– На чиновников и будем давить. Не забывай, что на них сейчас висит подозрение в убийстве.

– Именно подозрение. – Я тебя не понимаю, – возмутился Астахов. – Резанов ведь убит? – Не знаю, – раздражённо выкрикнул Костиков. – Я в этом не участвовал, слышишь, не участвовал.

Астахов посмотрел на перетрусившего Александра Аверьяновича с отвращением. Вот ведь слизь интеллигентская – «не участвовал» Можно подумать, что Алексей его в этом подозревает.

– Всё пока идёт по плану, – взял себя в руки Астахов. – Не понимаю, почему ты запаниковал. Жаль, конечно, Резанова, но он явно сбрендил. И убийство Рекунова тому подтверждение. В конце концов, не наша вина, что Сеня его устранил. Но не сделай он этого, божественный бык наверняка разделался бы с Дерюгиным. – Туда Юрию Михайловичу и дорога, – неожиданно зло выдохнул Костиков. – На вот, послушай.

Астахов с удивлением взял аудиокассету и вставил её в стоящий на столе магнитофон.

– Это ещё кто такой? – спросил он, услышав незнакомый голос. – Юдин.

– Как Юдин?! – ахнул Алексей. – Он же покойник!

Астахов хотел было ещё кое-что уточнить, но торопливый говорок ушедшего в мир иной человека привлёк его внимание. Юдин излагал поразительные вещи. Он не только сознавался в организации взрыва в офисе, но и прямо называл фамилии Рекунова и Дерюгина. Так что Алексею не оставалось ничего другого, как солидаризироваться с Александром Аверьяновичем в отношении Юрия Владимировича – действительно сволочь.

– Я ведь Лидочку ещё ребёнком знал, – сглотнул ком в горле Костиков. – Это по моей просьбе Ксения её в секретарши взяла. А этот Юдин, он ведь у нас в доме бывал. Мы с ним сидели, разговаривали, как с тобой сейчас, водку пили. Кому верить, Алексей, а?

– Как эта кассета к тебе попала? – В почтовый ящик подбросили.

– А кто подбросил? – насторожился Астахов. – Юдин-то мёртв. – Поручил, наверное, кому-нибудь, – пожал плечами Костиков. – В случае его смерти разослать по адресам. Страховался.

– Похоже на то, – согласился с хозяином гость. – Значит, не только ты эту запись получил?

– Я проверил тайник, о котором он говорит, там уже пусто.

– Милиция?

– Это вряд ли, – усомнился Костиков. – Скорее копия этой кассеты была отправлена Резанову. Он и изъял из тайника весь компромат. К Дерюгину он шёл не с пустыми руками. Ты мне лучше скажи, почему тебя Певцов подставил?

– Певцов здесь ни при чём. Просто дикая случайность. – Не верю я в случайности, – хмуро бросил Костиков. – У Васьки Певцова на Рекунова был зуб. Ивану Ивановичу Рекунов тоже мешал. Вот и думай, Алесей, что да почему.

А ведь действительно, было над чем подумать. Тем более что и Чеботарёв намекал Астахову на возможность оказаться лишним в Атемисовом раскладе. Вот ведь чёрт, не хотят делиться, что ли?

– Трупа нет, – прервал Астаховские раздумья Костиков. – Резановского. – Как нет?! – возмутился Алексей. – Светлана уверяет, что собственными ушами слышала, как этот Сеня, по её мобильнику, кстати, докладывал Халилову об устранении божественного быка. Два выстрела – один в грудь, другой в голову.

– Выстрелы были, был вроде и человек, то ли убитый, то ли раненый. Этого человека увезла «Скорая помощь», и следы его затерялись.

– Какие следы может оставить покойник, – рассердился Астахов. – Ты в своём уме? – Пока да, – раздражённо отозвался Костиков. – Я звонил сегодня дважды в редакцию, но мне сказали, что Резанова нет, возможно, будет завтра.

– Ну и что? – А то, что если бы Резанов находился в морге или в больнице, то редакцию наверняка бы известили. Певцов наводил справки у Дерюгинского шофёра, тот подтвердил, что тело было, но исчезло. – Куда исчезло? – Откуда же мне знать, – огрызнулся Костиков. – Меня больше интересует вопрос, кому понадобилось похищать тело?

– Неужели Иван Иванович вмешался? – нерешительно спросил Алексей. – Исключено, – покачал головой Костиков. – Зачем ему так подставлять Дерюгина, какая ему радость оттого, что Юрием Владимировичем займётся прокуратура?

Вообще-то по плану Ивана Ивановича никто Резанова устранять не собирался. Наоборот: жрецу Атемису нужен был живой божественный бык, чтобы пугать им нервного номенклатурщика. И надо признать, что Резанов даже превзошёл возлагавшиеся на него надежды А роль самого Астахова сводилась к тому, чтобы предложить озабоченным людям помощь в разрешении сложных проблем. И первый визит Алексея к Дерюгину прошёл довольно успешно. Неужели Иван Иванович решил в последний момент переписать сценарий. Но зачем? Ведь так хорошо всё складывалось.

– Халилов, – неожиданно осенило Астахова. – Больше некому. Халилову нужны гарантии, что Дерюгин его не кинет. Согласись, причин доверять Дерюгину после смерти Рекунова и Селянина у него нет. Номенклатура в любой момент может сделать большие глаза и заявить, что не только о Халилове, но и о Рекунове первый раз слышит. Спрятав труп, Рустем в любой момент может предъявить его правоохранительным органам. Причём тело будет найдено в месте так или иначе связанном с Дерюгиным и Тяжловым. Под это тело он сорвёт с них такой куш, какой его подельникам и не приснится. Восточный человек – штучка тонкая.

– Не лишено, – задумчиво протянул Костиков, который заметно приободрился после Астаховского открытия. – И что ты теперь собираешься делать?

– Будем действовать по плану, – усмехнулся Астахов. – Тем более что у нас на руках такие козыри, о которых раньше можно было только мечтать.

– Моё участие обязательно? – А как же, – возмутился Астахов. – Ведь Дерюгин должен твёрдо увериться, что мы в курсе всех его финансовых махинаций. А с кем, как ни с мужем, Ксения Николаевна могла поделиться своими тайнами. Едем, времени у нас в обрез.

Время действительно поджимало, это Костиков знал не хуже Астахова. Иное дело, что оптимизма своего старого знакомого он не разделял. Да и оптимизм Астаховский был скорее показным, чем естественным. Костиков нисколько не сомневался, что внутри у Алексея сейчас всё вибрирует. Агенты из них обоих, надо честно признать, хреновенькие. У Костикова в последние дни нервы окончательно расстроились. Взрыв в офисе, а потом смерть Резанова привели его в истерическое состояние. Всюду начали мерещиться враги. Сегодня по утру Костикову показалось, что за ним следят. От магазина до дома он почти бежал и, добравшись, наконец, до собственной квартиры, впал в отчаяние, из которого его с трудом вытащил Астахов. Александру Аверьяновичу в какой-то момент показалось, что вдвоём пропадать легче.

Астахов вёл машину уверенно и аккуратно, сказывался навык человека вот уже не первый десяток лет сидящего за баранкой собственного лимузина. Костиков водить машину так и не научился. Хотя Ксения не раз предлагала ему сдать на права, и уж, конечно, колёсами она бы его обеспечила. Но Александру Аверьяновичу то ли гордость мешала, то ли нерешительность. Жгла душу обида на Ксению. Умеют же люди смотреть сквозь пальцы на шалости своих жён. Взять хоть того же Астахова. Но Александру Аверьяновичу нынешние свободные нравы, как нож в сердце. Самое обидное и неприятное, что многие считают Костиковскую близорукость за расчётливость хорошо устроившегося мужика. Певцов даже сказал как-то с обычной своей кривой усмешкой, что брак ныне, это деловой контракт, а чувства здесь совершенно ни при чём. То ли уколоть хотел Александра Аверьяновича, то ли приободрить, а может и то, и другое вместе. Пятнадцать лет уже знают они друг друга, но многие особенности Певцовского характера Костиков стал примечать только сейчас, в ситуации критической. Про себя же Александр Аверьянович твёрдо знал, что удерживает его рядом с Ксенией далеко не только выгода. Ксения в нём нуждалась и нуждалась, может, в большёй степени, чем в жеребце Резанове. И не только не скрывала своей нужды, но и часто подчёркивала ее. Конечно, делалось это отчасти демонстративно, дабы подсластить мужу пилюлю и оправдаться в его глазах за измену, но была у Ксении и настоятельная потребность в сохранении семейного очага.