— Издеваешься, что ли? — спросил Алексей, отрываясь от бумаг.

— Недавно я тебе тот же вопрос задавал, а ты — мне — «Олежек, Олежек»! Вот и получай своих европейцев! — Лобстер ссыпал всю охапку ему. — Учти, насчет компьютерной программы я не забыл!..

— Ладно, — пробормотал Алексей. — Обещал — сделаю. — Он несколько мгновений тупо смотрел на огромную кучу распечаток, потом звонко щелкнул пальцами и протянул руку к телефону…

Дверь Вадиму открыла Рита.

— Привет! — Он передал ей два больших пакета с едой, стал раздеваться.

Самым удивительным для него было то, что они довольно легко уживались втроем, вернее, вчетвером, если считать еще и младенца, в обычной однокомнатной квартире. Вадим целыми днями мотался по городу, приходил поздно, когда все уже собирались ложиться спать, с едой, выпивкой и подарками, хотя ежедневно давал Рите денег на так называемые «карманные расходы». На эти деньги она уже оделась ( головы до ног и даже купила себе небольшую магнитолу с «CD»-проигрывателем. За все это время Рите больше ни словом не обмолвилась о Пашиной квартире или деньгах, которые должен был ему Вадим, Джентльменское соглашение действовало. Вадим Георгиевич всегда ценил и уважал людей, которые держат слово. По всему было видно, что и Рите нравилось такое соседство. Она теперь абсолютно не зависела от подачек бывшего мужа. По их договору деньги Вадима получала только Рита, а уж у нее Пашка выклянчивал, выцыганивал, тянул. Вадиму тоже бы. выгодно пожить здесь хотя бы некоторое время: в Ясеневе его не могли найти ни банк, ни бандиты, ни сам черт в ступе, потому что здешнего телефона и адреса не было ни в одной из записных книжек. Если только маршрут его поездок выследят на машине. Но теперь, после некоторых событий, Вадим Георгиевич был внимательней и смотрел за «хвостами».

Паша опять ударился во все тяжкие — быстро нашел в Ясеневе себе новых друзей-наркоманов, какой-то то ли притон, то ли забегаловку, где паслись любители покурить и уколоться, пропадал там, иногда не ночевал дома. Вадим в семейные скандалы и разборки молодых старался не влезать — уходил на кухню, укладывался на диванчик, закрывал голову подушкой и засыпал как убитый. Хватит с него, нахлебался он с этим Пашей, завяз в дерьме по самую макушку! Ведь если бы не было у него этих шальных денег, заработанных на Пашиной квартире, ни за что бы он не решился на инвестиционный проект. А так — как вожжа под хвост попала — подумал, что может горы свернуть, миллионером стать в одночасье! Гордыня!

— Есть будете? — спросила Рита. — Я там шницели вместе с беконом пожарила. Есть еще овощи тушеные и каша. Погреть?

— Маленький-то как? В поликлинику ходила? — Вадим зашел в ванную помыть руки.

— Все нормально. Зубки режутся, — сообщила Рита. — Мамаши говорят, что все так орут, еще и температура у некоторых поднимается до тридцати девяти. Так что у Гришки еще нормально проходит. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. У вас своих-то нет?

— Нет. — Вадим вздохнул. Самое время ему — своих-то. — Пашка что — опять?..

— Ну а где ж ему быть? И чего я терплю.. — Она спохватилась, услышав, что в комнате заплакал ребе-йок. — Ладно, вы давайте тут сами, а я Гришку посмотрю, хорошо?

Вадим начал переворачивать шницели. Масло зашипело, защелкали крохотные капли. Он задумался. Через две недели срок возврата одной трети кредита, и никакого выхода — все продано, заложено, сделок крупных нет, счет нулевой… Кант, сволочь! Хотя почему сволочь? Самое время мыслить философскими категориями. Времени, пространства, бытия, сознания.

В дверь позвонили.

— Откройте, пожалуйста, — крикнула Рита из комнаты.

Вадим Георгиевич подошел к входной двери, повернул ручку замка. На лестничной площадке стояла пожилая женщина в поношенном пальто с облезлым воротником. Увидев его, слегка оторопела и на всякий случай еще раз посмотрела на номер квартиры — не ошиблась ли случайно.

— Здравствуйте, — сказал ей Вадим.

— А Ритуша?.. — Женщина заглянула в прихожую. — Она дома?

— Марья Антоновна, я сейчас Гришку кормлю. Чего вам? — крикнула Рита из комнаты.

— Ритуша, там Пашка твой у соседнего подъезда на скамейке валяется, до дому дойти не смог, — громко сказала Марья Антоновна. — Ты бы забрала его, а то разденут или милиция заберет.

— Ладно, учту, — отозвалась Рита.

— Всего доброго, — кивнула соседка и направилась к своей двери. — Этот-то получше будет мужик, — пробормотала она неизвестно кому, вставляя ключ в замочную скважину.

Вадим, закрывая дверь, расслышал слова Марьи Антоновны и засмеялся.

— Не волнуйтесь, Рита, я схожу за ним. — Вадим вернулся на кухню, выключил плиту и прошел в прихожую — одеться.

Паша действительно лежал на скамейке рядом соседним подъездом. Лежал неудобно, подложив под себя левую руку. Его тонкие пальцы нервно подрагивали, из разжавшейся ладони высыпались деньги — на мокром асфальте валялась мелочь: рубли, полтинники. Вадим вспомнил, что видел уже однажды Пашу в таком состоянии в машине у «чижиков». Ей-богу, лучше бы он не стал его тогда вытаскивать из «девятки»!

Он тронул Пашу за плечо.

— Эй, не спи — замерзнешь!

Паша в ответ блаженно улыбнулся, чуть приоткрыл глаза и, промычав что-то нечленораздельное, махнул на Вадима Георгиевича рукой — иди, мол, отсюда, не мешай!

Вадим наклонился, подхватил Пашу под мышки, поднял, поволок по тротуару.

— Скотина ты все-таки, Паша! И баба у тебя хорошая, и дом, и деньги будут, а ты сам себя на тот свет гонишь! — бормотал Вадим, затаскивая Пашу по ступенькам крыльца.

Он вызвал лифт. Паша болтался из стороны в сторону, низко опустив голову, тягучие, как у бульдога, слюни капали на бетонный пол. Наконец лифт пришел, и Вадим втащил Пашу внутрь. Неожиданно Паша открыл глаза и посмотрел на Вадима жестким, ненавидящим взглядом и произнес, еле ворочая языком:

— Ты — сволочь!

— Молчи лучше, — устало попросил Вадим.

— Сволочь! С тебя все началось! — сказал Паша и размахнулся, чтобы его ударить.

Вадиму Георгиевичу не составило никакого труда перехватить его руку. Он разозлился — этот щенок будет еще руку на него поднимать! И он локтем вдавил Пашу в стенку лифта.

— Не хотел я с тобой в таком виде разговаривать — все равно утром ничего помнить не будешь, но ты сам напросился! Кто первым пришел в офис квартиру продавать, а?

— Пусти, больно! — прохрипел Паша. Лифт поднялся на нужный этаж. Вадим выволок

Пашу из кабины, открыл дверь, втолкнул внутрь, и Паша растянулся на полу.

— Все равно сволочь, — произнес он, пытаясь подняться. — Это из-за тебя все! Ненавижу!

— Зачем вы его толкнули? — Рита бросилась из комнаты на выручку Паше. — Зачем? Что он вам сделал?

Вадиму и самому вдруг стало стыдно за эту вспышку агрессии, он наклонился над Пашей, чтобы помочь ему подняться. И в это мгновение вдруг ослеп от страшной боли — Паша съездил ему по переносице. Хлынула кровь, закапала на линолеум в прихожей. Вадим схватился за нос, застонал, побежал в ванную. А Паша между тем разжал ладонь, и на пол упал металлический вентиль от водопроводного крана.

— Это тебе за все хорошее. Погоди, я еще ребят приведу, мы тебя сделаем, — произнес он удовлетворенно и снова закрыл глаза.

Рита принялась лупить Пашу по щекам. Паша слабо отбивался.

— Гадина, что ж ты делаешь? Как тебе не стыдно! Он нас кормит, поит, помогает! Он тебя вытащить пытался! Он все сделает! — У нее началась истерика.

Вадим слышал, как в прихожей кричит Рита, но даже не выглянул — он, запрокинув голову, пытался остановить кровь. Кровь не останавливалась. Наверное, этого надо было ожидать — рано или поздно Паша должен был сорваться, раз он считал и считает Вадима виновником всех его бед. Удивительно еще, как до сих пор-то сдерживался. «Удивительно мягкий человек! — насмешливо подумал Вадим, осторожно трогая ноющий нос. — Что ж, видимо, придется уходить из этого гостеприимного дома!» Вадим прислушался — в прихожей началась какая-то возня.