— Быть бы теперь большой беде для нас, кабы не Сергей Петрович, — сказал Василий, когда неприятель скрылся. — Одному ему мы обязаны тем, что китайцы не перепилили цепь этой ночью.

Товарищи обступили Лисицына и выразили ему свою благодарность. Герой наш, тронутый до глубины души, перецеловал всех по русскому обычаю. Они просили его снова на время войны быть их полным командиром. Сергей Петрович согласился. Впрочем, не из тщеславия, а единственно для общей безопасности и успешной обороны Приюта от китайцев.

Прошло три дня. Китайцы не делали больше никаких покушений на остров. Осажденные в это время исправили насыпи на блокгаузе, заготовили на дне рва груды камней разной величины и для метания их из мортир наплели ивовых корзин. На четвертый день вечером Лисицын заметил в подзорную трубу китайскую лодку, плывшую из Глубокого озера в Архипелажное. В лодке он рассмотрел военачальника — мандарина. Зачем послан мандарин на Алмазную реку: за приказаниями, помощью или военными и съестными припасами? Сергей Петрович решил, что будет очень полезно обозреть неприятельский бивак. Наступившая ночь случилась опять темная. Вторую смену досталось дежурить Лисицыну с Романом.

— Вот темень-то, хоть глаз выколи, — сказал казак. — Я просто ничего не вижу. — Ты, Роман, человек военный и должен знать, что при невозможности видеть нужно стараться хорошо слышать. Но известно это и хитрым китайцам, так что мы должны разговаривать как можно тише.

— Такие ночи хороши для нечаянных нападений, но я человек бывалый…

— Я успел заметить, что ты смышлен и осторожен, как и следует быть русскому служивому. Остальные наши товарищи храбры, но неопытны, а это в войне с хитрым врагом никуда не годится. Я прежде не был на войне, но, часто охотясь, привык к осторожности и приучил себя распознавать в ночной тишине различные звуки.

— А случалось ли вам заметить, что по воде еще дальше можно слышать звуки, чем по земле? Постойте-ка… — Роман низко наклонился к воде. — Мне послышалось, будто плеснула вода под веслом.

— И я слышу слабый, но мерный плеск воды. Это, вероятно, крадутся китайцы, чтоб попробовать перепилить цепь. Спрячемся под скалой у берега и понаблюдаем.

Прошло несколько минут томительного ожидания. Наконец в проливе сделалось заметно черное пятно неопределенной формы. Вскоре как будто что-то опустилось в воду, а темное пятно понеслось назад и исчезло в непроницаемом мраке.

— Чтобы это значило? — спросил Роман очень тихо.

— Тут кроется какая-то скверная штука. Надобно немедленно осмотреть цепь.

Не успели они дважды взмахнуть веслами, как Лисицын остановился:

— Посмотри на то место, где был неприятель. Что ты видишь?

— Ничего, кроме воды.

— А светящаяся точка возле цепи?

— Светляк, и довольно большой.

— Разве на воде светляки плавают?

— Так что же это?

— Сам не пойму. Постой-ка грести… Сейчас пахнуло запахом тлеющего фитиля.

— И я чувствую — ветерок тянет прямо на нас.

— Поспеши отплыть как можно дальше, а я постараюсь уничтожить опасность, если Богу будет угодно. — Лисицын поспешно опустился в воду.

— Как же я оставлю вас, Сергей Петрович?

— Поспеши отсюда, пока не поздно. Китайцы заложили под цепь пороховую мину.

Роман изо всех сил начал работать веслами, направляясь к самому отдаленному берегу бухты. Лисицын же поплыл к светящейся точке. Его предположение вполне оправдалось: под середину цепи была подведена осмоленная бочка с порохом, а фитиль, зашитый в кожаный рукав, наполненный порохом, был прикреплен к верхней цепи таким образом, что вода не могла затушить его. К счастью, китайские минеры для собственной безопасности вложили в порох довольно длинный фитиль. Лисицын успел осторожно выдернуть его и погасить в воде. Отвязав рукав от цепи, он оттащил бочку к берегу и выкатил ее на сухое место. Теперь надо было отыскать в темноте Романа. Он попробовал прокричать филином — ответа не последовало; прокричал еще два раза с промежутками — Роман догадался и ответил.

— Стало быть, там не было мины? — спросил казак, помогая Лисицыну взобраться в лодку. — А я так струхнул, Боже упаси.

— Напротив, я угадал верно. Счастье мое, что успел потушить фитиль и бочку с порохом выкатил на берег. Мы с тобой были на волосок от смерти. Не позабудем этого в наших молитвах…

— Простите, Сергей Петрович, я поступил нечестно, оставив вас одного в такой опасности. Все это время меня совесть мучила.

— Ты поступил умно, Роман. Рисковать одной своей жизнью для спасения семи товарищей я мог и имел право, но если бы при несчастье нас погибло двое, на Приюте осталось бы только шесть защитников, неспособных обороняться. Вот почему я настаивал, чтобы ты отплыл как можно скорее. С тобой они могли бы еще продержаться в укреплении или скрыться в Кедровую долину. Возвратившись в укрепление, Лисицын объяснил товарищам, что им необходимо знать силы и средства китайцев для продолжения войны. В разведку он решил взять Василия, а начальство над отрядом поручил Роману. Все одобрили распоряжение Лисицына. В течение дня спустили в бухту легкую двухвесельную лодочку, а с наступлением темноты перетащили ее через цепь. Неприятель в проливе не показывался. На Ореховом острове не было видно никаких приготовлений.

Когда совершенно стемнело, Лисицын и Василий выплыли из пролива. На озере и в окрестностях царствовали глубокий мрак и совершенная тишина. Вдали, на Ореховом острове, ярко горели бивачные огни, они и служили маяком для смелых плавателей.

— Зачем вы повернули к северному берегу? К Ореховому-то надобно плыть прямо. — Кратчайший путь не всегда ведет прямо к цели. Часто по длинному скорей достигнешь успеха предприятия. С этой стороны Орехового острова, вероятно, расставлены китайцами караулы, а может, плавают и наблюдательные лодки. Ведь наши враги хитры и не дадут захватить себя врасплох. Я хочу подплыть с восточной стороны, где не для чего китайцам принимать меры осторожности. Спустимся к Цветочным островам и с одного из них увидим все, что нам нужно, не подвергаясь никакой опасности. На войне, как и на охоте, нужны терпение и осторожность, знание местности и привычек выслеживаемого зверя.

— Что и говорить, война — мудреное дело; простому человеку многого не смекнуть. Мне все кажется, что надобно биться честно, лицом к лицу…

— На такой бой тогда только можно решаться, когда есть под рукой довольно смелых людей, а что мы можем сделать против сотни врагов? Вот нужда и научила людей отбиваться от многочисленного врага в укреплениях и наносить ему вред в засадах и ночных вылазках. Мы теперь так и поступаем…

— Перестаньте грести, Сергей Петрович. У берега я вижу лодку.

— Это не лодка, а камень — я его хорошо знаю. Нам пора поворачивать к Цветочным островам. Посмотри, как хорошо отсюда виден китайский бивак. Они с этой стороны срубили весь орешник.

— Что ж это они не спят, пострелы; чай, уж поздно.

— Это караульные поддерживают огонь. В палатках мандаринов совершенно темно.

Товарищи подплыли к Цветочным островам. На самом ближайшем к Ореховому росло несколько групп деревьев. К одной из этих рощиц и причалил Лисицын. С дерева он стал рассматривать китайский лагерь в подзорную трубу. Почти на самом берегу южной части острова возвышался шатер главнокомандующего, а в бухточке качалась его лодка с небольшим балдахином. Саженях в пятидесяти к западу располагались палатки других мандаринов, а в нескольких саженях впереди едва возвышались над землей шалаши воинов. Между шатром, палатками и шалашами горели большие костры, у которых сидели по четыре воина, караулившие спокойный сон своих начальников. Судя по величине шалашей, в каждом могло поместиться не более десяти человек. Итак, силы китайцев составляли около ста воинов. Если выключить из этого числа человек тридцать убитых и раненых во время атак блокгауза, то у китайцев осталось не более семидесяти человек, годных для продолжения войны. В лагере Лисицын не увидел ни одной пушки.