подбородок немного выдавался вперед, делая этого человека похожим на маленького хищника — ласку, что ли? Ему вспомнились кадровые офицеры в Корее, профессиональные убийцы, люди, бывшие «на ты» со смертью. Тислу всегда хотелось держаться от них подальше. Может, напрасно он вызвал сюда этого человека?

— Вы прилетели раньше, чем я ожидал, — сказал Тисл. — Спасибо. Нам очень нужна помощь.

— Верно, помощь вам нужна, — ответил Траутмэн. — Честно говоря, и без вашей телеграммы я бы сюда приехал. Он уже не служит в армии, это строго гражданское дело, но все же я чувствую себя отчасти ответственным. Однако запомните вот что: участвовать в этой бойне я не буду. Я помогу только в том случае, если все будет делаться должным образом. Его нужно поймать, а не просто убить, не дав ему ни малейшего шанса. Да, он может погибнуть, но я не хотел бы думать, что это главная цель операции. Мы единодушны в этом вопросе?

— Да. — Тисл говорил правду. Он вовсе не хотел, чтобы парня разорвало на куски где-нибудь в холмах, да еще в его отсутствие. Нет, он хотел, чтобы мерзавца притащили вниз, чтобы можно было видеть все, что с ним потом сделают.

— Ну, тогда хорошо, — кивнул Траутмэн. — Хотя я не уверен, что от моей помощи будет какой-то прок. Думаю, никто из ваших людей не сможет подобраться к нему достаточно близко, с тем, чтобы хотя бы увидеть его, уж не говорю поймать. Он намного хитрее и сильнее, чем вы можете себе представить. Как получилось, что он не убил и вас? Не понимаю, как вам удалось от него уйти…

Опять он это услышал — смесь гордости и разочарования.

— Вы сожалеете, что мне это удалось?

— Ну, в некотором смысле это так и есть, но не стоит обижаться. Строго говоря, он не должен был допустить этот промах. С его-то навыками. Если бы вы были врагом, которого он упустил, это могло иметь серьезные последствия, и я хотел бы знать, почему так получилось: возможно, в этом есть кое-что поучительное для моих людей. Расскажите, как вы планировали розыск. Как вам удалось так быстро мобилизовать подразделения национальной гвардии?

— У них были запланированы на уикэнд военные игры. Все снаряжение было готово, оставалось только вызвать людей на несколько дней раньше.

— Но это гражданский командный пост. А где армейский штаб?

— Дальше по дороге, в другом грузовике. Но офицеры позволяют нам отдавать приказы. Они хотят знать, как их люди справятся с этим без них, и поэтому только наблюдают, как это принято в военных играх.

— Игры, — сказал Траутмэн. — Господи, все любят во что-то играть. Почему вы думаете, что он еще где-то здесь?

— Потому что все дороги, ведущие с холмов, были под наблюдением с тех самых пор, как он туда поднялся. Он бы не смог выбраться оттуда незамеченным. А если и смог, я бы это почувствовал.

— Что?

— Это трудно объяснить. У меня выработалось какое-то дополнительное чувство после всего, через что я из-за него прошел. Он там, я в этом не сомневаюсь. И утром я зашлю туда столько людей, сколько там деревьев.

— Это невозможно, поэтому преимущество останется за ним. Он специалист по партизанским боям, умеет кормиться с земли, вам же придется доставлять своим людям пищу. Если удастся, он спрячется где-нибудь и будет пережидать целый год. Он ведь один, а одинокого человека трудно найти. Ему не нужно выполнять приказы, согласовывать свои действия с другими подразделениями, поэтому он может быстрее передвигаться, сделать несколько выстрелов и сразу уйти, чтобы повторить это в другом месте. Его учили мои люди.

— Прекрасно, — сказал Тисл. — Теперь вы научите меня.

Рэмбо проснулся в темноте на большом плоском камне. Он проснулся из-за боли в груди. Это место распухло так сильно, что пришлось ослабить ремень, при каждом вдохе сломанные ребра пронизывала боль, и он морщился.

Он не знал, где находится. Судя ряб всему, была ночь, но он не понимал, почему тьма такая кромешная, почему не мерцают звезды или не отсвечивают слегка тучи. Руками нащупал стены влажной скальной породы. Пещера, удивился он. Я в пещере. Он начал выбираться из пещеры.

Снаружи была кристально ясная ночь, яркие звезды, луна, внизу отчетливо различались очертания деревьев и камней. Он не знал, как долго пролежал в пещере, как туда забрался. Последнее, что он помнил, это как на рассвете карабкался вверх от того места, где лежал в куманике, потом шел по лесу, пил из ручья. Он тогда специально лег в ручей, чтобы смыть усталость, а сейчас он у входа в пещеру, и уже наступила ночь.

Очень далеко внизу были огни, сотни ярких точек, они гасли и зажигались вновь, передвигались, большей частью желтые и красные. Машины на дороге, подумал он, возможно, там шоссе. Но огоньков было уж очень много для обычного шоссе. Постепенно их движение прекратилось, они остановились, образовав цепь слева направо от него на расстоянии примерно две мили. Он мог ошибиться что касалось расстояния, но теперь знал точно, что огни имеют отношение к нему. Тисл, подумал он, это Тисл за мной охотится.