Стейк мягко скользнул вниз по пищеводу. Чон Хёна наконец произнесла слова, которые все это время вертелись у нее на языке:

– Почему ты решила сегодня угостить меня?

Почему же? Сколько бы она ни думала, понять не могла. Разве у Хёны сегодня не худший день? Так что вообще могло заставить ее угостить кого-то в такую минуту? Вместо ответа Хёна немного поковыряла вилкой в салате перед ней и сказала:

– Нашла.

То, что она сейчас протягивала, оказалось вяленым помидором в листьях салата.

– Мне они нравятся из-за названия: «вяленные на солнце помидоры». Конечно, я знаю, что на самом деле их не сушили на солнце. Но если произнести вслух «вяленный на солнце», возникает чувство, словно меня освещают его лучи.

Хёна положила помидор в рот.

– Я эгоистка, поэтому не могу пожелать счастья всем людям мира. Но кому-то все же хочется. Так что иногда я желаю счастья Хёне, бесчисленным Хёнам, живущим в разных уголках планеты.

Хёна очень медленно прожевала помидор, проглотила его и продолжила:

– Сегодня у меня очень трудный день. Трудный и грустный. Поэтому мне захотелось, чтобы хотя бы ты, девушка с таким же именем, была хоть чуточку счастлива. Вот и все.

Вяленные на солнце. Чон Хёна положила это слово себе под язык и попробовала медленно покатать его.

Последний день.

6:00. Чон Хёна стояла перед рестораном Copycat. Стукнул ровно месяц с тех пор, как она его обнаружила. Раз Локи сказал, что по прошествии месяца после подписания договора она больше не сможет увидеть ресторан, похоже, сегодня последний шанс заключить сделку на рецепт души. Чон Хёна пристально уставилась на ручку ресторана.

«Ресторан Copycat. Имитатор. Даже в названии ресторана есть это слово».

Имитатор, имитация. Этим словом называют продукт, созданный путем подражания чему-то популярному. В индустрии красоты ничто не ранит самолюбие больше, чем слово copycat. Независимо от того, насколько хорошо ты умеешь делать макияж, если у тебя нет собственной техники, трудно избежать саркастических замечаний в стиле «Ты все равно лишь имитатор». Чон Хёна вспомнила, как на предыдущей работе коллеги шептались о новой актрисе: «Она полностью имитирует Син Мину». В индустрии развлечений человек тоже является продуктом. И похоже, большинство людей тоже думало так. Ведь иначе, если бы они признавали, что знаменитость по ту сторону монитора – точно такой же человек, как и они сами, они бы не смогли оставлять все эти злобные комментарии. Чон Хёна стерла все ядовитые комментарии о Хёне, которые написала в прошлом. Теперь, видя что-то подобное о Хёне, она чувствовала не радость, а одну лишь боль. После того как стало известно о преследовании Ю Иру, Хёна объявила о временном перерыве в своей карьере. А Чон Хёна вышла из фан-сообщества Ю Иру. А еще удалила свои аккаунты в соцсетях. Вдруг, если ей снова захочется скрыться от мира, возникнет искушение вернуться в привычную среду? Когда Чон Хёна пошла извиняться перед начальником, она хотела убежать. И сейчас хочет убежать каждый раз, когда совершает ошибку. Поэтому ей пришлось полностью перерезать эту нить. Привязанность, которую она чувствовала когда-то, – ее спасение. Но теперь Чон Хёна научилась стоять, не держась за спускающиеся из виртуального мира ниточки.

«А Хёна, конечно, не знает, что я собиралась украсть ее жизнь».

Она чуть не стала имитатором. Чуть не вырезала кого-то другого, кого оценила только по внешней, видимой оболочке, чтобы вставить в свою жизнь. Что бы случилось, сделай она это? Стала бы украденная жизнь полностью принадлежать ей? Чон Хёна посмотрела на свой белесый силуэт, отражающийся в стеклянной витрине ресторана. Когда она обнаружила его впервые, в капюшоне ее толстовки лежало шесть банок пива, но теперь она стояла, сжимая в руках косметичку. Этого достаточно.

«Если я еще когда-нибудь его обнаружу, обязательно скажу, что назвать ресторан „Кимбапным адом“ было бы лучше».

6 часов 6 минут 6 секунд утра. Чон Хёна обернулась. Ресторан Copycat вдруг исчез, словно кто-то стер его ластиком.

Между пером Montblanc Meisterstück 149 18C OB, выпущенным в 1960-х годах, и часами Cartier Santos Galve XL втиснулась фотография образцового офисного стола. Мир внутри ленты шириной в три квадратика, которая бесконечно разворачивается вниз, стоит провести пальцем, идеален. Сейчас шесть тысяч девятьсот девяносто два подписчика. Он проверяет их число каждый день, возможно, потому, что до семи тысяч осталось всего восемь человек. И сожалеет каждый раз, когда лицо женщины, приславшей свое фото в личные сообщения с подписью, что хочет встретиться, оказывается в его вкусе. Множество фотографий. Как было бы хорошо, если бы все на них действительно принадлежало ему!

– Пён Манджин, ты отправил материалы, которые нужно было проверить по запросу, полученному из отдела продаж?

Менеджер Ли слегка ударил по столу Пён Манджина документами, которые держал в руке. Тот украдкой сунул мобильный в карман и сделал вид, что пристально смотрит в монитор.

– Я их уже просмотрел, но пока не все закончил. Сегодня в течение дня отправлю.

Это не полная ложь. Он действительно их просмотрел. Вот только не стал обращать внимание на содержание. Он уже три дня откладывал проверку информационных материалов на ошибки, думая, что быстро все закончит, а потому можно заняться этим завтра.

– Вот из-за этого тебе и отвечают отказом на каждый твой план. Бери пример с Чон Кисана. Вы в одно время устроились на работу, так постарайся хоть вполовину быть таким, как он.

Пён Манджин сидел молча, стиснув зубы, а как только менеджер Ли вышел из офиса, встал и направился на мини-кухню.

«Чертов менеджер Ли. Он ведь ни в чем не лучше меня, но строит из себя невесть что только потому, что раньше устроился на работу».

Пён Манджин взял пару пачек снеков и сел в кресло рядом с холодильником. Стена здесь имеет углубление, напоминающее пещеру, так что, сидя там, можно комфортно отдохнуть, не будучи замеченным, даже если кто-то войдет на мини-кухню. Пён Манджин открыл первую пачку.

– Вы это видели? Похоже, менеджер Ли не на шутку разозлился.

Когда он почти ее опустошил, дверь на мини-кухню открылась. Это был голос Пак Юны, к которой Пён Манджин проявлял интерес. Он затаил дыхание и прислушался к разговору.

– Его можно понять, если взглянуть, как работает Пён Манджин. Они с Чон Кисаном пришли в компанию почти одновременно, и как вышло, что оказались такими разными? Говорят, на этот раз план по новому продукту Чон Кисана примут. Значит, он будет вести два проекта, хотя не проработал здесь и года. Какой молодец!

– Сравнивать нужно людей одного порядка. А то один из них – герой девичьих грез, а второй будто вышел из романтической комедии.

– Из романтической комедии? Не слишком ли щедро? Да ладно! Юна, вы интересуетесь Пён Манджином?

Скажи «да», давай. Пён Манджин ждал ответа Пак Юны, стиснув пачку снеков. Если бы только она сказала «да», он бы смог простить ей сравнение с Чон Кисаном.

– Как можно говорить такое, пусть даже и в шутку?

На мини-кухне, где только что было шумно, воцарилась тишина.

– Эй, ну и зачем было своей серьезностью портить атмосферу? Все же главные герои романтических комедий тоже довольно симпатичные. А вы как раз и сказали, что Пён Манджин будто бы вышел оттуда.

– Но я не говорила, что он главный герой. Разве мог бы Пён Манджин им быть?

– Тогда кто же?

– Я имела в виду персонажа второго плана. В этом жанре ведь всегда есть кто-то подобный. Мужчина с кучей комплексов, который преследует и обижает главную героиню.

Раздался смех. А вот Пён Манджину было не смешно. У него закружилась голова, словно его хорошенько огрели по затылку. А каждое следующее слово наносило ему укол за уколом:

– Юна, это было немного чересчур.