– Курить и переживать будешь дома, в общаге, – немного смягчив тон, добавил Вульф. – Можешь даже коньячку опрокинуть или виски, очень рекомендую. Вот, кстати…

Он расстегнул свою сумку с надписью «NY Travel» и достал бутылку с черной этикеткой.

– «Джонни Уокер», причем не рядовой… Тот с красным лейблом, а этот выдержанный – семь лет. Есть еще золотой, зеленый и голубой, но то очень дорогие сорта… Хотел тут девчонку одну угостить, ну да ладно. Держи, это тебе.

– Не надо, – хрипло произнес молодой человек.

– Держи, – повторил Вульф таким тоном, что тот больше не спорил и взял бутылку. Тон сразу изменился.

– Будешь меня слушать, узнаешь вкус и голубой марки. Кстати, она и есть самая дорогая, а вовсе не золотая, как можно подумать, если мыслить шаблонно… Запомни, в нашей работе – да, да, в нашей общей работе, нельзя мыслить стереотипами!

Парень молчал. Можно было подумать, что он рассматривает этикетку, но отсутствующий взгляд опровергал такое предположение.

– Чтобы не было вопросов, спрячешь ее сюда, – Вульф достал из той же сумки обычную сатиновую авоську, какие продаются в московских хозмагах. – Только не надирайся, как свинья. Ты отныне – член очень уважаемого трудового коллектива. Понял?

– Да уж… Я давно все понял… А сейчас только убедился…

– А вот это положи в карман, да не потеряй, – Вульф протянул туго набитый конверт. – Здесь пять тысяч долларов. Дядя Коля обменяет их на рубли по выгодному курсу – хватит и рассчитаться с ним, и свозить Вареньку в Юрмалу или в Пицунду – ведь она об этом мечтает? Купишь ей подарки, модные вещи, чтобы в гарнизоне она показалась красивой и обеспеченной дамой, там это очень важно…

– Да, вы знаете все тайны, что я доверял дяде Коле, – с горечью сказал молодой человек, пряча деньги во внутренний карман куртки.

– Когда я сделаю то, что вы хотите, вы оставите меня в покое?

– Ну конечно! – Кертис Вульф обнял его за плечи. – Если ты сам не захочешь продолжать сотрудничество! Но ты захочешь, поверь мне!

Завербованный агент отстранился.

– Нет уж! Только один раз! Говорите, что вам нужно…

Вульф, прищурившись, посмотрел на далекую бледную звездочку, что первой осмелилась выскочить на прояснившееся вечернее небо.

– А нужно-то всего ничего, – сказал Вульф. – Итак, слушай меня внимательно…

Когда новый агент ушел, Вульф некоторое время продолжал сидеть в прежней позе – развалившись на скамейке, обнимая левой рукой деревянную спинку. Нет, в его груди не торчала рукоять ножа, как у одного из героев фильма «Место встречи изменить нельзя», который будет снят без малого десятилетие спустя, – и вообще, если сказать честно, Вульф чувствовал себя прекрасно. Рядом с первой звездочкой выскочила вторая, и третья, и двадцать восьмая. Наступил вечер. Вульф прислушивался, но ничего не услышал, кроме обычных городских звуков. Тогда он достал из кармана диктофон, отмотал пленку немного назад и услышал глуховатый голос молодого человека: «Хорошо. Я все понял. Под лестницей. Сделаю…» Запись в порядке. Дело сделано. Можно возвращаться домой. Но прежде чем подняться со скамейки, Вульф еще раз извлек заветную фляжку.

– Хорошая работа.

Он отсалютовал звездам и вытряс в гортань еще несколько капель.

Спайк лежал без сна поверх простыни, раскинув в стороны ноги. Он вдавливал пальцами глазные яблоки, любуясь пульсирующими черно-зелеными кругами. Он насвистывал сквозь зубы мотивчик из «Порги и Бесс». Он сдергивал простыню с сонного женского тела, брошенного ему сюда в качестве подачки, и считал позвонки на узкой спине. Он выкурил полпачки сигарет и сделал пятьдесят приседаний. Он успел поменять тридцать три позы и отлежать все бока, но сон все равно не шел к нему. Трахнуть еще раз эту соплячку? Вопрос был риторическим: ни желания, ни возможности его исполнить он не чувствовал.

Это нервы. Или нечистая совесть. Он все время ходит по краю пропасти. Этот проклятый Кертис Вульф что-то заподозрил. Дескать, Спайк знает то, что знать не должен… И непонятно, каким рейсом он прилетел… Даже зашел в номер и попросил аспирин, а аспирина не оказалось! И солидного багажа не оказалось тоже! Американец без аспирина и большого чемодана – это все равно что русский в смокинге и без бутылки водки! Это очень, очень подозрительно! Американец в таком положении может оказаться только тогда, когда он агент Кей Джи Би по кличке «Американец»! Когда он уже три года живет в Москве и два из них находится на крючке Кей Джи Би! И когда он по внезапному приказу бросает свою квартиру на Юго-Западе – она же корреспондентский пункт журнала «Таймс», и, изображая только что прибывшего туриста, шпионит за своими соотечественниками! Добром это не кончится! Надо поговорить с этим Сшагховым, чтобы его не выдергивали так неожиданно! И вообще, он уже отработал свои прегрешения!

В половине третьего, когда он всерьез подумывал, не постучать ли ему головой в стену, чтобы вымолить хоть два часа забвения, – в коридоре вдруг послышались шаги. Спайк замер. Шаги энергичные, уверенные и громкие. Мужские. Наверняка не горничная и не загулявший интурист. К тому же там шли как минимум три человека. Какое-то очень неприятное воспоминание исказило черты лица Спайка и заставило его вскочить с кровати, подальше от этой угловатой тинейджерки с ее позвонками, длинными тонкими ногами, маленькой грудью и прочими прелестями, окутанными густым духом советского шампанского. Он очутился в прихожей, завернутый в простыню и дрожащий, как с перепою. «А я что, – еле слышно бормотал он по-английски, – я здесь ни при чем, я гражданин Соединенных Штатов…»

Но шаги проследовали дальше. Да и потом, сейчас ему нечего бояться! Спайк взял себя в руки, достал из пачки сигарету, сунул ее в рот и принялся остервенело жевать фильтр – курить он уже не мог.

Дальше по коридору находились комнаты 87, 88, 89 и 90. Роберт Кинселла, Эдвард Файн, Кертис Вульф и какой-то натурализовавшийся кореец, фамилию его Спайк так и не смог запомнить.

Остановились. Спайк, приподняв дверь, чтобы не скрипела, чуть-чуть приотворил ее. Буквально на полсантиметра. Трое мужчин в штатском стояли напротив 89-го номера, три широкие спины, обтянутые грубой шерстяной тканью в полоску. Значит, Вульф. Странно. Из этой четверки Вульф казался ему самым, как бы это сказать… лояльным, что ли. Даже фарцовщикам ничего не продавал… В чем он провинился?

Послышался стук в дверь.

– Милиция! Откройте!

Они подождали и постучали снова.

Судя по всему, Вульф хранил молчание. Люди в штатском перебросились несколькими короткими фразами, и Спайк услышал, как один из них произнес по-русски:

– Ломаем.

Это было уже интересно. Спайк пришел в необычайное возбуждение. Еще бы! Он-то знал, каково лису в его лисьей норе, когда злые зубастые терьеры роют лапами землю, расширяя вход. Спайк сейчас словно смотрел триллер про самого себя… только его роль исполнял кто-то другой, а именно Кертис Вульф, журналист из Майами. Чао, бамбино! Спайк Эммлер сегодня только зритель.

Едва раздался стук в дверь, Вульф был уже на ногах. Вскочил, как пружина. Никакая это не милиция, это контрразведка противника! Провал! Ну что ж, такой вариант развития событий тоже предусматривался, как вполне возможный. Неужели этот пацан? Или роковая случайность? Или предательство в Лэнгли?

Он не тратил время на рефлексии и сожаления. В его распоряжении всего несколько секунд. Вульф сорвал со спинки стула сохнувшую там после вечернего дождя ветровку и достал из кармана диктофон. Вытряхнул кассету на ладонь.

– Открывайте немедленно! Иначе будем ломать дверь! – донеслось из коридора.

Вульф окинул взглядом комнату. Перед отъездом его шеф оговорился, что в общем-то микрокассеты изготовлялись с расчетом на то, чтобы при необходимости их можно было укрыть даже в естественных отверстиях тела. На какие такие отверстия рассчитывал шеф, Вульф на знал – может, на свою толстую задницу? Но рвать собственное тело Вульф не собирался.