Что здесь вызывает недоумение? Четыре тысячи – это у Джучи. У Батыя – две тысячи.
Согласно Л. Н. Гумилеву эти две тысячи – чжурчжени и мангуты, и никаких монголов. О происхождении термина «мангут» В. Н. Татищев пишет следующее: «Я о сем имени прилежно ученых татар спрашивал, особенно бухар, чтоб мне значение названия оного сказали, только ни единый не нашелся, и все сказывали, что они не только значения названия не знают, но ни один народ, за Яиком обитающий, его не употребляет. Калмыки также сего имени не знают, а называют их мангут. Хан Дундук Даши и весьма ученый их духовный Абугелон, который в тангутском и мунгальском языках, а также в астрономии за ученейшего и первейшего во всех их духовных почитался, сей мне в разные времена это слово толковал, что в древнем мунгальском, или могульском, языке значит народ собранный, сброд и простой люд. Дундук Даши тоже утвердил, что значит человека незнатного и непостоянного, точно по русскому древнему наречию назвать смерд» («История Российская»).
А где же монголы? А нет их. И никогда не было. Кстати сказать, Вернадский пишет что – то совсем непонятное, когда утверждает, что «большей частью населения были тюрки». Тюрки – это язык, а не национальность. В принципе, не вызывает возражений его утверждение, что «в западной части Золотой Орды тюркский элемент был представлен, главным образом, кипчаками (половцами), а также остаточной частью хазар и печенегов. К востоку от среднего течения Волги, в бассейне реки Кама, жили оставшиеся булгары и полутюркизированные угры (башкиры)» («Монголы и Русь»).
Все так и есть, и как они там все раньше жили, так по сию пору живут. Кто бы в этом сомневался? Действующие лица истории никуда практически не исчезли, и если кого-то Сталин переселял, так их потом и вернули на место. И следующее замечание не вызывает особых возражений: «К востоку от нижней Волги мангкыты (ногаи) и другие монгольские кланы правили рядом тюркских племен, таких, как кипчаки и огузы, большинство из которых смешалось с иранскими аборигенами» (Г. В. Вернадский, «Монголы и Русь»).
Все те же лица, только где сами монголы? Все это сильно напоминает мне легенды о Рюрике: дескать, пришел Рюрик и два его брата и мигом все на Руси стало упорядочиваться, а до этого и порядка – то не существовало….. Кстати. Г. В. Вернадский сообщает, что «из неофициальных текстов недавно была обнаружена рукопись монгольского стихотворения (написанного на бересте), относящаяся к началу XIV века». Очень интересно. На бересте, говорите, писали? Монголы, однако.
И с половцами историческим писателям тоже как – то надо определиться: то, по их словам, Батый их всех перебил, а оставшихся загнал аж в Венгрию, то они уже составляют чуть ли не основу золотоордынского воинства. Это не те ли половцы, что на Калке драпанули?
Читатель может спросить: «Положим, что Мункэ, ставленник Батыя, приступил к завоеванию Китая в 1253 году. Но до этого в 1250–1251 годах, по утверждению автора, он завоевал, в качестве плацдарма для нападения на Китай, Монголию. Как это может быть, чтобы чингизид Батый вдруг завоевывал свою родину?»
Как? Взял и завоевал, прошелся огнем и мечом, а местную знать вырезал. Дело в том, что Батый нисколько не уступал своему дедушке Чингисхану по части политики и завоеваний. Напомню вам, что Чингисхан происходил из рода Борджигинов и из племени тайджиутов. И что же? Так вот, став великим ханом, Чингисхан, ни мало не колеблясь, вырезал родное племя, этих самых тайджиутов. «Когда Чингисхан, – пишет Рашид-ад-дин, – покорил совсем племя Тайджиют и племя Урут и Манкгут, по понесенному вреду и ослаблению, покорились, он повелел большую часть их убить, а остальных сполна отдать Джида-нойону в рабство… хотя они были родственники его, однако стали рабами его по приказу, и доныне войско урутское и манкгутское состоит рабами рода Джида-нойона» (Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский. «Золотая Орда и ее падение»).
Почему так поступил Чингисхан со своими родственниками? «Скот Есугея (отец Чингисхана. – К. П.) тайджиуты угнали, единственной пищей, которой Оэлун (мать Чингисхана. – К. П.) и вторая жена Есугея, Сочихэл, кормили своих сыновей, были мучнистые клубни саранки и острые, похожие на чеснок корни черемши. Когда дети подросли, они стали ловить рыбу в Ононе и из детских луков стрелять дроф и сурков. Но для того, чтобы прокормиться таким образом, приходилось забыть слово „отдых“, потому что на зиму надо сделать запас. И этот кошмар продолжался пять или шесть лет» (Л. Н. Гумилев, «Древняя Русь и Великая степь»).
Кроме того, что тайджиуты хотели заморить семейство Борджигинов голодом, они впоследствии также немало потрудились, пытаясь юного Чингисхана поймать и убить. Не вышло. Будущий покоритель вселенной оказался проворнее. В общем, отношения в монгольской среде были очень «теплыми», соответственно, для Батыя не существовало никаких этических преград в том, чтобы прислать в Монголию три тумена и устроить там то, что он привык профессионально устраивать по всему окрестному свету, а именно «русский политик».
Не правда ли, забавно – монголы покорили Монголию?
Хотя, как уже сказано выше, нет никаких оснований полагать, что кроме Чингизидов-Борджигинов в Орде были какие-то «монголы». Да и голубоглазые и рыжеволосые Борджигины не совсем монголы, а точнее, вообще не монголы.
«В Монгольском улусе с 1259 г. полыхала жестокая гражданская война узурпатора Хубилая с ревнителями традиций кочевой старины – западными монголами, которых поддерживали ханы Золотой Орды. Война закончилась в 1304 г. вследствие предельного утомления обеих сторон» (Л. Н. Гумилев «Древняя Русь и Великая степь»).
События в Монгольском улусе развивались своим чередом до 1248 года. Умное монгольское начальство ввязалось в войну на два фронта – в Северном Китае и на юго-западе против мусульман. Чем подобные действия заканчиваются – известно. Историки утверждают, что монголы не нашли в этой ситуации ничего лучшего, чем открыть третий фронт против Руси. Много амбиций, мало возможностей. Долго ли было ожидать краха? Нет.
Однако, были ли события на Руси 1237–1241 гг. интервенцией или военным переворотом, но в 1248 году эти события пошли в обратном направлении с ужасающей скоростью. «Летом 1248 г. Бату направился в улус Гуюка (в Монголию. – К. П.). Когда он достиг озера Алакул на границе Джунгарии, то получил известие от вдовы Толуя, что Гуюк движется навстречу, чтобы встретить его на полпути. Она добавила, что намерения у кагана недобрые и Бату следует остерегаться. Бату остановился у Алакула и принял меры предосторожности. Гуюк умер на расстоянии недели пути до лагеря Бату» (Г. В. Вернадский «Монголы и Русь»).
Зачем Бату отправился в Монголию? Поговорить с ханом Гуюком, за политику и вообще за жизнь? По словам Вернадского, Гуюк тесно сошелся с папистами, а именно с Людовиком IX. «… Сразу по получении Алджигидеем (командующий монгольскими вооружеными силами на Переднем Востоке. – К. П.) новостей о прибытии короля Людовика IX на Кипр, он послал эмиссаров с целью координации их обоюдных усилий по „освобождению“ христиан Палестины. Эти посланники достигли Кипра 14 декабря 1248 г. и были приняты французским королем 20 декабря. Месяц спустя они отправились в обратный путь вместе с французской миссией, возглавляемой Андре де Лонгжюмо». Однако Гумилев утверждает обратное: «Гуюк был друг православия и враг папизма» (Л. Н. Гумилев, «Древняя Русь и Великая степь»). В общем, темные политические интриги.
Бату, конечно, не один направился в Монголию. Очевидно, он прихватил с собой несколько туменов, чтобы не скучать в дороге. Вряд ли эти тумены являлись монгольскими, скорее русскими, поскольку все историки сообщают, что после «завоевания» Руси прикомандированные монголы разъехались по родным местам и по этому поводу был устроен пир. «О возвращении в Монголию перед походом на запад „царевичей с старшими эмирами“ сообщает и „История Вассафа“. В официальной китайской истории Юань-ши (перевод арх. Палладия) тоже имеется упоминание о том, что после похода на Северо-Восточную Русь „часть войск уходила в Монголию“, и описывается пир у Батыя в честь уходивших „царевичей“ и полководцев» (В. В. Каргалов «Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси»).
