Мы направились к выходу из ресторана, когда я заметила буквально влетевшего в помещение Карла, выглядящего немного изможденным по сравнению с тем беззаботным парнем, которого я помнила со средней школы.

— Брианна! Боже, мне так жаль, что я опоздал. Я получил твоё сообщение, но потом меня задержало одно безотлагательное дело, а за ним другое. — Он поднял руки в извиняющемся жесте. — Пришлось задержаться по работе.

Подойдя ближе и обняв меня, он нежно поцеловал меня в щеку.

— Карл, это мой... свекор, Джонатан Блэкстоун. Джонатан, это Карл Уэстмен, старый друг из моего родного города. Мы когда-то соперничали друг с другом в лёгкой атлетике.

Они пожали друг другу руки, и мы несколько минут поболтали. Карл казался расстроенным, что пропустил наш обед и «воссоединение», как он выразился. Я сомневалась, что Итан бы справился с любого рода связью между мной и Карлом. По правде говоря, я бы тоже могла без неё обойтись. Я не имела ничего против старой дружбы, но в таком случае она несла в себе очень много дополнительных эмоций, а они в свою очередь ставили меня в весьма неловкое положение.

— Джесс убьет меня за то, что проделал такой путь в Лондон и даже секунды не выкроил для того, чтобы поговорить с тобой и наверстать упущенное, — сказал он мне, после чего повернулся к Джонатану. — И я жалею, что упустил возможность получить бесценную туристическую информацию от вас, мистер Блэкстоун.

— Если вы интересуетесь историей и местными достопримечательностями, имеющими отношение к Хендриксу, я могу поделиться тем, что знаю. Я возил по этому городу сотни туристов более двадцати пяти лет. По-моему, я показал им все, что только мог. — Джонатан дал Карлу свою визитную карточку. — Напишите мне на электронную почту, и я пришлю вам все, что у меня имеется. Полагаю, вы захотите увидеть отель Самарканд под номером 22 на Лэнсдаун Кресент в Челси.

— Совершенно верно. — Карл взял визитку Джонатана и положил её в карман. — Спасибо за любую информацию, которую вы сможете мне предоставить. Я ограничен во времени, поэтому хочу использовать его по максимуму. — Он снова повернулся ко мне. — Итак... представится ли нам шанс ещё как-нибудь пересечься? Наверно, тебе сейчас нужно быть в другом месте, да?

— Да, у меня фотосессия чуть больше, чем через час, но мне нужно время, чтобы подготовиться. — Я на мгновение призадумалась. — Ты ведь пойдёшь на Игры, так? У Итана будут билеты почти на все олимпийские события, которые ты только захочешь посетить. Почему бы нам не встретиться на одном из соревнований по лёгкой атлетике, например, на беге с препятствиями или забеге на сто метров? Если честно, я с нетерпением жду возможности увидеть какие-нибудь состязания.

— Отлично, — сказал он. — Тогда созвонимся.

Карл снова обнял меня, и мы разошлись кто куда.

Джонатан не проронил ни слова, пока вёз меня в мою студию на съемку. Он казался задумчивым, и мне стало интересно... Как он относится к позированию в обнажённом виде? Что Итан рассказал ему об этом? Видел ли он когда-нибудь одну из моих фотографий? Думаю, я не узнаю, если не спрошу его, а ведь эта была не та тема, которую я обсуждала с людьми. Работа моделью была моим личным делом, а не предметом разговоров.

Я и опомниться не успела, как Джонатан подъехал к нужному адресу в Ноттинг-Хилле и дождался, пока я войду в элегантный белый дом, где сегодня проходила моя фотосессия. Я помахала ему рукой, когда вошла в дом, а затем приступила к работе. Моё внимание плавно переключилось на то, что меня наняли сделать.

♥

Глупые вопросы, которые люди задают во время переговоров, иногда настолько нелепы, что я удивляюсь, как мне удается не запрыгнуть на стол и не закричать: «Как ты можешь быть таким тупым и при этом умудряться дышать?!». Увы... Я научился держать рот на замке, даже когда безумно хотелось его открыть.

Я как раз собирался украдкой затянуться столь необходимой дозой никотина после этого бессмысленного селекторного совещания, когда в мой офис позвонила Элейн. Она это делала так редко, что моё любопытство взяло надо мной верх.

— Итан, думаю, тебе стоит подойти к стойке регистрации.

— Да? Что случилось?

— Это Мюриэль... из газетного киоска. Она здесь, чтобы лично передать тебе пакет, и не оставит его никому, кроме...

Я вылетел из своего кабинета и рванул к Элейн прежде, чем она успела закончить предложение.

Моё сердце бешено заколотилось, и меня захлестнуло беспокойство. Я с трудом затормозил, когда ворвался в приемную. Там находилась ожидающая меня Мюриэль во всей своей усатой, лошадино-зубастой красе. Она держала в своих перепачканных чернилами руках пакет, переведя на меня зелёный с крапинками взгляд, когда я устремился к ней.

— Мистер, у меня кое-что есть для вас. — Она потрясла конвертом. — Вы сказали, кто-нибудь или что-нибудь…

— Да. Кто-то только что оставил это в твоем киоске? — Я указал на то, что она держала в руках.

Она кивнула и обвела взглядом комнату, оценивая обстановку и, вероятно, подсчитывая свое вознаграждение.

— Да, около часа назад. Я не могла оставить рабочее место. Там написано «Блэкстоуну», а я запомнила, что вы называли номер сорок четыре.

Я старался не удивляться тому, что она умеет читать, и кивнул в ответ, чувствуя, как в крови начинает бурлить адреналин. Что на этот раз? Очередные угрозы в адрес Ивана?

— У тебя отличная память, Мюриэль. Спасибо, что оставила киоск и пришла сюда, чтобы доставить это лично. — Я полез в карман, чтобы вытащить бумажник. — Я ценю твою самоотверженность.

Я протянул ей двадцатку, и мы произвели обмен. Она быстро кивнула и повернулась, чтобы уйти. Я оторвал красную ленту и вскрыл конверт, — остро осознавая, что он идентичен тому конверту, который я получил в день мероприятия, посвященного Маллертону, — тот же самый конверт, в котором были фотографии Ивана плюс загадочное сообщение, которое гласило: «Никогда не пытайся убить человека, который собрался покончить с собой» или какая-то бессвязная чушь, на которую у меня сейчас не было времени. И все же я не мог рисковать жизнью моего кузена. Через неделю он будет в центре внимания на Играх, комментируя все турниры по стрельбе из лука, в самой гуще устроенного журналистами ажиотажа, раздавая интервью, на виду у всех. Если кто-то охотился за ним, мне нужно было принять меры предосторожности.

Я засунул руку внутрь и вытащил фотографии, точно такие же, как в прошлый раз — глянцевые черно-белые, восемь на десять. Я почувствовал, как меня пронзил ужас. Это были вовсе не фотографии моего кузена. Это были фотографии Брианны...

Черт, нет! Нет. НЕТ!

Снимки были последовательностью отснятых на улице кадров — в тот день, когда мы с Брианной пошли на первый прием к доктору Бернсли, как чуть позже обедали на улице, прежде чем зашли в «Аквариум Фаунтина». Фотографии, где мы обнимались на тротуаре после того, как вышли из офиса врача. Фотографии, где я касаюсь ее живота и целую ее. Фотографии, где мы уплетаем сэндвичи и говорим о нашей неожиданной встрече в канун заснеженного Рождества. Даже фотография, где Брианна снимает меня на свой мобильный телефон и смеется, поскольку это было сразу после того, как я вышел из магазина, пропитанный ароматом детских какашек. Но ведь я бы заметил, если бы кто-то нас фоткал. Я бы их увидел. Как я это упустил? Как, мать вашу, я это упустил?!

Я отвлекся. Отвлечение — враг номер один в сфере безопасности, и я с треском провалился. Я отвлекся на визит к врачу, а потом на безумие в магазине аквариумов — абсолютно несосредоточенный на том, где мы были и кто нас окружал, даже не заметив, что за нами кто-то следил!

Я застонал и снова их просмотрел. Я не обнаружил ни одного послания или двусмысленной пометки на обороте хотя бы одной фотки. Я поднял голову и понял, что Мюриэль ушла.

— Соедини меня с Брианной, — рявкнул я на Элейн, — и скажи ей, чтобы она ждала меня на линии! Мне срочно нужно с ней поговорить!