Уродливый грузовик они обогнали только минут через пять. Вместо отличного автобана Киев - Смоленск имелась раздолбанная асфальтовая ниточка, многажды латанная. Латки были выполнены не асфальтом, а в виде залитой мерзким гудроном щебенки. Гнать больше шестидесяти верст в час по такой, с позволения сказать, дороге мог только законченный псих. Однако близнецы и дальние родственники недавно встреченного монстра от автомобилестроения без зазрения совести решались на это, словно убиваемые ухабами мосты им было ничуточки не жаль. Если, конечно, не попадался впереди какой #8209;нибудь особо карикатурный тихоход, обогнать которого было тоже мудрено: дорога имела всего две полосы, по одной в каждую сторону. Приходилось выжидать, чтоб в череде встречных машин случилась достаточная для обгона прореха. Езда в таком ритме выматывала нервы, Андрюха за рулем «Десны» отчаянно матерился, Димыч, вцепившись в рукоятку, изредка вторил ему, а Шурик, сидящий справа, только загадочно ухмылялся.

- Ну и дорожка! Не думал, что наши предки строили такую пакость… А еще говорят, будто у России два счастья: гении и автострады.

Димыч грустно вздохнул и потянулся к радиоприемнику. Однако на всем ЧМ #8209;диапазоне нашлось только ровное шипение чистого эфира. Ни одной радостанции не работало.

- Блин! И радио у них не было, что ли, в семьдесят девятом?

- Скорее ретрансляторов вдоль дорог нет, - подсказал умный Федяшин.

- Вдоль таких дорог вообще ничего нет! - фыркнул Андрюха. - Не то что ретрансляторов! Двадцать верст уже отмахали - хоть бы одна лавчонка завалящая или заправка! Поля да поля…

Наконец Димыч допер переключить приемник в АМ #8209;диапазон и довольно скоро поймал вполне мощный и чистый сигнал. Прозвучали незнакомые позывные, шесть раз пикнуло и на удивление строгий и официальный голос дикторши объявил:

«Вы слушаете «Маяк». Московское время - шесть часов…»

- Шесть? - Димыч машинально глянул на свой понтовый механический «Крым», точности которого обзавидовались даже швейцарцы. - Не семь?

«Крым» его показывал семь - так подсказал перед выездом Федяшин. Все и перевели часы, чтоб не путаться.

- Хм… - удивился Федяшин. - Почему шесть?

- А, понял! - буквально в следующую секунду осенило его. - В семьдесят девятом еще не было перехода на летнее время! Хе #8209;хе, так у нас даже лишний час в запасе есть до начала концерта! Хотя, с другой стороны, и сваливать на час раньше придется…

Димыч удрученно вздохнул:

- Вот всегда так! На ровном месте возьмут - и сопрут час…

Дикторша тем временем несла какую #8209;то жуткую пургу о закромах родины, пятилетке досрочно, трудовых свершениях доярок и ратных подвигах сталеваров. Голос ее оставался все таким же умопомрачительно официальным - обращения государя императора к народу и то более живыми голосами обычно озвучивают. За четверть часа передача ни разу не прервалась рекламой.

Потом без видимого перехода «Маяк» принялся клеймить заокеанских империалистов, якобы нагнетающих напряженность, хотя, насколько Димыч и остальные помнили историю, в конце семидесятых Америка сидела в полной экономической заднице и никакой напряженности нагнести была просто не в состоянии. Арабы тогда пошаливали в Северной Африке, это правда, но бравый миротворческий контингент британцев и русских как раз летом семьдесят девятого за считанные дни вышиб из них дурь как минимум на четверть столетия.

В общем, прошлое оказалось чужим и отчаянно непривычным. Для успокоения нервов пришлось выпить по баночке пива. Даже Андрюха приложился - ему выдали из ящика специально захваченного «Шоферского», слабоалкогольного.

А буквально спустя пару минут дорожный инспектор в нелепой форме требовательно махнул полосатой палочкой и пришлось прижиматься к обочине.