— Это что же получается? — ошарашено спросил Томас. — Выходит, в семьдесят пятом году он был еще жив? Может, он и сейчас жив?

На безлюдной площади появился высокий худой человек в светлой шляпе и белом плаще. В руке у него была трость. Судя по какой-то особенной медлительности его движений, это был глубокий старик, но держался он прямо, посматривал вокруг словно бы свысока и лишь слегка опирался на трость.

— Приготовься, — приказал Артист.

— Все готово, — ответил Муха.

Роза Марковна увидела старика, повернулась к нему, но навстречу не пошла. Он приблизился к ней, снял шляпу, открыв совершенно седые волосы, блеснувшие на солнце, как снег, наклонился к ней и поцеловал в щеку.

— Включай, — сказал Артист.

В динамике прозвучало:

— Здравствуй, Роза. У тебя странный вид. Что-то случилось?

— Здравствуйте, отец.

— Отец. Я всегда хотел, чтобы ты называла меня отцом. Вот и назвала.

— Здравствуйте, отец. Здравствуйте, Альфонс Ребане.

— Приехали, — сказал Томас. — Вот, значит, кого должны завтра хоронить на Метсакальмисту!

В ту ночь, когда на базе отдыха Национально-патриотического союза в Пирите произошел пожар, командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт проводил совещание со своими доверенными офицерами, командирами спецподразделения «Эст». Благовидный предлог для того, чтобы провести довольно многолюдное совещание и при этом не привлечь внимания въедливой, как керосин, прессы, дал неожиданный приезд в Таллин эксперта Военного комитета НАТО генерала Урхо Тимонена. Это был толстый добродушный финн с розовым поросячьим лицом, любитель попариться в сауне, плотно поесть и крепко выпить. Он уже не раз посещал Эстонию с рабочими визитами, которые на самом деле были инспекционными поездками. Его отчеты о состоянии эстонских вооруженных сил были благоприятными для республики. Генерал Тимонен отмечал в них, что уровень боевой выучки Сил обороны Эстонии уверенно приближается к стандартам НАТО, и это во многом является заслугой командующего Силами обороны генерал-лейтенанта Кейта.

Нынешний визит генерала Тимонена был неплановым и очень не ко времени, но Кейт не ощутил недовольства. Так человек, занятый строительством дома, все же рад случаю показать хорошему знакомому, как споро движется стройка, и выслушать заслуженные похвалы. Для высокого гостя из Брюсселя была разработана разнообразная программа визита, но генерал Тимонен сослался на нехватку времени и согласился посетить лишь одну воинскую часть.

После некоторых колебаний Кейт остановил выбор на отдельном батальоне спецподразделения «Эст» с базой под Тарту, возле которой две недели назад так неудачно начались и тут же закончились съемки патриотического кинофильма «Битва на Векше». Воспоминания об этом были для генерал-лейтенанта Кейта крайне неприятными, но он всегда старался быть справедливым. Капитан Кауп, которому он устроил грубый публичный разнос, был одним из лучших молодых офицеров «Эста». Не его вина, что его люди столкнулись с профессиональным диверсантом неожиданно высокого уровня. Капитан Кауп не заслуживал этого разноса. Кейт понимал, что следует перед ним извиниться, но сидевший в нем опыт десяти лет службы в Советской Армии мешал ему это сделать. Генералы не извиняются перед капитанами. Здесь вам не тут. Инспекционная поездка Тимонена давала Кейту возможность принести извинения, но сделать это неявно. Показательные выступления спецназовцев капитана Каупа непременно получат высокую оценку эксперта Военного комитета НАТО, а это позволит Кейту объявить личному составу и командиру благодарность в приказе. База части была идеальным местом и для проведения секретного совещания.

Генерал Тимонен остался доволен уровнем боевой подготовки молодых солдат капитана Каупа, но от сауны и ужина, накрытого в офицерской столовой, решительно отказался. Вместо этого предложил Кейту выйти на свежий воздух. Водрузив грузный зад на скамейку беседки, он рассеянно оглядел обсаженный молодыми тополями плац и заговорил без обычного благодушия, сухо, жестко. Его безупречно правильный и словно бы выхолощенный английский язык звучал с бесстрастностью компьютерного синтезатора речи.

— Генерал Кейт, я имею поручение руководства Военного комитета НАТО проинформировать вас о нашем понимании ситуации в Эстонии в контексте общего положения в Европе. Известно ли генералу Кейту, что переговоры в Рамбуйе по урегулированию проблемы Косово практически сорваны?

— Да. Милошевич отозвал свою делегацию.

— Понимает ли генерал Кейт, что это делает военную операцию НАТО в Югославии неизбежной?

— Да, — повторил Кейт.

— Известно ли генералу Кейту, что противостояние между российским президентом Ельциным и премьер-министром Примаковым продолжает обостряться, популярность президента Ельцина стремительно падает, а президентский рейтинг премьера Примакова так же стремительно растет? — продолжал финн, как бы поднимаясь со ступеньки на ступеньку по логической лестнице, которую он выстроил у себя в голове, готовясь к этому разговору. — Понимает ли генерал Кейт, что это противостояние вынудит президента Ельцина и его команду использовать любую возможность, чтобы укрепить свой престиж прежде всего в России?

— Да, — кивнул Кейт, пытаясь сообразить, к чему ведет его высокопоставленный гость из Брюсселя.

— Понимает ли генерал Кейт, что политика дискриминации русскоязычного населения в Балтии вообще и в Эстонии, в частности, от которой страны НАТО решительно предостерегали правительства прибалтийских республик, подсказывает кремлевской администрации адрес крупномасштабной акции, которая поможет Кремлю решить свои внутриполитические проблемы? — поднялся на следующую логическую ступеньку натовский генерал. — Понимает ли генерал Кейт, что этот адрес — Эстония?

— Генерал Тимонен, я не политик. Я военный, — решительно заявил Кейт. — Эти проблемы вне моей компетенции.

— Этот адрес — Эстония, — словно не услышав его, повторил финн. — А повод для этой акции — торжественные похороны останков эсэсовского офицера, которым ваше правительство придало статус государственного мероприятия. Торжественные похороны останков фашиста.

— Мы хороним не эсэсовца и не фашиста, — возразил Кейт. — Мы хороним отважного эстонского офицера, патриота и борца против коммунистического режима.

— Вы хороните эсэсовца и фашиста, генерал Кейт. И когда я говорю «фашист», это и означает фашист. Для всего цивилизованного мира он прежде всего фашист. Он фашист для России, которая заплатила за победу во Второй мировой войне десятками миллионов жизней. Вы бросаете вызов России. Любой, самый жесткий ответ России на ваш вызов будет активно одобрен всеми гражданами России. И когда я говорю «любой ответ», это и значит любой ответ.

Кейт хотел снова напомнить ему, что он не политик, но промолчал.

— Вы демонстративно отклонили ноту протеста России. Вы никак не отреагировали на отзыв посла России. Это заставило наших аналитиков сделать вывод о том, что вы провоцируете Россию на следующий шаг. Прошу меня не перебивать, генерал Кейт. Разжигая ажиотаж вокруг торжественных похорон фашиста, вы даете России повод для этого шага. Этим шагом будет введение в Эстонию российских миротворческих сил. Или даже во всю Прибалтику.

Высшая точка восхождения была достигнута. Генерал Тимонен помолчал, как бы давая собеседнику возможность прочувствовать ответственность момента, и тон его стал еще жестче.

— Мы настоятельно рекомендуем вам отменить это мероприятие, генерал Кейт. Если же в силу каких-то причин сделать это невозможно, мы настоятельно рекомендуем провести его без лишнего шума. И когда я говорю «без лишнего шума», это и означает без лишнего шума.

Это была не рекомендация. Это был приказ. Кейт ощутил, как кровь горячим толчком прихлынула к его лицу.

— Генерал Тимонен, мы никому не позволим указывать нам, что нам следует делать, а чего не следует, — сдержанно произнес он. — И когда я говорю «никому», это и значит никому.