Понятно, что в длительных полетах без шутки, юмора обойтись трудно. В первое время мы смеялись, когда нас спрашивали об НЛО, отшучивались, но разные слухи понеслись лавиной. Некоторые дельцы от сенсаций стали самым бессовестным образом ссылаться на личные разговоры со мной, Иванченковым, Быковским, Йеном, хотя таких разговоров вообще и быть не могло. Дошло до того, что вопросы на эту тему стали задавать даже в заграничных командировках. С большим терпением до сих пор объясняю, что во время полета космонавтам очень помогают шутки. Но они, как видите, иногда имеют неожиданное продолжение. Вместе с Александром Иванченковым мы даже огорчались в шутку, что упустили реальную возможность стать знаменитостями — первыми космонавтами, летавшими по соседству с НЛО. «Побоялись», что двойной нагрузки славы не выдержим.

Через несколько дней после возвращения из 140-суточного полета мы попросили на космодроме показать «Белое солнце пустыни». Тогда никто не понял, почему мы нарушаем традицию. А нам просто очень хотелось еще раз встретиться с красноармейцем Суховым и героями фильма.

Известие о приглашении на XXVIII съезд комсомола Белоруссии застало меня в командировке. Кстати, о командировках… Порой кто-нибудь из знакомых нет-нет да пробубнит — не хватит ли? Гоню прочь пока эти мысли, потому что всегда стремлюсь и к новым местам, и к новым жизненным проблемам, и к новым интересным встречам. Съезд комсомольцы-земляки назначили на пятое-шестое марта. А третьего, в день своего сорокапятилетия, я снова видел, как под крылом плывет земля. Пролетал над Витебской областью. Прильнул к иллюминатору. Нашел Россоны — родину Петра Мироновича Машерова. Здесь, в этих лесах, начинался его легендарный партизанский путь. Здесь родился и Геннадий Буравкин, наш белорусский поэт, председатель Республиканского комитета по телевидению и радиовещанию. Каждый год он приглашает меня в край голубых озер. Некогда. Не смог я до сих пор и вместе с земляком — поэтом Василем Зуенком — побывать в родной Зеленой пуще.

Эти строки, в которых Василь Зуенок выразил и мое отношение к родным краям, я перечитывал на борту станции «Салют-6» в поэтическом сборнике «Нача». Нача — маленькая речка в нашем Крупском районе. Василь Зуенок, как и я в детстве, собирал в Зеленой пуще грибы, ягоды, орехи. Мы земляки. Во время полета, как только пролетали Брест, подплывал к иллюминатору, отыскивал свои родные места, повторял:

Чтобы как-то отблагодарить Василя Зуенка, отправил ему с борта фотографию, где я сфотографирован вместе с экипажем экспедиции посещения — Петром Климуком и Мирославом Гермашевским. На конверте написал: «Земля. Минск. Василию Зуенку», а потом по всем правилам почтовых отправлений поставил наши бортовые штемпели. Были у нас такие, как было и космическое почтовое отделение.

Работу в командировке пришлось прервать, и четвертого марта я вылетел в Минск.

Я был делегатом предыдущего съезда комсомола республики, а поэтому с большим желанием летел на очередной форум молодежи. Хотелось побыть в атмосфере молодежных проблем, ощутить настроение своих молодых земляков. Волновало больше всего одно: как относится молодежь республики к прогрессивным преобразованиям в нашей стране, каким видит свое место наша комсомолия в огромном механизме перестройки?

Здесь уместно сказать, что этот интерес вызван не праздным любопытством. Решения предстоящего съезда интересовали меня как коммуниста, и в первую очередь — как депутата Верховного Совета БССР и военного командира. При решении депутатских вопросов мне часто приходится встречаться с молодежью. От этого общения у меня осталось двоякое чувство. Радовала устремленность молодых земляков, желание делать все на своем участке как можно лучше, радовала непримиримость, свойственная молодежи категоричность в подходе к недостаткам. Однако было и другое. Имею в виду запросы молодежи, которые иначе как иждивенчеством и потребительством не назовешь.

Помню, на прием по личным вопросам ко мне зашел молодой парень из деревни Игрушка. Познакомились. Отслужил в Советской Армии, вернулся в родной колхоз. Озабочен слабой организацией досуга молодых колхозников. Я стал расспрашивать, поинтересовался, а кто им должен организовывать их же досуг? Что сделали сами комсомольцы, молодежь колхоза, чтобы их жизнь была кипучей, интересной, богатой на спортивные и культурные мероприятия? Выяснилось, что мой избиратель прибыл жаловаться на своего председателя за то, что тот выделил молодежи под стадион и спортивные площадки непригодную для пахоты землю, короче говоря — пустырь. Вот и поговорили мы с молодым механизатором на тему иждивенчества, пассивности. По его, мол, не сама молодежь, а кто-то должен для нее все делать… Как же это понимать?! А о земле разговор был особый. Не мог я остаться равнодушным к тому, что молодежь требовала у председателя под стадион участок пахотной земли, той земли, которую подняли их прадеды, деды и отцы, где вырастили не один каравай хлеба и этим же хлебом вскормили тех, кто теперь на этой земле хотел играть в футбол. Парень, краснея, сначала пытался оправдаться, но, в конце концов, согласился. Уходя, сказал:

— Спасибо за урок. А стадион мы построим и на пустыре. Докажем председателю, на что мы способны.

Меня всегда по-особому волновало состояние военно-патриотического воспитания подрастающего поколения и, в первую очередь, допризывников. Этой части молодежи, которая придет в Вооруженные Силы на срочную службу, предстоит стать нашими последователями, нашими преемниками. Короче говоря, направлялся я на съезд не в качестве «свадебного генерала», а с активным рабочим настроением.

С аэродрома заехал в Минский обком комсомола. Первый секретарь Леокадия Константиновна Налецкая раньше возглавляла комсомольскую организацию Крупского района. Получилась у нее работа с молодежью. Умела Леокадия Константиновна расположить к себе молодежь своей общительностью, не засиживалась в кабинете. Что меня больше всего удивляло в ее работе, не в обиду будет сказано комсомольским вожакам-парням, так это умение находить формы и методы военно-патриотического воспитания.

Как делегат XX съезда ВЛКСМ я был однажды приглашен на слет победителей похода комсомольцев Крупского района по местам революционной, боевой и трудовой славы, который проводился вскоре после съезда. Комсомольцы открыли много ярких страниц истории района. А сколько поход дал самим участникам! Это был и праздник, и урок верности традициям отцов, были тогда и знакомства с сегодняшними героями — тружениками полей, ферм, сельских школ и больниц.

Съезд проходил интересно, деловито. Не слышно было громких и пустословных рапортов, заявлений и заверений. Рабочие обсуждали проблемы рабочего коллектива, делегаты сельских районов говорили о своем, учителя высказывали озабоченность ходом школьной реформы. Впервые выступления делегатов заранее не готовились, «не причесывались» в ЦК ЛКСМБ. Но какая была деловая обстановка! Комсомольцы поддерживали курс перестройки, отвергали бюрократический стиль руководства, заорганизованность и бумаготворчество. Не были оставлены в стороне недостатки в работе секретарей обкомов комсомола, секретарей ЦК ЛКСМБ. Здесь не было чужих дел, чужих недостатков и бед. Все было наше, общее. Впервые не было равнодушных среди сидевших в зале. По общему настроению и оживлению было видно, что молодежь республики восприняла перестройку как свою первостепенную задачу.

Я не задаюсь целью анализировать и оценивать весь ход съезда. Для меня было важным, что я оказался в гуще событий полумиллионного отряда молодежи, ощущал ее настроение. В этом я нахожу не только личное удовлетворение. Если быть откровенным, то скажу, что здесь я тоже учился жизни, набирался опыта работы с молодежью.