– Ну а все остальное тоже не ваша идея? Почему нельзя нанять для чистки туалета обычных людей? – повысил голос Куртис.

– В наши дни весьма трудно найти охотников на такую работу. Никто не соглашается, даже мексиканцы.

Соскочив со стола. Куртис постучал кулаком по двери:

– Нат? Нат, ты меня слышишь?

Приложив ухо к еще звеневшей от удара двери, он почувствовал могильный холод давившей снаружи водяной массы. Спустя несколько секунд Фрэнк Куртис безошибочно зафиксировал звук одиночного револьверного выстрела.

Куртис сидел, прижавшись спиной к стене. Через ткань рубахи он ощущал холодок проточной воды, заполнившей туалет. Рядом присела Элен Хасси, обняв его за плечи.

– Вы сделали все, что могли, – успокаивала она его.

Куртис устало кивнул.

Слегка наклонившись вперед, он отстегнул револьвер, висевший сзади на поясе, и опять откинулся спиной назад, на этот раз расположившись поудобнее. Черная пластмассовая ручка револьвера делала оружие больше похожим на электробритву. Ему еще подумалось – для того чтобы привести в порядок эту изуродованную выстрелами дверь, бритва вполне сгодилась бы. Он припомнил день покупки этого револьвера.

– Отличное оружие выбрали, сэр, – поздравил его тогда продавец. – Можете считать, что приобрели надежного друга.

Покачав пару секунд револьвер в потной ладони, Куртис швырнул его в дальний угол.

Когда Элен Хасси связалась по «уоки-токи» с вестибюлем и сообщила оставшимся там, что Натан Коулман предпочел застрелиться, чем быть утопленным, до Рэя Ричардсона впервые дошла вся трагичность их положения. Для него лично самым страшным были последствия, которые могли печально сказаться на всем его будущем. Вряд ли корпорация "Ю" согласится выплатить ему остаток стоимости строительства, да и надежда на подобные заказы в будущем была весьма призрачной. И уж, конечно, зданию представительства корпорации "Ю" не избежать весьма одиозной известности. Люди всегда ненавидят образцы современной архитектуры, а этот случай только укрепит их предвзятость. Но даже и в родной среде коллег-архитекторов Ричардсону, со всей очевидностью, грозили обструкция и забвение. Никакие золотые медали за прошлые заслуги не могли снять с автора проекта вины за смерть восьми, а то и девяти человек.

Хотя, для того чтобы обелить себя в глазах критиков, надо было сначала выжить. А кто знает, сколько они еще сумеют протянуть в этой жаркой печи без еды и питья? Ричардсон подошел к входной двери, напряженно вглядываясь сквозь затемненное стекло. За пустой площадью виднелся почти вавилонский пейзаж городского делового центра: современные храмы делопроизводства и финансов, идеально продуманные инструменты эффективного труда и оценки его результатов, обеспечивающие максимальную скорость циркуляции его системы кровообращения в лице канцелярских служащих. Протерев запотевшее стекло, он продолжал вглядываться в темноту. Он не рассчитывал кого-нибудь там увидеть. Ночью в этом сугубо деловом районе встретить приличного человека – редкость. Последние, самые дисциплинированные чиновники отправляются по домам с сотовыми телефонами наперевес и портативными компьютерами на боку, намереваясь доделать там кое-какую оставшуюся работу. Основная задача состояла в том, как отвадить отсюда бедняков и другие отбросы общества, которые тянулись в опустевшие кварталы, чтобы выпить, закусить, а нередко... отправиться на тот свет. Не важно, насколько издалека пришли все эти люди, но к рассвету, когда канцелярские служащие возвращались на свои рабочие места, они не должны были столкнуться с теми, чье родное место обитания – район Никл.

Если бы только они не столь рьяно реализовали принцип отпугивания посторонних! Не додумались добавить в воду фонтана поганый химикат и превратить мостовую в абсолютно непригодное для сна место. Если бы он только не позвонил в мэрию с просьбой удалить с площади демонстрантов. Ричардсон с отрешенным видом бродил вокруг дерева, периодически поглядывая на его верхушку. И вдруг вспомнил, что одна из верхних веток совсем близко подходит к галерее двадцать первого этажа. А само дерево было покрыто прочными, как веревки, лианами, протянувшимися вдоль всего ствола. Вот только сумеют ли они добраться до двадцать первого этажа, где есть и пища, и вода?

– Уж не думаете ли вы о том же, что и я? – спросил его Дюк.

– Как это ни невероятно, но, похоже, именно так, – подтвердил Ричардсон. – А как ты оцениваешь наши шансы на успех?

– Трудно сказать. Насколько сильна ваша супруга? Ричардсон пожал плечами. Он был не очень в этом уверен.

– Ладно, – сказал Дюк, – это лучше, чем торчать здесь. Во всяком случае, я попытаюсь. Ребенком я частенько лазил по деревьям.

– В Лос-Анджелесе? Дюк помотал головой:

– Нет, в штате Вашингтон, около Спокэна. Да, сэр, деревьев в детстве я облазил немало, но такого, как эта громадина, не встречал.

– Оно из Бразилии, из самой глуши амазонских джунглей.

– Могучее, ничего не скажешь. Что вы скажете на то, если нам попробовать немного соснуть? А утречком взяться за дело.

Взглянув на часы, Ричардсон отметил, что уже почти полночь. Затем он с раздражением обернулся в сторону фортепьяно. Оно продолжало исполнять очередную нудную композицию.

– Поспать? – фыркнул он. – Под такую какофонию? Я пытался уговорить голографическую дуру на вахте заткнуть ему глотку, но тщетно: оно все играет и играет. Может, в планы компьютера входит довести нас до состояния полного кайфа. Как генерала Норьегу.

– Эй, не вижу проблем, – заметил Дюк, вытаскивая револьвер. – Застрелив пианиста, я заткну глотку и самому пианино. Что вы на это скажете? Пока вы здесь еще хозяин.

– Не очень в этом уверен, – признался Ричардсон, – но валяй действуй. Фортепьянная музыка мне, по правде говоря, особо никогда не нравилась.

Дюк развернулся, снял с предохранителя свой самозарядный «Глок» семнадцатого калибра и выстрелил в черную полированную машину, точно в то место, где у «Ямахи» находился проигрыватель компакт-дисков. Музыка резко прервалась в самой середине громкого и бравурного финала.

– Отличный выстрел, – похвалил Ричардсон.

– Благодарю.

– У тебя совсем другое призвание. С такими талантами тебе следовало стать музыкальным критиком.

Страх блуждал по бесконечным закоулкам Решетки, словно свихнувшийся ночной сторож. Большинство из попавших в ловушку так и не смогли уснуть, остальные же, как бы расплачиваясь за отсутствие должной бдительности, видели кошмарные сны: их жалобные крики и стоны причудливым эхом метались по коридорам громадного чистилища, напоминавшего огромный, темный и пустой канцелярский конверт. Из-за свербящих воспоминаний о прошедшем дне и ощущения нависшей смертельной опасности мозги у всех пленников так и не остыли до самого рассвета, а первые же лучи напомнили о всей призрачности когда-то обещанной безопасности.

У Джоан Ричардсон было особое чутье на деревья. Это по ее предложению в холле разместили дерево. Она убедила сначала мужа, а затем и самого господина Ю, что его мощь придаст силу и авторитет самому зданию. Не привыкший ничего делать наполовину, мистер Ю распорядился подобрать самое высокое и мощное из известных в мире деревьев. В качестве компенсации он выделил – как ни парадоксально – огромные деньги на защиту нескольких тысяч акров влажных лесов Бразилии от вырубки и выжигания. Джоан по достоинству оценила этот великодушный жест. Но еще больше ее восхищало само дерево.

– Рэй, скажи мне, – попросила она, – только серьезно. Ты действительно считаешь, что мне это удастся – подняться почти до самой верхушки?