— Вот и ваш медальон, — громко сказал Талем.

Слезы прорвались почему-то именно сейчас. Алька размазывала их ладонями по щекам и повторяла про себя: «Вот и ваш медальон, ваш медальон…»

Скрипнуло кресло. Дрид сгорбился, тяжело уронил руки на колени. Аля только сейчас поняла, что их уход — не просто поражение Орона. Нашла взглядом картинку с драконами и торопливо отвернулась.

— Скажите, а другого пути вы не нашли? — послышался голос Талема.

Орон слабо качнул головой:

— Нет. — Он снова потер висок, поморщился. — Так… Мне нужно подготовиться. И заберите… это… — кивнул в сторону медальона.

Славка схватил из чаши камушек, зажал в кулаке:

— А где гарантии, что вы нас не обманете?

— У тебя в руке, — раздраженно отозвался дрид. Он пришел в себя, поднял голову. — Что ж, я отправлю вас назад.

— Когда? — вырвалось у Али.

— В ближайшие часы, — Орон поймал недоверчивые взгляды. — Дело в том, что не только смерть надрывает нити мира. Пока вы не свыклись с мыслью о возращении, есть еще в вас возбуждение — мне будет легче перенести. Точнее даже — я смогу это сделать. Мне трудно, я действительно слаб. Хотя для меня было бы лучше задержать вас тут как можно дольше.

— Почему вы нас не обманываете? — недоумевал Славка. — Могли бы сказать, что нет сил, да мало ли что можно придумать!

— Это откат, — Орон кивнул на медальон в Славкиной руке. — Как вам объяснить… В общем, эта часть равнодушия, которая могла осесть во мне. Дрид может выбрать: принять его в душу или обратить в амулет. Впрочем, это все неважно. — Ладони привычно легли на колеса, Орон подкатил к Маше, глянул ей в глаза: — У меня есть только одна просьба, к тебе: останься. Ты — моя самая большая надежда.

У Машки испуганно дрогнули губы, она отшатнулась к Талему.

— Останься, девочка, — голос Орона нарастал, обволакивал; в нем слышалось журчание ручья, мурлыканье кота, шум прибоя: — Ты можешь спасти мир. Останься.

Ведун резко задвинул Машу за спину:

— Но-но! Без ваших штучек.

— Талем, вы же на моей стороне, — Орон не понизил голос. — Вы тоже хотите спасти наш с вами мир, мир для вашего воспитанника. Я ведь могу помочь — и он станет князем. Предсказание сбудется, ему подчинятся земли…

— И опять-таки через предательство, — насмешливый голос Рика взрезал рокот дрида. — Хоть бы чего новенького придумали.

— Талем, но вы же не будете слушать мальчишку — что он понимает!

— Как вы правильно заметили, он не мальчишка, а княжич, — спокойно возразил Талем. — Впрочем, в любом случае, решать самой Маше.

— Я хочу домой, к маме, — всхлипнула за спиной ведуна девочка.

— Значит, так и порешим. Господин Орон, прежде чем мы ненадолго откланяемся — снимите ваше наблюдение.

Орон недовольно пожевал губами, нехотя кивнул:

— Хорошо. Мне нужно приготовиться, — повторил дрид. — Я позову вас. А пока — уйдите. Можете пользоваться комнатами на первом этаже, только сюда — не заходите.

Дверь захлопнулась за гостями сама собой.

Лера задумчиво оглянулась: странно, все разбрелись по укромным углам. Казалось, будет веселье, охватит лихорадочное возбуждение. Но почему-то друзья разошлись — кто парами, кто по одиночке, — может быть, прощаются с этим миром, а сама Лера просто ничего подобного не ощущает? Впрочем, так даже удобнее. Она тронула ведуна за локоть:

— Талем, я хотела бы с тобой поговорить.

В глазах метнулась тревога, но ведун спокойно кивнул, предложил руку. Лерина ладонь удобно легла на согнутый локоть, поверх тонкой ткани рубашки. Хорошо, что Талем не любит куртки, а предпочитает свободные плащи. Сквозь толстую дерюгу вряд ли бы получилось ощутить его тепло.

Спустились к воде, на узкую отмель между лесом и озером. Почти незаметные волны перебирали мелкие камушки, наводя глянец на их бока. Где-то громко пыхтел еж — то ли их провожатый, то ли тут обитало целое семейство. Лера повернулась так, чтобы видеть лицо Талема и не отпускать его руку:

— Я остаюсь.

Он не удивился, только чуть дрогнуло лицо. «Не уговаривай», — Лера еле заметно шевельнула губами, и Талем в знак согласия опустил ресницы. Девочка качнулась, уперлась лбом в его плечо: «Интересно, а он хотел бы меня уговорить?» Она точно знала, что не задаст этот вопрос, нельзя загонять человека в угол.

Плечо чуть шевельнулось, словно Талем собрался поднять руку, но передумал. Лера откачнулась сама, глянула на него с вопросом.

— Помнишь, я говорил, что у нас между помолвкой и свадьбой может пройти несколько лет? И что это лучший выход для девушки?

Лера еле заметно кивнула.

— Так вот, если решение останется в силе, хотя ведаю так, что лучше бы переменить его, то я предлагаю тебе стать моей невестой.

Летящая паутинка блеснула на солнце, опустилась на Лерины волосы. Тонкая серебристая нитка повисла на виске. Видимая слегка размыто, она казалось краем полотна. Девочка рассмеялась от такого совпадения, дунула, сгоняя обманщицу.

— Договорились, — весело согласилась она. — Но с одним условием. Ой, даже с двумя!

— Аж с двумя! — Талем в притворном ужасе схватился за медальон.

— Первое: мы не притворяемся ни перед людьми, ни друг перед другом. Помолвка — это помолвка, наши отношения — это наши отношения. Если кто будет удивляться — ну их к лешему.

— Согласен.

Лера успела заметить в глазах ведуна некоторое облегчение и удовлетворенно фыркнула. Можно ведь и не притворяться… Улыбка стала еще ярче, но девочка тут же погасила ее, сказала строго:

— Как только дайарена вернет тебе любовь… Нет, Талем, не «наверное», а именно — «как только»! Мы тут же разрываем нашу помолвку.

Ведун отозвался так же серьезно:

— А может, я буду счастлив, что она состоялась.

— Может быть. Но никто ведь не помешает сделать мне предложение снова? А эта — будет разорвана в ту же минуту. Я не хочу связывать тебя словом.

— Хорошо, я обещаю.

«Только не целуй мне руку, пожалуйста!» — с отчаянием подумала Лера. Талем притянул ее к себе, прижал. Его подбородок лег девочке на макушку, руки скользнули по тяжелой косе. Лера почувствовала, как медальон уперся ей в грудь, но не шелохнулась. Стоять бы так и стоять…

— Скажи, ты мог бы уговорить Машу остаться?

— Да.

— Тогда почему… Я верю дриду, что так можно отсрочить.

— И сделать несчастной Машу?

— Откуда ты знаешь? Может, наоборот, она дома будет несчастлива? А вдруг ее судьба — Рик? Ведь бывает так?

— Бывает. Но это должен быть ее выбор.

Лера потерлась щекой о тонкую ткань рубашки:

— Иди. Я же понимаю — тебе нужно к Рику.

Ведун с благодарностью коснулся макушки губами — Лера почувствовала его теплое дыхание, — и разжал руки.

Да и ей нужно остаться одной — свыкнуться с мыслью, что никогда не вернется домой.

Талем нашел Рика дальше по берегу, там, где деревья росли у самой воды. Княжич стоял, прислонившись плечом к березе, и задумчиво ронял из ладони в прибой мелкие камушки. Волны плескались у самых ног, норовя облизнуть сапоги.

— Ну что ты, Кир? — мягко спросил Талем, останавливаясь рядом.

— Я не хочу, чтобы они уходили, — сипло отозвался тот. — Мир погибнет…

— Не так уж сразу и погибнет, что-нибудь придумаем.

Рик бросил на учителя быстрый взгляд: тот же прекрасно понимает, о чем речь.

— Я просто не хочу, чтобы они уходили, не хочу! — княжич отвернулся, уронил руку на ствол березы, уткнулся лицом в сгиб локтя.

Талем испуганно качнулся к мальчику: он знал, что Рик может заплакать, слышал же ночью в шатре, когда княжичу стала известна правда о смерти мамы. Но тогда это были взрослые слезы, и мужчина не удержался бы от них. А сейчас Рик плакал по-детски, громко всхлипывая и вздрагивая всем телом. Ведун остановился в нерешительности: такие слезы хлынут только сильнее, если начать успокаивать. Можно было сказать: «Лера остается», — но вряд ли бы это сильно утешило мальчика.