Ричард, со всеми своими недостатками и добродетелями, присущими людям героического склада, является одной из самых пленительных фигур средневековья. Он является продуктом и воплощением рыцарского века. В то время в геральдике особо почитался лев, и многие короли стремились к тому, чтобы их имя ассоциировалось со славной репутацией этого зверя. Но когда современники Ричарда назвали его «Львиным Сердцем», то они сделали комплимент уже не королю, а царю зверей. Немногим обязан английский народ этому монарху, и тяжко заплатил он за его приключения. За 10 лет своего правления он лишь дважды побывал на родине, задержавшись там на несколько коротких месяцев; однако память о нем до сих пор волнует сердца англичан и доносит через века представление об образце воина. Ричард прославился не только благодаря своим доблестным подвигам, но и участию во всех крупных военных авантюрах. Высокий, хрупкого сложения, с крепкими нервами, тренированными сильными мышцами и ловкими руками, он наслаждался каждым поединком и воспринимал противников без злобы, как необходимое средство добиться славы. Он любил войну, но не столько ради славы и политических выгод, а так, как другие любят науку или поэзию – за возбуждение, сопутствующее битве, и радость победы. Это стало основной чертой его характера, и, соединившись с большим полководческим талантом, любовь к войне мобилизовала все силы его ума и тела.

Ричард Львиное Сердце

Будучи человеком жестким и кровожадным, Ричард в силу своей пылкости не был ни вероломным, ни намеренно жестоким. Он настолько же легко прощал, насколько поспешно воспринимал обиды; он был щедрым до расточительности; в военных делах король отличался предусмотрительностью замыслов и мастерством их воплощения. Его политические союзы формировались на основе симпатий и антипатий; политические схемы не были связаны друг с другом и не имели четкой цели. Преимущества, завоеванные военным гением, уплывали из-за неумения вести дипломатическую борьбу Подчинив себе по пути на восток Мессину на Сицилии, он легко поддался на уговоры своего переменчивого союзника, Филиппа Августа, разделить с ним плоды победы. Между тем при более разумном подходе это завоевание могло бы сорвать хитроумные замыслы французского короля. С таким богатым приобретением, как Кипр, Ричард расстался с еще большей легкостью, чем завоевал его. Вся его жизнь была великолепным парадом, после которого осталась только голая равнина.

Всей душой король стремился к новому крестовому походу. Эта задача словно была подготовлена специально для него и отвечала потребностям его натуры. Спасти Святую землю от поругания неверными, встать во главе рыцарских отрядов за дело, одновременно славное для мужчины и особенно благоугодное Богу, – все это вдохновляло Ричарда. Англичанам намного больше пришелся бы по нраву король, который занимался бы делами государства, дал им мир и порядок, заботился об их растущем благополучии и вершил правосудие по всей стране. Но они понимали, что крестовый поход – это возвышенное и святое предприятие, а церковь учила их тому, что он неким незримым образом принесет им божественное благословение. Король, ради освобождения Гроба Господня, буквально выставил королевство на продажу. Для его кампании в далекой Палестине нужно было любой ценой добыть деньги. Все должности в государстве продавались и перепродавались. Он вводил новые, тяжелые и неслыханные прежде налоги. Он требовал выплаты скутагия (налога, заменяющего военную службу), а затем восстановил плуговой сбор – налог на каждую сотню акров земли. Так Ричард наполнял сундук для священной войны.

Доверив управление двум судейским чиновникам, Уильяму Лоншану, епископу Эли, и Гуго Пьюсету, епископу Дарема, и поставив над ними для верховного контроля доверенного члена семьи, свою мать, престарелую королеву Элеонору Аквитанскую, король отправился на войну летом 1190 г. Он уже пообещал Филиппу Французскому, что женится на его сестре Алисе, хотя она была некрасива собой и к тому же имела не самую хорошую репутацию. Филипп утверждал, что Ричард пытался соблазнить ее, а потому отношения между монархами были неприязненными. Как бы там ни было, после того как Ричард пересек Францию и отплыл на Сицилию, где остановился на зиму, его мать направила к нему Беренгьеру, дочь короля Наваррского, которую он знал и которой восхищался, а теперь решил взять в жены. Вполне понятно, что «Львиные Сердца» должны жениться по любви, а не по политическому расчету, однако то, что Ричард пренебрег Алисой, не позволило заключить союз между королями Англии и Франции, что представлялось крайне важным для их совместных действий во время похода. Филиппа мало успокоила даже компенсация за нанесенное оскорбление в размере 10 тысяч марок. Ссоры Англии и Франции не так-то легко забывались, и ревность, зависть, перебранки не раз омрачали зимнее путешествие двух союзников к Сицилии.

Тем временем Фридрих Барбаросса в мае 1189 г. повел свое германское воинство из Регенсбурга через Венгрию к Константинополю. Трудности возникли сразу после пересечения границ Византийской империи. Преемники Константина все еще правили обширной страной в Балканской Европе и Малой Азии. Император Исаак II Ангел заключил в то время союз с Саладином, и только угрожая этим греческим раскольникам крестовым походом, немцы в марте 1190 г. смогли свободно переправиться через Босфор на азиатский берег. Пройдя через Малую Азию, Барбаросса достиг Киликии. Здесь этот ветеран Второго крестового похода (состоявшегося сорока годами раньше) утонул в реке Гёксу (Салеф), то ли из-за того, что решил искупаться сразу после обеда, то ли из-за того, что его конь поскользнулся на камне. Часть его войска повернула назад, многие умерли от чумы в Антиохии, так что из огромной армии, цвета Германии, едва ли тысяча человек под командованием сына Барбароссы достигли лагеря крестоносцев возле Акры в октябре 1190 г. Но этот остаток держался стойко. Англо-французские армии покинули Сицилию только весной 1191 г. Филипп отплыл прямо к Акре. Ричард задержался на Кипре. Там он рассорился с местным греческим правителем, заявив, что его невесте нанесли оскорбление, завоевал остров и женился на Беренгьере. Лишь 8 июня 1191 г. он наконец прибыл к месту сбора в Акре со своей армией. Третий крестовый поход может служить блестящей иллюстрацией кодекса рыцарского поведения. Все могущественнейшие монархи Европы выстроились перед обреченной крепостью Саладина, соперничая друг с другом в доблести и зависти. Святая цель их совместного предприятия вовсе не препятствовала ссорам и интригам. Среди них выделялся король Ричард. Сражаясь всегда в самых опасных местах, повергая самых сильных противников, он одновременно вел все это время переговоры с Саладином. Соглашения уже практически удалось достичь. Ради спасения своего гарнизона Саладин предлагал отдать христианских пленных, заплатить большую компенсацию и отказаться от креста, захваченного им в Иерусалиме, на котором претерпел муки Христос (хотя по прошествии двенадцати столетий не было полной уверенности в том, что это тот самый крест). Но переговоры провалились, и Ричард, придя в ярость, безжалостно убил 2 тысячи турков-заложников. Через пять недель после своего прибытия он успешно завершил длившуюся два года осаду Акры.

Ко времени падения Акры слава короля Ричарда как воина и замечательного полководца уже стала предметом разговоров во всех странах. Но ссоры союзников парализовали кампанию. Гвидо де Лузиньян, изгнанный король Иерусалима, спорил с Конрадом Монферратом из-за короны. Ричард занял сторону одного, Филипп – другого. Компромисса удалось достичь, но французский король тут же возвратился домой, чтобы заняться делами во Фландрии и сговориться с принцем Иоанном против его отсутствующего брата. Также покинул лагерь герцог Леопольд Австрийский, оскорбленный лично Ричардом. В этих условиях христианская армия, которой Ричард руководил довольно умело, несмотря на победу при Арзуфе, где полегли тысячи неверных, смогла лишь выйти на возвышенность, позволявшую видеть вдалеке Святой город. Король закрыл глаза – он не мог смотреть на Иерусалим, который был не в состоянии взять. Ричард решил отступить к побережью. В следующем, 1192 г., он захватил Яффу. Снова крестоносцы были вознаграждены лишь возможностью издали взглянуть на Иерусалим, и снова они в отчаянии отступили.