Наконец, уже под утро, ребенок появился на свет и оказался сыном и наследником, о котором так отчаянно молилась королевская чета. Королева рыдала от облегчения и немедленно велела уведомить короля. С верфи у лондонского Тауэра салютовали пушки, и все церковные колокола начали звонить в честь рождения нового принца. Король и двор ликовали. На улицах жгли костры. Лорд-мэр Города приказал выкатить на улицы бочки с вином, и лондонцы пили за здоровье наследника. Король щедро наградил повитуху и благосклонно выслушал поздравления компаньонов.

Новорожденного, которого должны были назвать Генрихом, как и отца, завернули в свивальники и накрыли алым бархатным покрывалом, отделанным золотой парчой и горностаем. Деревянная колыбель длиной пять футов и шириной два была украшена серебром. Такие же пряжки пристегивали принца к краям колыбели, чтобы он не смог повернуться.

– Колыбель, в которой его станут показывать знатным посетителям, еще больше, – сообщила Инее.

Розамунда только головой покачала. Ее дети лежали в простой дубовой колыбельке с маленькой периной, под овечьими шкурами. Сможет ли несчастный принц дышать? Уж очень туго его спеленали!

Королеву перенесли на парадную кровать и одели в мантию алого бархата. Перед этим с нее смыли следы крови, заплели густые волосы в косу и украсили жемчугом. Отец Диего, первый мужчина, допущенный к королеве после родов, отслужил мессу у маленького алтаря.

– По всему Лондону поют благодарственные гимны Господу и Пресвятой Богородице, прославляя вас и принца, – заметил он.

Вошедший король поздравил жену и с просветленным лицом посмотрел на сына.

– Я снова отправлюсь в Уолсингем, как обещал Богородице, – сказал он Екатерине, – и вернусь пятого января, к крестинам нашего сына. Крестными родителями я выбрал архиепископа Уорема, графа Суррея, и моих тетку с дядей, графа и графиню Девон. Его августейшими покровителями будут король Людовик Французский и герцогиня Савойская, Маргарита Австрийская, дочь императора. Но все это мы уже обсуждали ранее, дорогая жена.

– Все будет, как вы пожелаете, супруг и повелитель, – послушно ответила Екатерина.

Король довольно улыбнулся:

– Ах, Кейт, вы такая покорная жена! Ни у одного монарха нет такой!

Наклонившись, он поцеловал ее в лоб.

– Постарайтесь не болеть в мое отсутствие.

С этими словами он покинул покои жены, едва кивнув женщинам, на которых все еще гневался. Но среди них он заметил прелестную госпожу Фрайарсгейта.

Интересно, сколько еще она пробудет при дворе?

Розамунду неожиданно позвали к королеве, и Екатерина продиктовала несколько благодарственных писем людям, к которым благоволила, с сообщением о рождении сына.

– Передайте черновик моему секретарю вместе со списком людей, которым следует разослать письма. Секретарь позаботится о том, чтобы послания переписали и запечатали моей печатью, – наставляла королева.

Ее величество, разумеется, не собиралась кормить сына, как, впрочем, и растить, особенно на первых порах. У принца с первых дней будет собственный двор, согласно уставу, учрежденному Достопочтенной Маргарет. Там будут няньки и кормилица, служанки, приставленные качать колыбель, и врач. Детская была богато обставлена, и именно здесь будет жить маленький наследник, вдали от опасностей и дурного воздуха Лондона.

Через месяц священники произнесли очистительную молитву над родильницей, и двор снова вернулся в Вестминстер, где начались празднества в честь появления наследника. Проводились великолепные турниры. Розамунда до этого еще на них не присутствовала. Сам король под именем сэра Верное Сердце сражался на ристалище.

Сверкали начищенные доспехи. Переливались ослепительные одежды из золотой и серебряной парчи, зеленого атласа и алого бархата. Лондон еще не видел таких карнавальных шествий, как это! Среди толпы одетых в костюмы шутов и актеров катилась гигантская телега, на которой был представлен лес с деревьями, холмами и долинами, где пестрели крошечные фигурки дам и рыцарей. По вечерам устраивались живые картины, торжественные процессии и танцы под музыку.

Сэр Томас сделал кузине дорогой подарок – четыре платья, сшитых специально для нее. Пока она была при дворе," он взял один ее наряд, отвез швее, которая распорола его, сняла мерки и собрала вновь. По этим меркам и были раскроены новые платья.

– Вы удивлены, дорогая девочка? – смеялся кузен. – Согласен с вами, темные цвета элегантны, но вы слишком молоды, чтобы долго ходить в трауре.

Он оглядел разложенные на кровати туалеты. Один темно-оранжевый, другой – цвета красного вина, третий – фиолетовый и последний – зеленый, цвета дома Тюдоров, гораздо светлее ее темно-зеленого бархатного платья. Все самых модных фасонов и вышиты золотом, маленькими драгоценными камнями и жемчугом.

– Том! Мне все дамы станут завидовать! – ахнула она смеясь. – Не стоило этого делать, я все равно долго здесь не пробуду. Господи, какая красота! Спасибо вам! Спасибо!

Она бросилась ему на шею и крепко расцеловала. Томас вспыхнул от удовольствия.

– Разумеется, мне нравится вас баловать, Розамунда. С вами я впервые за долгое время чувствую себя счастливым.

– Но я вскоре вернусь домой, и тогда вы останетесь один, а мне вовсе этого не хочется, дорогой кузен.

– Когда одиночество совсем меня одолеет, приеду погостить во Фрайарсгейт, а как только надоест простая сельская жизнь, вновь стану блистать при дворе. Идеальное решение. Не находите?

– Идеальное, – согласилась Розамунда. – Что же мне надеть сегодня? Актеры дают представление, а, потом будет маскарадное шествие, «Сад наслаждений». Говорят, король будет в пурпурном атласе.

– Королю не мешало бы советоваться со мной в вопросах моды, – фыркнул лорд Кембридж. – Он слушает этих мужланов, с которыми пьет и состязается на ристалище. Подумать только, по всему его камзолу будут вышиты "Г" и "Е"! Хочет поддержать перед всем светом иллюзию романтической любви, когда все знают, что он женился на королеве только потому, что, она была под рукой, а ему требовалось немедленно получить наследника. Просто смехотворно!

Розамунда немедленно бросилась на защиту госпожи:

– О, Том, она такая добрая и храбрая!

– Да, дорогая кузина, но не стоит закрывать глаза на то, что, найдись для Генриха Тюдора другая принцесса подходящего возраста, Екатерина до сих пор ходила бы в девицах. Долгие переговоры насчет брака с маленькой Элеонорой Австрийской были фарсом, как всему свету известно. И королю Фердинанду тоже, но он, как и его дочь, держался так же стойко, и лишь в конце, когда стало очевидно, что старый Генрих умирает, испанец велел перевезти к фламандским банкирам остаток приданого. Генрих отправился на тот свет, принц стал королем и неожиданно поспешил объявить принцессу своей невестой, а его совет постановил, чтобы приданое немедленно переправили в Англию. Нет, дорогая девочка, король женился на Екатерине по тем же причинам, которые имел в виду его отец, обручив ее с принцем Артуром, и в надежде, что она окажется столь же плодовитой, как ее мать. Недаром он уже смотрит по сторонам, и не в последний раз, уверяю.

– Это верно, он человек влюбчивый, – кивнула Розамунда. – Я видела, как он озирал собравшихся в церкви дам.

– Хм-м, – задумчиво протянул лорд Кембридж. – И что, дорогая девочка, его взгляд задержался на какой-нибудь особе?

Она игриво ударила его по плечу:

– Не заметила! И уверяю, он видеть не может придворных дам своей супруги. По-моему, скандал с сестрами герцога Бекингема излечил его от этого. Правда, фрейлины уверяют, что он определенно выделял из всех леди Энн. Но довольно об этом. Что вы наденете, дорогой кузен?

– Черное. Простой наряд, но он будет выделяться из всех пестрых одеяний королевских приятелей и выгодно контрастировать с пурпурным атласом королевского платья. Король пускает во дворец простолюдинов, что я лично никогда не считал мудрым поступком.

Розамунда надела оранжевый наряд и восхищенно оглядела себя в зеркале. Долл принесла ей плоскую коробку, еще один дар от Тома. В ней лежали чудесная золотая цепь, украшенная золотистыми топазами, и такая же брошь, оправленная в золото. Вместо голубого плаща Энни принесла новый, из богатого коричневого бархата, опушенного мехом рыси, с капюшоном, тоже опушенным мехом, ибо февральский день был сырым и ветреным.