— К своему брату внизу слева. У него рак.

— Ах ты, господи!

Фрау Далинг закрыла дверь и повернулась испуганным лицом ко мне.

— Неужто это верно?

— Нет, не Вернон, а Кристиан. У мамы нет других братьев.

— Я знаю. Я имела в виду, действительно ли все так серьезно. Ему правда очень плохо?

— А… Понятия не имею.

Фрау Далинг печально покачала головой.

— М-да, такое, похоже, всегда случается не с тем, с кем надо.

— А с кем надо?

— С Моммсеном, — сказала она, не моргнув глазом.

— А что с ним?

— Да только что опять с ним поругалась, когда входила в подъезд. Уже несколько недель дверь на задний двор застревает, ты наверняка тоже заметил?

Фрау Далинг даже не дождалась моего кивка, так она была взбудоражена.

— Ее практически невозможно открыть, когда выносишь мусор, и день ото дня становится все хуже! Но как ты думаешь, беспокоится об этом наш техник-смотритель? По-моему, он давно уже смотрит только в бутылку со шнапсом!

Я пожал плечами и пошел за фрау Далинг на кухню мимо картинок с плачущими клоунами.

— Во всяком случае, рак не заразен, — сказал я, чтобы отвлечь ее от Моммсена. Если она и дальше будет ругаться, то, чего доброго, забудет про ленивчики.

— А ты думал — заразен? — спросила она меня через плечо.

— Да нет! Я просто подумал, может, вы еще не знаете.

В отличие от идиота Маррака фрау Далинг явно не считала, что это плохо, что мама оставила меня одного. Во всяком случае, она не сказала об этом ни слова. Зато наконец-то озаботилась тем, чем надо.

— Я как раз хотела что-нибудь приготовить. Ты уже ел?

— Мюсли, сегодня в обед.

— Хорошо, тогда сделаю я нам ленивчики.

Ну то-то же!

Она открыла холодильник, чтобы вытащить колбасу и сыр, огурчики и помидорчики.

— Кстати, я тут совершенно случайно купила новый фильм.

Я прислонился к обеденному столу.

— Детектив?

— Про любовь. «Красотка». Слышал о таком?

— Нет. А он про что?

— Про девочку по вызову, которая влюбляется в богатого мужчину.

— Что такое девочка по вызову?

— Хм-м…

Фрау Далинг снова повернулась к холодильнику и принялась лихорадочно в нем рыться.

— Да где же все-таки это масло?

— Рядом с горчицей. Что такое девочка по вызову? Вы сами не знаете?

— Да нет, я…

Фрау Далинг вдруг вся ссутулилась, как будто хотела сложиться вдвое. Она повернулась ко мне, держа в руке масло, и посмотрела на меня испытующе.

— Ах, да что там, я считаю, ты для такого достаточно большой.

— Достаточно большой для чего?

— Чтобы разбираться в определенных вещах.

Она положила масло на стол к другим продуктам.

— В общем, девочка по вызову — это женщина, которая за деньги заботится о том, чтобы мужчины провели приятный вечер.

— Так же, как мама?

— Нет. Нет-нет-нет!

Фрау Далинг энергично покачала головой.

— Твоя мама просто работает в клубе, в котором девочки по вызову знакомятся с мужчинами! Она следит, чтобы эти мужчины вели себя вежливо и чтобы они, м-м-м… достаточно пили, если слишком разгорячатся.

— Она руководитклубом! — гордо сказал я. — Она коммерческий директор. Решает, какие напитки покупать и все такое.

— И все такое, да, — сказала фрау Далинг со вздохом, доставая хлеб из шкафчика.

— А теперь дай мне, пожалуйста, время заняться едой. Устраивайся в гостиной и включай ящик. Тогда за едой сможешь мне рассказать, что происходит в мире.

Она имела в виду политику. А мне хотелось и дальше сидеть возле нее на кухне.

— Я не смогу всего запомнить.

— Да сможешь, сможешь. У тебя чудесная память, не слушай никого, кто будет тебе говорить что-то другое.

— Но я не понимаю про политику.

— Если бы всех тех, кто не понимает, послать в твой учебный центр, его очень скоро пришлось бы расширять.

— Это вовсе не мой дурацкий учебный центр! — пробурчал я тихо.

Она помахала ножом для хлеба у меня перед носом.

— Давай, иди уже, живо, живо! Я не люблю, когда на кухне вертятся у меня под ногами.

Я мрачно пошел в гостиную. Плюхнулся на диван, схватил пульт и включил огромный ящик. У фрау Далинг сначала всегда включается Берлинская программа, чтобы ей не пропустить своего любимого Ульфа Браушера. Еще раньше, чем появилась картинка, послышался женский голос:

Теперь стало видно женщину, коллегу Ульфа Браушера. Они время от времени меняются на чтении новостей. Женщина старалась выглядеть очень озабоченной, ведь речь шла о ребенке. Но я ей не верил. Эти телевизионщики всегда глядят озабоченно, когда речь идет о детях, а в супермаркете запросто треснут тебя по спине корзинкой для покупок или запихнут в морозильную камеру, если окажешься у них на пути.

Но спецвыпуск был все-таки очень интересным. Дикторша объяснила: необычно, что похититель, только в прошлую субботу освободивший ребенка, опять похитил нового. Да уж, ну и скорость, удивился я. Наверно, Мистер 2000 испугался, что на летних каникулах он больше никого не поймает, потому что все уедут отдыхать.

На экране появилась карта Берлина, на которой по очереди высвечивались районы Веддинг, Шарлоттенбург, Кройцберг и Темпельхоф, Лихтенберг.

Теперь высветился Шенеберг, очевидно, новая жертва была оттуда. Остальные районы оставались притушенными. Шесть красных пунктов вспыхивали на карте, по одному на каждом месте похищения.

— Ну, — крикнула фрау Далинг из кухни, — что там нового?

— АЛЬДИ-похититель снова похитил ребенка!

— Ах ты, господи… Сделай-ка погромче! Тебе молока или минералки?

— Молока, пожалуйста!

Я понажимал кнопку громкости на пульте.

Шесть районов и красные точки сменились дергающимся изображением, снятым на камеру. В правом верхнем углу экрана появилась надпись « Прямое включение». Показывали довольно молодого человека, который производил, честно говоря, не самое ухоженное впечатление. Ему под нос сунули так много микрофонов, что его лицо в толкотне едва было видно. Он все время щурил глаза, потому что вспышки фотоаппаратов слепили его. Со всех сторон репортеры выкрикивали вопросы.

— Почему вы проинформировали полицию? Похититель регулярно угрожает похищенных детей…

— У меня нет денег, — сказал молодой человек. — Вот такое простое объяснение.

И презрительно добавил:

— Я должен был обратиться в полицию, иначе ни один банк в мире не дал бы мне кредит. Даже чтобы заплатить выкуп за похищенного ребенка.

— Что такое кредит? — крикнул я в сторону кухни.

— Деньги, которые занимают у кого-нибудь на некоторое время! — крикнула фрау Далинг в ответ. — Потом за это нужно заплатить больше, чем взял.

Я хотел спросить ее, может, она займет что-нибудь у меня, но как раз в этот момент по телевизору показали фотографию последней жертвы. Сердце у меня остановилось.

Похищенный ребенок был мальчиком. И этим мальчиком был Оскар.

Хотя на нем не было шлема, я сразу его узнал. Ни у кого нет таких зеленых глаз, как у Оскара, и таких больших зубов. Очень может быть, что и таких ушей-парусов тоже ни у кого нет. Они отходили от Оскаровой головы почти горизонтально, и было похоже, что если на каждое поставить стаканчик с газировкой, они бы выдержали без труда.