— Хелен Каррингтон из «Профилей» уже подтвердила мою квалификацию и ручается за мою репутацию, — резко возразила Керри. — Вам не следует бояться за фамильное серебро.

— А вот эта мысль мне как-то не пришла в голову.

Уже сожалея, что потеряла самообладание, она сделала попытку изобразить раскаяние:

— Прошу прощения. Я была не права.

— Я не просил ваших извинений, только объяснений.

— Я ничего не должна объяснять, — ответила она так холодно, как только сумела. — Я работаю не на вас, мистер Хартфорд.

Блеск серых глаз превратился в неясное мерцание, бесконечно волнующее Керри.

— Вы в моем доме. И это дает мне определенные права, не так ли?

Он снова смеялся над ней, его поведение раздражало. Керри сдерживала себя, чтобы не ответить тем же, и была рада, что именно в этот момент вошла Эстелла.

— Простите за задержку, — извинилась Эстелла. — Мне нужно было кое-что сделать, прежде чем начинать работать. Я надеюсь, Ли не дал вам скучать.

— О, конечно, — откликнулся ее сын. — У нас был очень интересный разговор. — Его серые глаза опять обратились к Керри, насмешка в них все еще не исчезла. — Вы не против, что я называю вас по имени?

— Конечно, нет, мистер Хартфорд, — ответила она спокойно.

— Ли, — возразил он. — Давайте не будем церемониться.

Эстелла взглянула на них с неожиданным интересом.

— Я что-то пропустила?

— Ничего серьезного, — заверила ее Керри. — Я готова к работе, миссис Салливан.

— Как только что сказал Ли, давайте не будем церемониться, — улыбнулась пожилая женщина. — Называйте меня просто Эстеллой.

— Хорошо, Эстелла, — улыбнулась в ответ Керри.

Дверь снова открылась, и вошла экономка с подносом. Ли встал, взял у нее поднос и поставил его на столик, стоящий между двумя диванами. Затем вопросительно посмотрел на Керри:

— Черный или с молоком?

Взглянув украдкой на настенные часы, она обнаружила, что уже десять. К этому времени ему наверняка нужно бы собираться в офис! «Хартфорд корпорейшн» занимала несколько этажей в высотном здании в деловой части города, в корпорации работало несколько сотен служащих; она знала это, потому что несколько месяцев назад недолго работала там, заменяя кого-то заболевшего, хотя в то время она ни разу не встретилась с президентом корпорации.

— Черный и без сахара, пожалуйста, — попросила она.

— Я тоже люблю такой, — заметил Ли, наливая чашку и передавая ей. — Итак, у нас есть что-то общее.

Единственное, хотелось ей сказать, но в присутствии Эстеллы она сдержала себя и только слегка скривила губы — наплевать, если он заметит это. Так или иначе, уже поздно притворяться, что он ей безразличен.

Эстелла взяла кофе с небольшим количеством сливок, но тоже без сахара. Стройная, с прекрасной фигурой, в кремовом джерси, она выглядела гораздо моложе своих лет. И без труда могла бы сыграть тридцатилетнюю женщину, при соответствующем макияже и освещении, и ее нежелание возвращаться на сцену казалось странным. Она была настоящей звездой и легко могла стать ею снова. Ее театральный агент высказался, очевидно, за возвращение, так почему она сомневается? Наверняка это не боязнь провала — у актрисы такого ранга никогда не могло быть неудачи.

Было уже почти половина одиннадцатого, когда Ли наконец-то встал.

— Сегодня вечером мы с Филом играем в сквош, — сообщил он, — поэтому не жди меня к обеду. Мы пообедаем в клубе.

— Передай от меня привет Филу, — ответила Эстелла, — скажи, что ему пора бы навестить нас.

— Я передам твое пожелание. — Он слегка приподнял руку по направлению к Керри. — Всего хорошего. — Хотя изгиб его губ говорил совсем другое.

Эстелла задумчиво посмотрела на дверь, закрывшуюся за ним, потом перевела взгляд на Керри.

— Я чувствую, мой сын вам не слишком понравился, — мягко заметила она.

— Прошу прощения, если это производит такое впечатление: — Щеки ее слегка порозовели.

— Вам нет необходимости извиняться. Он бывает совершенно невыносим, когда у него такое настроение. Судя по той натянутой обстановке, которую я застала, когда вошла, вы спорили.

— Едва ли это можно так назвать, — улыбнулась Керри. — Просто у нас разные взгляды.

— Очевидно, слишком разные, если судить по блеску его глаз. Единственный раз, когда я видела сына таким, был перед какой-то деловой схваткой. Он буквально расцветает, встретив сопротивление.

— Могу себе представить. — Керри потянулась за сумкой, достала блокнот и карандаш. — Ну что ж, начнем?

— Вы, конечно, правы, — улыбнулась Эстелла. — Я все откладываю. Вам будет удобно, если я лягу вот здесь на диван и просто начну говорить?

— Если мне что-то будет неудобно, я вам скажу, — пообещала Керри.

Сбросив туфли, Эстелла удобно устроилась на диване, подложив под голову подушку.

— Вы прочли столько биографий, — сказала она. — С чего лучше начать?

Керри подумала минутку.

— Я лично предпочитаю такие биографии, где повествование начинается с А и кончается Я, а не те, где начинается настоящим и время от времени рассказчик вспоминает прошлое.

— С детства, вы имеете в виду?

— Если это возможно. Где и когда вы родились, школьные годы и так далее. Некоторые смешные случаи.

— Да, множество. Я всегда была участницей разных проделок. И меня исключили из подготовительной школы при женском монастыре за то, что водила других учеников на экскурсии в кельи монахинь, по пенни за экскурсию, когда сами монахини предположительно находились где-то вне помещения. И все было прекрасно до тех пор, пока мы не ввалились толпой в келью сестры Жозефины, которая заболела и лежала в постели. Я до сих пор помню выражение ее лица.

— Вот замечательная история, — одобрила Керри, смеясь вместе с ней. — Ну а что-нибудь о семье?

— Боюсь, что не смогу предложить ничего яркого на эту тему. Мой отец работал в банке, мама была душой общества. Мы жили не очень далеко отсюда в доме, весьма похожем на этот. — Глаза ее были закрыты, черты лица смягчились, в голосе звучали воспоминания. — Мой брат Роберт родился, когда мне было пять. Так как я была девочкой, то отошла на второй план. Но это меня нисколько не волновало. Моя первая встреча с публикой произошла в одной из школьных постановок. И уже тогда я поняла, что это именно то, чем мне хотелось бы заниматься всю жизнь…

Керри писала быстро, уже захваченная повествованием. Позже они могут вернуться к этому и, возможно, добавить некоторые детали, но и сейчас получалось хорошо. Ей хотелось слушать и слушать.

Если не считать пары коротких встреч с хозяином дома, когда они лишь обменялись случайными приветствиями, первая неделя прошла достаточно гладко.

Работая только по утрам, Эстелле удавалось надиктовать столько, что Керри все послеобеденное время проводила за компьютером, приводя мемуары в удобочитаемую форму.

Она была в кабинете в пятницу вечером, когда Ли появился в доме. Так как она сидела спиной к двери, полностью погруженная в работу, то не слышала, как он вошел, и почувствовала его присутствие только тогда, когда он остановился за ее спиной, глядя на экран.

— Ну, как дела? — спросил он.

— Все было хорошо, — подчеркнула она.

— Ну а как вы сами оцениваете воспоминания мамы? — Он не обратил никакого внимания на ее сарказм.

— Если судить по тому, что мы уже сделали, я бы сказала: у книги есть все шансы стать бестселлером, — честно ответила она. — Ваша мать умеет обращаться со словами.

— Думаю, это часть того, что делает ее такой хорошей актрисой. Слова — ее золотой запас.

— То чужие слова. Эти же — ее собственные. — Керри качнула головой, когда он двинулся мимо нее к большому письменному столу красного дерева. — Вы собираетесь здесь остаться?

— А вы возражаете? — Темная бровь приподнялась.

— Только в том смысле, что вы будете меня отвлекать. — В тот же момент она прикусила язык, увидев, как его рот искривился в ярости. — Точно так же, как любой другой человек помешал бы мне, когда я работаю, — мягко добавила она. — Я понимаю, это ваш кабинет, но вы сказали, я могу пользоваться компьютером.