– Да, пожалуйста.

– Сахар, – маг нажал на кнопку, затем выпрямился и стал ждать. Ящик ожил и загудел, после чего из него начало доноситься всякое бульканье, которое вскоре резко прекратились, и на поддон в визу ящика со стуком упала алюминиевая банка с кольцом-открывашкой.

– Вуаля – подытожил Антракс. – Колдовское зелье, одна штука. Его следует принять как раз перед тем, как ты вступишь в контакт с Некросом.

Тарл взял банку с поддона и подозрительно изучил этикетку.

– Вот что, – вскоре заявил он. – Лично я бы не стал это пить. Ингредиентов тут как дерьма! – Тарл указал на небольшой столбец текста. – Ты, Ронан, только послушай! Натрия глутамат, витамины В2, В6, В12, кислота аскорбиновая, кальция пропионат…

По мере того, как он говорил, свет в комнате стал меркнуть. А голос его, казалось, становился все более гулким и зычным.

– Гидрогенизированные растительные масла, – продолжал Тарл – Натрия полифосфаты, тартразин, бетакаротин…

Совсем стемнело. Послышался отдаленный раскат грома. Воздух словно затрещал, а голос Тарла, казалось, так усилился, что заполнил всю комнату.

– …эмульгаторы Е471, Е472(е), Е475 и декстроза! Одновременно с оглушительным раскатом грома последовал бешеный удар молнии, и с дома чуть не слетела крыша. На какой-то момент вокруг стало темно как в могиле. А затем лампы снова зажглись, и комната вернулась в нормальное состояние. Стоя у торгового автомата с банкой в руке, Тарл так задыхался, словно только что опять две с половиной мили пробежал. Антракс отобрал у него банку и отдал ее Ронану, который тут же сунул ее в карман куртки.

– Ну и ну! – с улыбкой обратился маг к Тарлу. – У тебя есть Сила! Кто бы мог подумать?

– Чего-чего? – переспросил Тарл.

– Сила. Латентная, разумеется.

– Эй, ты кого тут латентным назвал?

– Надо же, она в самых удивительных местах обнаруживается! Да помогут нам боги, если ты когда-нибудь выяснишь, как ей пользоваться. Партийное начало в тебе почти не проглядывает. У меня такое чувство, что Съезд магов уже никогда не смог бы быть прежним. То есть если б тебя туда допустили. Так или иначе, в коллективе я тебя просто не представляю.

– Да о чем ты тут распинаешься? – буркнул озадаченный Тарл.

– Прекрати дурака валять! У тебя есть совершенно определенный магический талант, и ты это знаешь. Он неизбежно должен был проявляться в прошлом.

Тарл мысленно перебрал самые пугающие моменты своей жизни. Если этот талант проявлялся именно тогда, то верней верного, что он и впрямь проявлялся. Всякий раз, как Тарл бывал до жути напуган, действительно случались вещи, и никакого контроля над ними он, похоже, не имел.

– Нет у меня никакой Силы, – пробормотал он. – Просто… всякая ерунда… случается…

– Ясное дело, случается! Ты ведь никакой учебы не прошел. Если б я запер тебя на кухне с достаточным количеством муки, яиц и масла и велел сделать кекс, то пока кто-нибудь не показал бы тебе, как его делать, или не дал бы поваренную книгу, ничего, кроме липкой дряни, у тебя бы не вышло.

Тарл подумал про того парня в Орквиле, который попытался его придушить и странным образом вывернулся наизнанку. Вот он точно липкой дрянью сделался. Тогда Тарл устало покачал головой и налил себе еще боках вина.

– Проехали, – пробормотал он… – Клят с ним, с талантом.

– Вы про какое-то Слово Силы говорили, – напомнил магу Ронан.

– Да, конечно, – отозвался Антракс и тут же предупредил: – Не пользуйся им, пока оно не потребуется. Не повторяй и не шепчи, даже не думай о нем. Просто вложи его в память, И там храни. Вот оно. Итак, теперь у тебя есть все, чтобы одолеть Некроса. Это стоит, э-э, сорок таблонов. Будь любезен.

Ронан с подозрением на него посмотрел. Именно сорок таблонов и лежали у него в кошельке. Пока он доставал их и отдавал Антраксу, Тарл, который опять вглядывался в стеклянный шар, вдруг заговорил.

– Вот, – сказал он. – Как раз эти парни нас и преследовали. Собственно говоря, они по-прежнему нас преследуют! Смотрите!

Ронан подошел к нему и снова вгляделся вглубь стеклянного шара. Там они увидели, как всадники гонятся за двумя маленькими человеческими фигурками и одной ослиной на опушке леса. Прямо у них на глазах стрелы полетели в загнанную добычу, которая с трудом плелась между деревьев, а затем вдруг словно растворилась в воздухе. Однако преследователи, похоже, ничуть не смутились, а неторопливо подъехали к опушке.

– Так это люди Некроса, – объяснил оставшийся позади Тарла с Ронаном Антракс. – Они как раз вовремя. Теперь они вас заберут.

Когда смысл сказанного дошел куда следует, Ронан и Тарл разом повернулись, чтобы с ужасом уставиться на мага.

– Что? – выдохнул Тарл. – Но ведь вы только что нам сказали, как мы должны убить Некроса!

– Э, нет... прошу прощения. Я только сказал, как вы могли бы его убить. Ведь вы меня именно об этом просили. И действительно, вы вполне могли бы его убить – если бы еще раньше Некрос не заплатил мне за то, чтобы я вас нашел и придержал. Нет-нет, на вашем месте я не стал бы этого делать…

Осознав всю двуличность мага, Ронан машинально выхватил меч. Антракс что-то пробормотал, затем небрежно взмахнул рукой, и Ронан с Тарлом вдруг обнаружили, что неспособны двинуться с места или даже заговорить.

– Хозяин! – просипела передняя дверь. – К вам гости!

– Ну вот, – сказал Антракс. – Это как раз люди Некроса.

* * *

Когда-то давным-давно Антракс был мечтательным юным волшебником, полным радостей весны. А потом он встретил Наоми. Она была принцессой – но принцессой, в то время находившейся под весьма скверным заклятием. Только кто-то, обладающий Силой, мог узреть в ней ту, кем она в действительности являлась, И когда юный маг первым наткнулся на лягушку с длинными темными ресницами, сидящую на камне в лесу и льющую горькие слезы, он тут же сообразил, что она испытывает отчаянную нужду в добром волшебнике. Заклинание Транссубстанциации было не из легких, однако Антракс был уверен в себе и почти идеально с ним справился. Допустил только одну маленькую ошибочку.

Когда пыль от заклятия рассеялась, и Антракс увидел перед собой прекрасную принцессу с длинными золотыми волосами, он мгновенно понял, что страстно в нее влюбился. К его вящему удивлению принцесса испытывала к нему то же чувство. Они поженились, и поначалу оказались безумно счастливы, но в отличие от большинства подобных случаев, этому счастью не суждено было длиться вечно. Маленькая ошибочка Антракса сыграла здесь немаловажную роль.

Маг так никогда и не смог понять, в чем же он ошибся, однако невесть по какой причине сильное переживание или стресс могли превратить Наоми обратно в лягушку. Ненадолго – пока она немного не успокоится. К тому же в ее натуру постоянно прокрадывалось что-то лягушечье. Как-то раз они поехали пообедать в очень престижный ресторан. Пока Антракс изучал меню, Наоми отправилась в туалет. Прошло двадцать минут, а она все еще не вернулась. В конце концов обеспокоенный Антракс нашел ее в одном из складских помещений. С хищным блеском в глазах Наоми стояла как вкопанная и пристально наблюдала за мухами. Еще одним тревожным симптомом стала привычка Наоми всякий раз, как она испытывала вожделение, тащить супруга к ближайшему мутному пруду, хотя через некоторое время ему и самому это стало скорее нравиться, чем раздражать.

Однако самой большой проблемой оставался ее характер. У лягушек с принцессами вообще-то не так много общего, но в одном они часто бывают схожи, и это недостаток альтруизма. Не так много лягушек предложит вам в аэропорту помочь поднести чемоданы. И не так много принцесс. Так что самой бескорыстной персоной на свете Наоми, мягко говоря, не была. По сути, через пару лет она сумела превратить свой эгоизм в настоящее искусство.

Поначалу Антракс просто не брал в голову. Одно из громадных преимуществ статуса мага – это то, что можно получить практически все, что захочешь, причем в любой момент, и он скорее радовался, проделывая все эти мелочи для своей любимой. Однако постепенно, пока Наоми становилась все более требовательной, все более вздорной и вспыльчивой, радость начала пропадать. Вскоре, что бы Антракс ни делал, ее уже ничего не устраивало. Казалось, она его разлюбила, но Антракс, к несчастью, по прежнему ее любил и, несмотря на все свои магические силы, никак не мог исправить столь прискорбное положение. Жизнь его сделалась совсем несчастной.