Толстая японка средних лет, державшая за руку маленькую девочку, сосредоточено копалась в рядах цветных бус, разложенных на столе. Мне не хотелось возле нее останавливаться, и я зашла внутрь. И сразу заметила на полке за продавцом точно такой же сувенирный набор для харакири, какой был у Петра. Сердце мое замерло, ноги стали, как ватные. Я показала на бамбуковую коробку, и продавец, на вид китаец, с готовностью открыл ее. Я достала задрожавшими пальцами деревянные лаковые ножны, лежащие на маленьком свернутом белом коврике, вынула узкий легкий кинжал около 25-ти сантиметров длиной и прижалась щекой к холодному, острому лезвию. Перед глазами вновь возникло смертельно белое, перекошенное мукой лицо Петра, и я, не выдержав, тихо застонала.

– Но, но, мадам, – залопотал продавец, мягко отнимая у меня нож. – Кусунгобу но!

Кусунгобу, как я уже знала, назывался специальный кинжал для ритуала харакири. Я с непониманием смотрела, как продавец быстро прячет коробку под прилавок.

– Но я хочу купить, – сказала я, с трудом улыбаясь и протягивая ему деньги.

Он неуверенно улыбнулся в ответ, нырнул под прилавок и быстро разложил передо мной шелковые расписные и деревянные резные веера, нитки белого и розоватого речного жемчуга, какие-то безделушки из цветных камней, гофрированные бумажные зонтики.

– Для мадам, – сказал он, не переставая улыбаться.

Но я упрямо покачала головой и сказала, что хочу только кусунгобу. Продавец шумно вздохнул, укоризненно покачал головой и после краткого раздумья выложил коробку на прилавок.

Вернувшись в гостиницу, я убрала коробку в тумбочку и расплакалась. Потом, успокоившись, позвонила родителям. Ответила мама и, услышав мой голос, вскрикнула и сразу начала ругать меня за то, что я так долго не звонила. Я сказала бесстрастным тоном, что у нас все в порядке, что мы с Петром чувствуем себя отлично и пока не знаем, когда вернемся в Москву. Мама немного успокоилась, слушая меня. И в конце разговора попросила звонить хотя бы раз в неделю. Я твердо пообещала ей это, передала всем привет и положила трубку.

После недолгого и мрачного раздумья взяла телефон Петра, нашла номер Тору, переписала его себе и позвонила. Долго никто не отвечал, потом раздался немного напряженный голос.

– Кто это? – спросили меня на английском.

– Это Таня, – четко произнесла я, – знакомая Петра.

– Таня?! – явно испугался Тору. – А ты где?

– В Токио, – спокойно ответила я и почувствовала странный прилив сил.

«Вы у меня все сдохнете!», – радостно подумала я, а вслух сказала: – Как дела?

– Хорошо, – ответил он после продолжительного молчания. – А мы решили, что ты давно в Москве. Правда, Юкио звонил и сообщил, что ты так и не появилась и не связалась с ним. Ему пришлось срочно вылететь в Наху, квартира-то его, – торопливо говорил Тору. – Ты исчезла, и мы не знали, что думать. Так что отправкой тела и всеми формальностями занимался Юкио.

– Тела? – затихающим голосом уточнила я. – Чьего?

Тору замолчал. А я пыталась унять невольную и сильную дрожь, от которой у меня начали стучать зубы. Тору молчал. Я взяла себя в руки, помня, что говорю с врагом, и как могла более спокойно спросила:

– Эй! Чьего тела-то?

– А ты разве не знаешь? – насторожено поинтересовался он. – Ты же была с Петром. Мы тебя потом всюду искали.

– Когда была-то? – стараясь говорить равнодушно, спросила я. – Вы все не в курсе, но мы жутко разругались. Я уехала в Токио, сказав на прощание, что между нами все кончено. И больше я ничего об этом парне не знаю и, в принципе, знать не хочу. А так как у меня гостевая до сентября, я решила, что глупо сразу возвращаться в Россию. Вот и застряла пока здесь, достопримечательности осматриваю, да и развлекаюсь на всю катушку. А тут вчера в Гиндзе, в одном из магазинов увидела девушку, разительно напоминающую твою подружку. Манами кажется? Ты еще так смешно называл ее, что-то… тян.

– Нэко-тян, – тихо сказал Тору. – Это означает «кошечка». Вы ведь тоже даете такие прозвища.

– Да, конечно, – сухо ответила я. – Вот и решила позвонить.

– И хорошо, – радостно сказал Тору. – А то мы волноваться начали.

«Сомневаюсь», – зло подумала я.

И сказала:

– И как твоя кошечка поживает? А Степа где?

– Манами рядом и передает тебе привет. А Степан улетел позавчера в Москву. Его работа закончилась.

«Хорошенькая работа, – злобно подумала я, – в результате которой несколько трупов».

То, что Степан мог быть не причастен к Аум, я допускала. Но в тот момент склонна была подозревать всех и вся.

– А чем Манами занимается? – нарочито равнодушно спросила я.

Тору молчал. Пауза затянулась.

– Привет ей передавай, – нарушила я молчание. – Так чем она занимается?

– Значит, ты ничего не знаешь, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Тору, не ответив на мой вопрос.

– А о чем я должна знать? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

– Петр погиб, – осторожно сказал он.

– Да? – изобразила я удивление. – И каким образом?

– Несчастный случай, утонул в океане, – сообщил Тору.

– Я очень огорчена. Бедный парень. Хорошо, что я с ним порвала до этого прискорбного случая. Я сожалею, что с ним такое произошло, – торопливо проговорила я. – И давай больше не будем об этом вспоминать. Мне это неприятно. Что было, то прошло. У каждого своя судьба.

– И каждый от рождения идет к смерти, – подхватил Тору.

Мы замолчали.

– А в какой гостинице ты остановилась? Где-нибудь в центре? – спросил он после паузы.

«Ага! Рыба заглотила наживку», – радостно подумала я.

– Так в какой? – вновь поинтересовался Тору.

– Денег у меня, сам понимаешь, не очень-то много, – спокойно ответила я, – поэтому я проживаю в маленькой европейской гостинице «Шервуд-отель».

– А в каком она районе?

– В Мегуро, – нехотя сказала я.

– А, это на юго-западе, – задумчиво произнес Тору.

– Причем на окраине этого района, – уточнила я.

Мое воинственное настроение сразу сменилось на подавленное. Меня почему-то напрягало, что я открыла свое местоположение.

– Это довольно далеко от нас, – заметил Тору. – Но все равно хотелось бы с тобой встретиться. Тебе, наверно, одиноко? – решил он, наконец, проявить заботу.

– С чего ты взял? – деланно засмеялась я. – Я тут познакомилась с кучей молодых и симпатичных англичан. Мы ходим по театрам и ресторанам. Вчера поднимались на смотровую площадку телебашни. Вид на Токио такой, что захватывает дух, – с воодушевлением говорила я.

– Ясно, – непонятным тоном сказал Тору. – Может, найдешь и для нас время? И встретимся завтра вечером? Ты, конечно, бывала в нашем знаменитом районе Гиндза, что-то типа вашей Тверской?

– Да, и не один раз, – вяло ответила я.

Тору замолчал. Видимо, интонация моего голоса его не вдохновила.

– А знаешь, – неожиданно засмеялся он, – тут Манами предлагает поехать всем вместе в наш Диснейленд. Можешь взять своих друзей-англичан.

– Хорошо, – легко согласилась я. – Я тебе завтра позвоню, и договоримся более конкретно.

Я положила трубку.

«А ведь он даже не поинтересовался, почему я позвонила, – обеспокоено подумала я. – Хотя, почему бы мне, одинокой скучающей барышне, и не позвонить? Но как быстро он сориентировался и сразу назначил встречу! Наверняка, хотят и меня заманить в секту. И, может, он не поверил в мою историю ссоры с Петром. Нужно быть настороже».

Ночью я спала плохо и утром выглядела неважно. К тому же снова плакала.

«Тело отправили в Москву, – думала я, с трудом сдерживая рыдания. – Бедная Елизавета Викторовна! Как только она все это пережила! И что она думает обо мне, если я даже не позвонила и не выразила соболезнования!»