Теперь Платонов:

Павел - первый из русских государей, не служивший дворянским интересам...Император не допускал возможности существования в государстве привилегированных лиц, а тем более целых групп, и высказал это в очень резких фразах. «В России велик только тот, с кем я говорю, и только пока я с ним говорю» - так выразился однажды Павел в беседе о русских аристократах. Ясно, что не только закрепления, но и соблюдения сословных прав, созданных Екатериной, от Павла ожидать было трудно. И действительно, Павел уничтожил некоторые привилегии высших классов (при нем дворяне и горожане снова подпали телесным наказаниям за уголовные преступления); Павел ограничил во многом действие Жалованных грамот 1785 года, стеснил местное самоуправление. Он установил законом 1797 года высшую норму крестьянского труда в пользу помещиков (три дня барщины в неделю) и таким образом положил первое ограничение помещичьей власти. К тому же ограничению вело и запрещение продавать дворовых и крестьян без земли с молотка. Такое направление мер Павла в защиту низшего класса и в ущерб интересам высших классов указывает на начало переворота в правительственной деятельности, который ... позднее повел к падению крепостного права и исключительных сословных привилегий.

Становится понятно, что дворянской верхушке было за что убивать Павла и помимо его индивидуального тиранства. Дворянство поняло, что оно может перестать быть господствующим классом. Это была главная причина заговора против Павла. Так что сюжет тут был не театрально-драматический, а самый что ни на есть социально-политический. В безумии Павла действительно был метод.

Но нельзя забывать, что кроме метода было и безумие. Снова процитируем Платонова:

Павел переносил опалы с подданных на родных, угрожал самой династии; и это придавало вид лояльности мятежному против него движению. Лица, желавшие свергнуть Павла, руководились разными побуждениями: и чувством личной мести и злобы, и сословными инстинктами, и видами чужой (говорят, английской) дипломатии; но напоказ у всех было желание избавить страну от тирана и спасти императорскую семью от болезненной жестокости отца и мужа... Неподготовленность к делам сказывалась на всем, что делал Павел, и, соединяясь с неровностью его характера, сообщала всем его мерам колорит чего-то случайного, болезненного и капризного.

Эта болезненная неуравновешенность приводила к забвению собственной политической линии. Поклявшись покончить с наследием ненавистной матери Екатерины, Павел, например, продолжил ее практику раздачи земель дворянству: одной рукой уничтожал то, что делал другой. Екатериной за 36 лет царствования было роздано 800 тысяч душ, а Павлом более полумиллиона только за четыре года. Ключевский:

Начав борьбу с установившимися порядками, Павел начал преследовать лица ... В короткое время деятельность Павла вся перешла в уничтожение того, что сделано было предшественницей; даже те полезные нововведения, которые были сделаны Екатериной, уничтожены были в царствование Павла. В этой борьбе с предшествующим царствованием и с революцией постепенно забылись первоначальные преобразовательные помыслы...Уравнение - превращение привилегий некоторых классов в общие права всех. Павел превращал равенство прав в общее бесправие.

Известно, например, что Павел восстановил телесные наказания для дворян по суду. Это кажется мелочью - как на фоне российской истории в целом, так и в контексте павловских антидворянских проектов, но ведь и то правда, что, тиранствуя, стоящих и стойких реформ не проведешь. Политика классового подавления, антидворянской борьбы было подменена капризами личной неуравновешенности. Павел измельчил власть как потенциальный аппарат социальных реформ. По-другому и проще сказать, стрелял из пушек по воробьям. Власть, не переставая быть жестоко-репрессивной, сделалась в то же время фантомной, призрачной. На эту тему написано одно классическое произведение русской литературы, основанное как раз на истории Павла, - «Подпоручик Киже» Тынянова.

Убийство Павла, тема 11 марта находится в связи с темой 14 декабря - восстанием декабристов. Историками - тем же Ключевским в первую очередь - давно была замечено (а последующими историками забыто) типологическое сходство восстания декабристов с традицией и практикой дворцовых переворотов 18 века и ее кульминацией 11 марта 1801 года. Замеченное впервые Ключевским, это сходство было разработано историком-марксистом Покровским, еще до большевицкой революции давшим трактовку декабризма как движения преимущественно дворянского, заинтересованного в ограничении самодержавия и отмене крепостного права главным образом по экономическим соображениям. Говоря вкратце, декабристы (за одним сильным исключением Пестеля) хотели освободить крестьян без земли, превратить их в батраков, готовых работать за гроши на помещичьих землях, - а самодержавие как гарант народного благосостояния этому препятствовало, почему и шла у декабристов речь о его конечном уничтожении, даже в форме прямого цареубийства. Трактовка Покровского вызвала бурю в рядах либеральной интеллигенции, испытавшей травму святотатства, разрушения господствующего мифа: декабристы привычно считались некими рыцарями, выкованными из цельного куска стали. Эта интеллигентская реакция не менее интересна, чем ломавшая стереотипы интерпретация Покровского: она, эта реакция, показывает, как глубоко было вкоренено в русское сознание идеалистическое представление об истории и политике. Но это представление в свою очередь было плодом русской истории и политики.

История царствования Александра Второго - второй нашей юбилейной жертвы - горько поучительна. Самодержец, произведший самые либеральные и далеко идущие реформы русской жизни в сторону ее вестернизации, пал жертвой революционеров-террористов, почему и отбилась у русской власти охота к реформам. Более шокирующего урока власть получить не могла. Получило ли его общество?

В том-то и дело, что говорить об обществе применительно к России того времени можно, пожалуй, только метафорически.