Когда Тиберий получил власть, он был уже немолод. К описываемому времени ему исполнилось шестьдесят пять лет, он был достаточно утомлен своей бурной жизнью и мечтал о том, чтоб переложить тяжесть власти на более молодые плечи, иными словами, выбрать того, кого в наше время называли бы премьер-министром. Для этой цели император выбрал Луция Элия Сеяна. Он был начальником преторианской гвардии, которая во времена Августа была мелкими подразделениями рассредоточена по всему Риму. Сеян уговорил императора собрать всех преторианцев в одном лагере поблизости от Рима, чтобы можно было быстро вызвать их в столицу в случае любой непредвиденной ситуации. Это сильно повысило авторитет их командира (и, как выяснилось в последующие годы, сделало их ещё более опасными для спокойствия Империи).

В историях, которые тогда рассказывали шепотом, Сеян представлялся каким-то монстром. Предполагали, что именно он организовал отравление Друза для того, чтобы впоследствии самому стать императором. Однако более вероятно, что в действительности Сеян был виновен только в применении суровых мер для того, чтобы власть императора намного превысила власть сената, то есть просто исполнял свои обязанности.

Тиберий не обладал присущей Августу способностью завоевывать сердца людей. В то время как принцепс мог совершенно спокойно гулять по улицам Рима в одиночку, ему приходилось держать личную охрану. Чем дальше во тьму веков уходило существование Республики, тем больше сенаторов идеализировало прошлое. Сеян уговорил Тиберия принимать суровые меры против членов сената, которые в открытую порицали идею принципата. В ответ на это историки следующих лет осыпали проклятиями как его, так и императора, чувствуя себя в безопасности от преследований. Вероятно, если бы они жили во времена Тиберия, то были бы куда сдержаннее в оценке происходящего.

Возможная угроза существованию Империи исходила не только от сенаторов. Судя по всему, Агриппа, жена Друза, плела интриги против Тиберия, которого подозревала в отравлении мужа. По всей видимости, она хотела посадить на трон одного из своих собственных детей и таким образом восстановить справедливость. В 30 г. н. э., устав от постоянного противоборства, Сеян уговорил императора изгнать дочь, и тремя годами позже она умерла в ссылке.

К 26 г. н. э. Тиберий был уже настолько уверен в способности Сеяна управлять государством, что решил полностью отойти от политической жизни и спокойно предаться печали о погибшем сыне. Поэтому он уехал на остров Капри, расположенный в Неапольском заливе, и решил спокойно отдохнуть в этом тихом уголке. Впоследствии распространились упорные слухи, что там Тиберий предался всевозможным видам жестокостей и сладострастных оргий. Трудно себе представить что-либо более несправедливое, чем эти рассказы. Прежде всего, император всю свою жизнь был поборником высокой морали и аскетом. К моменту отставки ему было семьдесят восемь лет, и, если бы даже он хотел на старости лет окунуться в дикий разгул, едва ли ему удалось бы это сделать по чисто физическим причинам.

В отсутствие императора Сеян дошёл до крайности. Законы против государственной измены стали настолько суровыми, что за неосторожным замечанием, порочащем Тиберия или принципат, мог последовать смертный приговор. Жителей Рима поощряли доносить на опрометчивых ораторов и щедро награждали за такой донос. Одним из ужасов этого периода римской истории стали профессиональные доносчики. Никто не мог чувствовать себя в безопасности от наветов, и люди боялись говорить откровенно даже с лучшими друзьями, ведь это не исключало того, что разговор будет услышан и передан по назначению, а затем последует конфискация имущества и казнь. Возможно, что Сеян усиливал террор, чтобы окончательно сломить дух сенаторов, если только для этого ещё нужно было что-то делать. Они и без того были так напуганы, что осмеливались только тихонько роптать и вспоминать о добрых старых временах, не помышляя об открытом мятеже.

Несмотря на свое отсутствие в Риме во время всех этих событий, подозрительный Тиберий наконец обратил внимание на излишнее рвение своего ставленника и проникся сомнениями. Как раз в это время Сеян собрался жениться на внучке императора, и вполне возможно, что ему в голову действительно приходили мысли о том, что он вполне может унаследовать власть над Империей. Вероятно, что именно это и не понравилось правителю. Во всяком случае, в 31 г. н. э. он послал с Капри письмо, в котором осудил его методы управления, и этого было достаточно для того, чтобы его всемогущий «премьер-министр» был немедленно казнён.

Тиберий умер в 37 г. н. э. (790 г. AUC) после того, как правил страной в течение двадцати трех лет. Перед сенаторами снова встал вопрос о выборе преемника. У покойного императора не было живых детей, а его племянник Германик, который был назначен наследником, умер ещё много лет назад. Однако у него были дети. И один из сыновей военачальника был ещё жив. Это был Гай Цезарь, внучатый племянник Тиберия и правнук Ливии (жены Августа) по отцу, а по матери родственник Марка Антония.

Гай Цезарь родился в 12 г. н. э., когда Германик и Агриппина, его родители, находились в Германии, в военном лагере. Он провел первые несколько лет своей жизни среди легионеров, и эти грубые солдаты, восхищенные разнообразием скучной лагерной жизни, с удовольствием занимали сына своего командира. Германик, довольный возможностью поддержать настроение солдат, с раннего детства одевал сына так, как положено одеваться легионеру, включая миниатюрные копии солдатских сапог. При виде их солдаты просто валились на землю от смеха и прозвали ребенка Калигула[3] («ботиночки»). Это прозвище привилось настолько, что впоследствии историки не называли его иначе, как глупой кличкой, придуманной скучающими легионерами.

В отличие от Августа и Тиберия Калигула не был приверженцем древних римских традиций. Его привезли к императорскому двору, где, с одной стороны, баловали и окружали роскошью как возможного преемника Тиберия, а с другой — мальчику всегда грозила смерть в результате дворцовых интриг, и поэтому ему рано пришлось научиться быть осторожным и подозрительным. Он дружил с несколькими наследниками трона того или другого сопредельного государства, которые по разным поводам приезжали в Рим. Одним из них был Ирод Агриппа, внук первого Ирода Иудейского. Эти люди привили ему любовь к восточному типу монархий, принципиально отличавшихся от Римской империи, где ещё витал дух Республики и всеобщего равенства. Воображение молодого человека рано поразила пышность восточных принцев и неограниченная власть, которой пользовались их отцы в своем государстве, так что неудивительно, что в душу его запала мысль сформировать свое правительство по тому же принципу.

Правление Калигулы начиналось довольно спокойно, его приветствовали с чувством огромного облегчения. Окружение молодого императора было куда веселее, чем во времена мрачного, немолодого Тиберия, к тому же он выглядел человеком более либеральным и склонным к развлечениям, причем настолько, что умудрился в один год растратить деньги, которые Август и Тиберий терпеливо собрали за семьдесят лет правления.

Однако в 38 г. н. э. Калигула серьезно заболел. Без сомнения, болезнь поразила его мозг, и молодой император сошел с ума. Позднее историки, преданные сенаторской партии, утверждали, что Калигула с самого детства был безумен, и изображали его закоренелым монстром. Несмотря на то что они преувеличивали, в этом рассуждении есть и доля правды. Некоторые действия императора говорят о том, что дворцовое воспитание вовсе не пошло ему на пользу.

После 38 г. н. э. года страсть к расточительству, и прежде ему присущая, обуяла Калигулу настолько, что ему пришлось прибегнуть к особым мерам для добывания денег. Потребность в дополнительных поступлениях сделала его тираном. В то время власть была большим искушением, потому что если богатый человек был обвинен в измене и казнен, то все его имущество конфисковалось в пользу государства и быстро перетекало в карманы императора, вне зависимости от того, было ли это обвинение справедливым или нет. Таким образом, простого каприза верховного правителя было достаточно для того, чтобы казнить неугодного ему по каким-то причинам человека, но и его богатство пополнило казну в обход законных наследников. Калигула широко пользовался своими правами. Как пример одного из наиболее ужасных злодеяний можно привести историю о том, как он велел привезти в Рим ни в чем не повинного короля Мавритании, потомка Марка Антония, и казнил его, забрав себе не только его личное состояние, по и деньги, принадлежавшие государству.