Деньги за нападения на остров Крит привез Мефодий. Борода мне показалась намного короче, чем в прошлом году. Может, из-за того, что пухлая морда стала шире – поросят можно бить. На этот раз печати на мешочках с монетами были целы. Я для проформы открыл один и сделал вид, что пересчитал монеты, а остальные не проверял. Посоветую Хелги Стреле спрятать запечатанные мешочки в надежном месте, чтобы у нашей страны был золотой запас на всякий случай.

- Патриций Петрона приглашает тебя на ужин, - уведомил меня Мефодий после того, как я принял деньги.

- Это который дядя автократора? – уточнил я.

- Да, - подтвердил он.

Как ни странно, Петрона, старший дядя Михаила Третьего, в государственные дела вмешивался редко и жил не просто за пределами дворцового комплекса, а на противоположном берегу пролива Босфор. На этом странности заканчивались. Дворец, в котором обосновался патриций, казался больше и дороже Сигмы, и количество стражников-аморийцев превышало все разумные пределы. Нос у Петроны был чисто фамильный, то есть слишком большой, но губы намного тоньше, чем у племянника и брата, почти неразличимые, словно на лице в том месте всего лишь разрез, из-за чего патриций казался более властным и жестоким, чем его родственники. В одежде сравнительно скромен: лён и шелк без золотого шитья и всего с десяток драгоценных камней на поясе из серебряных овальных блях. А вот пожрать Петрона любил, что при его худобе простительно, хотя и комично.

Сидели мы на стульях с гнутыми ножками и мягкими кожаными подушками за сравнительно небольшим круглым мраморным столом, застеленным идеально чистой белой льняной скатертью, которую изрядно опрыскали благовонием с запахом роз. Перед трапезой два чернокожих мальчика-раба принесли по серебряному тазику с теплой водой, в которой плавали алые лепестки роз, и белому льняному полотенцу с вышивкой красными крестиками, чтобы мы помыли и вытерли руки. У франков эта процедура пока не в почете. Толстый евнух прочел застольную молитву, после чего, плавно покачиваясь, удалился за плотную темно-красную ширму, вышитую золотыми узорами в виде павлинов, распустивших хвост, и отделявшую часть обеденного зала. Оттуда сразу зазвучала заунывная, «восточная» музыка, исполняемая на нескольких, не меньше шести, инструментах, как смычковых, так и духовых. Ели мы серебряными ложками и двузубыми вилками с костяными ручками. К удивлению патриция, вилкой я управлялся лучше него.

Сперва нам подали несколько сортов ветчины, которая пользовалась особой любовью моего сотрапезника, и салаты, овощные и фруктовые. Поражало обилие оливкового масла, орехов, грецких, фундука, миндаля, и специй: перец, корица, тмин, кардамон, гвоздика, кориандр, фенхель, мята, цикорий, шафран, горчица…Был и римский гарум из тухлой рыбы, но смешанный с винным уксусом, «острый». В приготовлении приправ, соусов восточные ромеи переплюнули древних и, по моему скромному мнению, так и останутся недостижимыми, французы лишь приблизятся к ним. Затем была желтоватая, насыщенная уха со специями, овощами и зеленью. К ней подали силигнит – пшеничный хлеб высшего качества. Среднее качество именовалось сеидалит, а на самом низу был твердый пексамас, который перепекали дважды, чтобы терял всю влагу и не плесневел. Следующими блюдами были фаршированные рыбой и запеченные на углях фазан, пулярка (жирная стерилизованная курица) и заяц. Столичная знать предпочитает рыбу, даже в скоромные дни, и птичье мясо, а не баранину, козлятину, свинину или говядину. Последняя, как и мясо дикого зверя, и вовсе считается пищей бедняков. Исключение почему-то делается для зайчатины, которая мне не очень. Гарниром к мясу обязательно были свежие овощи с большим количеством оливок, как свежих, так и соленых, и артишоков, и твердый соленый желтоватый сыр кефалотири, который к зайчатине был в виде запеканки. Дальше подали сваренные вкрутую яйца, куриные, утиные, гусиные, фазаньи, перепелиные и еще какие-то, идентифицировать которые я не сумел, и сфунгату (многослойный омлет с зеленью). Почему-то у восточных ромеев особая гастрономическая любовь к птичьим яйцам. На десерт принесли пирожные с орехами и ягодами, кольца из пшеничной муки и меда, посыпанные кунжутом, торт со вкусом мастики и свежие фрукты с медом. По количеству потребляемого меда восточные ромеи тоже, наверное, на века останутся на первом месте. Вино, обязательно разбавленное водой, нам подавали разных сортов, наливая в бокалы на высоких ножках из почти прозрачного стекла. Пока нет правила «красное к мясу, белое к рыбе», но какая-то система действовала, по крайней мере, у богатых, потому что к каждому блюду было другое, и указывал рабам-неграм, что наливать нам к какому, светлокожий евнух-сомелье. Вина различались по крепости, цвету (белое, золотистое, розовое, красное, черное), из чего изготовлено (виноград, кизил, гранат, яблоки, груши…) и на чем настояно, а это могли быть укроп, петрушка, лавровые ягоды, сосновая смола алоэ, мирра, ладан… Больше всего мне понравилось кипрское красное сладкое нама, изготовленное из высушенного на солнце, черного винограда. По окончанию трапезы музыка смолкла, из-за ширмы пришел толстый евнух и опять прочел молитву, после чего покинул помещение вместе с музыкантами и сомелье.

Мы с патрицием Петроной еще раз помыли руки и возлегли на мягкие софы, напоминающие клинии, которые стояли так, что нам было удобно общаться. Рядом с каждой был низкий деревянный столик на кривых ножках, на котором стояли по серебряному блюду с фруктами и стеклянному бокалу с вином.

- Мне сказали, что автократор русов прислушивается к твоим советам, - начал хозяин с лести, произнося слова с, как мне показалось, нарочитым растягиваем гласных, что делают чмошники, когда хотят казаться крутыми.

Если тебя хвалят в начале разговора, значит, хотят поиметь, а если в конце, то сделали это.

- Мне сказали, что автократор ромеев доверяет тебе больше, чем твоему младшему брату, - лизнул я в ответ, потому что тоже хотел поиметь собеседника.

- Я не лезу с советами к племяннику, поэтому он и доверяет мне больше! – отшутился патриций и уже серьезно задал вопрос: - Ты что-нибудь слышал о павликианах?

Павликиане получили свое название в честь апостола Павла, которого почитали больше остальных. В первую очередь они выступают против усложнения и удорожания обрядов, следствием чего являются роскошь и распутство духовенства. Как только религия становится очень прибыльным бизнесом, сразу начинается раскол. Часть верующих возмущает жадность мошенников, часть – невозможность по самым разным причинам прорваться в их ряды. Выступающих за скромность в жизни и обрядах будут называть павликианами, суфиями, катарами, альбигойцами, богумилами, протестантами, старообрядцами… Многих уничтожат богатые и сильные конкуренты, но кое-кто (суфии, старообрядцы) дотянет до двадцать первого века, а кто-то (протестанты) еще и разжиреет и сам начнет раскалываться (баптисты, адвентисты, евангелисты, квакеры, пятидесятники…).

Глупо спорить о том, что основано исключительно на вере. Или веришь, или нет. Переубедить собеседника можно, только заменив одну веру на другую, более привлекательную. Римские рабы отказались от язычества ради христианства, обещавшего рай после смерти; христиане, мусульмане, иудаисты, буддисты променяли свои религии на коммунизм, обещавший золотые горы в будущем и кое-что по мелочи даже исполнивший; индуисты из двух низших каст переходят в христианство или ислам и сразу становятся равноправными членами общества… Поэтому я сказал, что наслышан о вероотступниках-павликианах, не уточнив, что морально поддерживаю их.

- Они сейчас под покровительством наших врагов агарян. Главный их город Тефрика в бывшей нашей провинции Малая Армения. Он в двенадцати днях пути от Котиоры. Правителя зовут Карбей. Безбожники под его командованием вместе с агарянами каждый год нападают на нас, - рассказал Петрона, после чего предложил: - Мы щедро заплатим вам, если нападете на них, разрушите Тефрику.

Во время нападения на окрестности Константинополя я заимел карты империи. Это были знакомые мне карты Птолемея, немного подредактированные. Они, конечно, были далеки от тех, пользоваться которыми я учился в школе и мореходке, но, скажем так, вносили корректуру в имеющиеся у меня знания. Благодаря им, я знал, что Котиора – небольшой город-порт на Черном море восточнее Синопа. Добраться до него не составит труда, а вот топать двенадцать дней по горам к Тефрике и осаждать ее – то еще удовольствие.