Протокол, наконец, оформили, как положено, подписали и начали прощаться. Засобирался и Тяжлов, время было позднее. Впрочем, отъехал он не раньше, чем с Дерюгинского двора убрались огорчённые пустыми хлопотами сыскари.

– Не нравится мне всё это, – сказал хозяину Николай Ёфимович, садясь в машину. – Так вроде обошлось всё, – удивился Дерюгин.

– Это ещё по воде вилами писано. По-моему, это был всё-таки Резанов. И если журналюги пропал, у нас с тобой будут большие неприятности.

– Хочешь сказать, что Астахов привёл свою угрозу в исполнение? – тихо ужаснулся Дерюгин. – Но ведь это чёрт знает что.

– Паниковать раньше времени не будем, – остерёг коллегу Тяжлов. – Но на всякий случай будь начеку.

Тяжлов уехал, а у Дерюгина всё внутри оборвалось. Говорил же этому старому индюку, что Астаховские угрозы не пустое сотрясение воздуха. Да и не осмелился бы этот трусоватый сукин сын шантажировать солидных людей, если бы не чувствовал за собой силу. И сила эта – не какие-нибудь уголовники и уж тем более не мелкие аферисты. Не того калибра человек Астахов, чтобы кидаться в авантюры. Но предлагал-то что, мерзавец, – петлю предлагал себе на шею накинуть, а конец верёвки ему в руки дать. Захочет сейчас задушит, захочет немного погодя. Ведь можно было бы и помягче это дело провернуть. В конце концов, Дерюгин не шантрапа уголовная. И если ему противостоят, а точнее принуждают к сотрудничеству государственные структуры, то почему бы ни поставить переговоры на деловую основу.

Время было позднее, но сон к Юрию Владимировичу не шёл. Мелькнула даже мысль, не поехать ли на городскую квартиру к жене под бочок, но эту идею пришлось оставить. И время позднее, и отношения у них с Татьяной сейчас не те, чтобы горестями делиться. Чёрт повязал в своё время Дерюгина с Агнией. Мало кругом девок, что ли, а вот его угораздило спутаться с замужней женщиной. Теперь её муженёк будет крупно гадить Юрию Владимировичу. И осуждать его глупо. На его месте Дерюгин вёл бы себя точно так же. Даже не потому, что Отелло какой-нибудь российского разлива, а просто – должен же мужик сдачи дать, если у него увели бабу, пусть и не шибко любимую. Нагадить сопернику и получить от этого удовольствие. А Астахов, по доходившим до Юрия Владимировича сведениям, человек самолюбивый и мстительный. Самым обидным было бы сейчас дать слабину и от испуга наделать глупостей. Тяжлов-то, пожалуй, во многом прав – не стали бы специальные службы действовать столь топорно. Проверить надо Астахова, выявить его связи, если таковые имеются, а уж потом делать выводы.

Сведения, которые раскопал Корытин за последние дни, показались Чеботарёву весьма любопытными. Выяснилось, что в магазине, где отоваривался Рекунов, работает родственница Певцова. Оказалось так же, что Светлана знакома не только с родственницей, но и с самим Василием Семёновичем. Более того, у них был или намечался роман.

– Рекунов свою пассию заподозрил в неверности, – пояснил Корытин. – Во всяком случае, Певцову всерьёз угрожали и даже набили физиономию, что зафиксировано в отделе милиции по месту жительства.

– А почему ты решил, что его били люди Рекунова?

– Среди свидетелей инцидента проходит Светлана. Надо полагать, и для неё прогулки с Певцовым не обошлись без неприятных последствий.

– Значит, и у Светланы, и у Певцова были причины ненавидеть Рекунова? – Были, – подтвердил Корытин. – Рекунов, несмотря на некоторый внешний лоск, так и остался уркой. Думаю, что Светлану он держал в чёрном теле, весьма скупо оплачивая её сексуальные и иные услуги.

– Иные? – насторожился Чеботарев. – Связь между Рекуновым и Дерюгиным осуществлялась через Светлану и Агнию, а значит, милые дамы были в курсе тех сумм, которые прокручивались в банке Костиковой:

– То есть Ксения не знала, что в её банке отмываются деньги Рекунова? – Поначалу, видимо, нет, но ей, похоже, открыли глаза. И открыли при участии либо Агнии, либо Светланы. И это многое объясняет в поведении Ксении Николаевны, которая не убоялась кинуть номенклатуру, хотя у них на неё наверняка была заготовлена узда. Однако в определённый момент козырь Костиковой оказался старше – видимо, в её руки попали документы, подтверждающие связи Дерюгина с преступным миром. Можешь себе представить, как напугала губернскую элиту предполагаемая связь Ксении с Паленовым, после спровоцированной Астаховым статьи Резанова. В качестве подтверждения серьёзности своих намерений они испортили Костиковой причёску. Вот тут некто и предложил ей своё покровительство. В тупике состоялась проверка нового союза на прочность. – Ксения здорово рисковала, согласись?

– Для страховки она взяла с собой Резанова, и я думаю, твой приятель, Виктор Васильевич, был готов к стрельбе.

– Ты хочешь сказать, что Резанов был абсолютно трезв по выходе из ресторана? – В этом я абсолютно уверен, ибо опросил более десятка свидетелей. Ксения с Резановым были в том кабаке не в первый раз, и обслуга их отлично знает.

– И, тем не менее, по утру он ничего не помнил, иначе не стал бы нам звонить. Зачем ему светиться?

– Похоже, Ксения чем-то опоила своего любовника, дабы уйти от ответа на неприятные вопросы. Но не исключено, что это сделал Атемис, который не хотел светить своих людей перед Резановым.

Версия выстраивалась прелюбопытнейшая. Если предположения Корытина и Чеботарёва были верны, то некто чрезвычайно умный проводил в жизнь очень сложный и хорошо просчитанный план.

– Мне машина нужна, – сказал Чеботарёв. – Та самая, на которой сбили Сахарова с подельниками. Рой землю, Андрей, нюхом чую, что машина эта из Паленовского стана. Проверь все мастерские, а также все личные машины людей из окружения покойного.

– Задал ты мне задачку, Виктор Васильевич, – почесал переносицу Корытин. – Но ты хоть скажи, почему паленовцы непременно должны были участвовать в столкновении с Сахаровым?

– Они не участвовали, – усмехнулся Чеботарёв. – Но их непременно должны были подставить. Я думаю, жрец Атемис сначала пытался договориться с Паленовым, но у него ничего не вышло, и тогда он сделал ставку на нынешнюю областную власть, рассчитывая, и, похоже, не без оснований, прибрать к рукам её наиболее видных представителей. А паленовцы ему мешают. И верный своей тактике он непременно должен был оставить след, указывающий на паленовцев, как активных союзников Ксении Костиковой.

– Но мы-то след не нашли? – Я не исключаю, что вмешался случай. Машину должны были бросить на видном месте.

– Пожалуй, – согласился Корытин. – Но тогда, выходит, что Атемис для Ксении весьма ненадёжный союзник?

– Более чем ненадёжный, – подтвердил Чеботарёв. – Он пальцем не пошевелил, чтобы её защитить. Скорее всего, в создавшейся ситуации смерть Ксении ему выгодна. Уж слишком много она знает, в том числе и о самом Атемисе.

– Будем рыть, – сказал Корытин.

Астахов застал старого знакомого не то в растерянности, не то в смущении. Александр Аверьянович выглядел заблудившимся в своей собственной весьма обширной квартире. Астахов с привычной завистью оглядывал Костиковские хоромы и пил предложенный хозяином кофе, привольно развалившись в удобном кресле. Костиков сидел напротив, время от времени потирая обросшую двухдневной щетиной щеку. Вообще-то Александр Аверьянович был редкостным аккуратистом, и Алексей впервые видел его небритым.

– Я бы хотел повидаться с Иваном Ивановичем.

Костиков дёрнулся и поморщился. Его задумчивый вид очень не понравился Алексею. Не время сейчас хандрить, ибо наступает решительный момент, сулящий либо блестящие перспективы, либо небо в крупную клетку. Не исключено и кое-что похуже, в виде деревянного ящика украшенного цветами.

– Иван Иванович мне не звонил, и где он сейчас я не знаю. – А деньги? – напрягся Астахов.

– Деньги поступят на счёт банка уже через три дня. А куда потекут эти деньги, будет зависеть от Тяжлова с Дерюгиным, именно из люди сейчас распоряжаются в банке.