– А розовый слоненок?

– Какой еще слоненок?

– Ну тот, что сидел в ванне вместо вас и что без разрешения воспользовался моей щеткой!

Крокодил упал на пол и забился в рыданиях.

– Это конец! – застонал он. – Я не посмею теперь вернуться домой!

– Простите, но в чем дело? Объясните наконец. Имею же я право знать, что происходит в моей ванне!

– Этот слон – агент с планеты Цокка, он работает на фирму «Песс». Если б вы только знали, какие это негодяи! Они выжидают, пока мы сделаем всю черновую работу, пока отыщем рынки сбыта, подготовим почву, а затем заявляются и продают свой стиральный порошок за полцены, подрывая все наши планы.

Крокодил безутешно рыдал. И вдруг я в ужасе заметил, что он льет свои слезы на персидский ковер, которым так дорожит моя жена.

– Несчастный! Посмотрите, что вы наделали! Уходите, и чтоб чешуи вашей тут не было больше!

Он ушел, утирая слезы своим ужасным фиолетовым платком.

Когда он уже спускался по лестнице, я нагнал его и спросил, почему же морвианские индюки не узнали цоккианского слона.

– Да потому что он переоделся, разве не понимаете?

– Нет, совершенно ничего не понимаю!

– Цоккианцы – не слоны. Это леопарды! И только мне одному известны все их трюки. Да что толку! Прощайте, синьор, прощайте.

Вот так-то. Потом было опубликовано много разных сообщений по этому поводу, но никто лучше меня не знает истинную причину наших несчастий. Все началось у меня дома, именно так, как я рассказал.

Остальное, к сожалению, уже всем известно. Морвиане, дзербианцы и цоккианцы сговорились и поделили между собой нашу планету, так что теперь нашу старушку Землю и не узнать!

Дзербианцы получили право на монопольную торговлю в Европе и Африке. Видите, во что они превратили Альпы? И следа не осталось от гор Монблан и Червино. Исчезла и Мармелада. И вместо горного хребта, высоких, укрытых ледниками вершин, вместо прекрасных долин на многие километры растянулась высеченная на остатках альпийского хребта гигантская надпись: «Где только «Дзиру» применяют, там о грязи забывают!» Ночью, подсвеченная гигантскими прожекторами, она хорошо видна с Луны. Ничего не поделаешь – межпланетная реклама! Новинка для нашей Галактики.

Морвиане и дзербианцы то же самое сделали с континентами и океанами, которые достались их фирмам. Так что Земля вертится теперь в космическом пространстве простым рекламным шариком.

А звезды на небосводе располагаются ночью так, что образуют рекламу крупной фирмы «Дзер-Мо-Цок», которая была создана недавно предпринимателями трех прежде соперничавших планет. Сейчас эта фирма «выбросила» на Землю новую мастику для паркета. Навсегда изуродован прекрасный рисунок Большой Медведицы, расколоты и другие созвездия, разбит на куски Млечный Путь. И всего лишь маленькой деталькой в буквах «и» светятся звезды Арктур, Антарес и Сириус. По всему небосводу без конца повторяется теперь по вечерам все одна и та же назойливая реклама: «Мастика «Билибонц» блестит, как сотня солнц!»

Мотти был умным вором. Инспектор Джеронимо всегда говорил это своему помощнику Де Доминичису:

– Де Доминичис, знаете, что я вам скажу?

– Да, да, слушаю, инспектор.

– Этот Мотти не похож на других воров. У него есть воображение, вот что его отличает. Он изобрел больше трюков, чем Гульельмо Маркони [1]. Вот я и хотел бы знать, что он теперь задумал. Ведь уже больше года, как он не дает о себе знать – ни разу не попадался. А о Пакетике что-нибудь слышно?

– Нет, инспектор.

– Вот-вот. А ведь он всегда работает с Мотти. Это его тень.

– Интересно, почему Мотти, такой умный, связывается с этим Пакетиком, таким глупым?

– Чтобы голова отдыхала. Гению всегда нужен более или менее глупый помощник, чтобы он мог передохнуть, пока тот говорит или слушает. Ведь невозможно все время думать только о чересчур умных вещах.

В это время на другом конце города Мотти показывал Пакетику свое новое изобретение. Разница в характерах и способностях отражалась в их именах. Мотти – это настоящее имя, а Пакетик – всего лишь прозвище. Воришка получил его однажды, когда, ограбив ювелирный магазин, вместо того чтобы сунуть добычу в карман и поскорее смыться, принялся упаковывать часы, кольца и драгоценные камни в пакетик и перевязывать его шелковой ленточкой. Так что полиция смогла сразу же без труда задержать его.

– Не пройдет и двух месяцев, как благодаря этой штуке мы станем богачами, – сказал Мотти, показывая какой-то аппарат.

– Но это, конечно, не фотоаппарат? – спросил Пакетик.

– А что же, по-твоему?

– Очень похоже, но я бы все-таки не стал утверждать, чтобы не ошибиться.

– Можешь утверждать, Пакетик, без всякого опасения. Это действительно фотоаппарат. И сейчас ты увидишь, как он работает. Встань вон там и подумай о чем-нибудь.

Пакетик послушно встал в позу и постарался подумать о чем-нибудь умном. К сожалению, на ум ему пришла только колбаса, которую он видел однажды в одном колбасном магазине и которая поразила его своей длиной.

Мотти щелкнул затвором, удалился ненадолго в темную комнату, вернулся со снимком и принялся изучать его с помощью лупы.

– Наверное, я плохо вышел, – сказал Пакетик. – Интересно, почему у меня на снимках всегда такой глупый вид?

– Колбаса зато вышла очень хорошо, – сказал Мотти.

– Что? Мотти, не уверяй меня, что с помощью этой машины ты можешь фотографировать мысли!

– И все же дело обстоит именно так. Посмотри сам.

Пакетик взял лупу, присмотрелся и увидел колбасу. В его голове она тоже была такой длинной, что занимала весь мозг от уха до уха.

– Ты просто молодец, Мотти! Тебе хорошо заплатят, если ты запатентуешь эту штуку.

– Очнись, Пакетик! Есть другой способ заработать деньги, и побыстрее.

Система Мотти оказалась исключительно простой и продуктивной, как, впрочем, и все другие его изобретения. Дня через два в городе начались прямо-таки фантастические кражи. Один богатый человек, который никогда никому не доверял секрет своего сейфа, обнаружил, что тот пуст. И инспектор Джеронимо не нашел ни малейших следов взлома. А по ночам банки, казалось, сами открывались, чтобы пропустить воров. Один старый скупец, который прятал свои деньги на балконе в горшке с геранью и никогда ни одной душе не говорил об этом, чуть не сошел с ума от огорчения, когда горшок исчез.

– Это работа Мотти, – сказал инспектор Джеронимо, когда зафиксировали уже двадцатую кражу. – Пойдем-ка навестим его.

Пошли он и Де Доминичис. И обнаружили, что Мотти и Пакетик занялись честнейшим делом. Они стали фотографами. Пакетик снимал клиентов в ателье. Мотти ходил по городу и снимал на улицах.

– Новый год – новая жизнь! – улыбнулся Пакетик, с поклоном встречая гостей.

– Новый год? Но ведь у нас сейчас август!

– Никогда не поздно начать честную жизнь, – возразил Мотти, появляясь из темной комнаты с пленкой в руках.

Когда полицейские ушли, Мотти подмигнул Пакетику и показал ему свою новую жертву. Он незаметно снял синьора Корнелиуса, самого богатого человека в городе, и в его мыслях можно было легко, как в книге, прочитать, что тот собирается на следующий день уехать в Париж и взять с собой в черной кожаной сумке сто миллионов. Когда он уезжал, Мотти и Пакетик тоже были на вокзале, и сумка исчезла.

Сто миллионов это не сто орешков. Мотти и Пакетик разделили их по-братски, закрыли фотоателье и удалились от дел.

– Эти двое обвели меня, – проворчал инспектор Джеронимо, узнав об этом. – Нужны, однако, доказательства. Мотти так хитер, что, если мы арестуем его без улик, он может высмеять нас на суде. Давай сначала заглянем к Пакетику.

Пошли он и Де Доминичис. Пакетик жил в скромном домике на окраине города. Он принял их в огороде, в домашней одежде, потому что окучивал клубнику.