Мысли заполняли мою голову. Я теперь точно знаю где видел этот изгиб рук и массивную грудь. В той машине, когда подорвали дамбу, была она. Хотя на той фотографии она была в перчатках и балаклаве, но это точно была она.

— Резак. Что? — осторожно подала голос подельница.

Я заржал:

— Эй, подруга. Нас кажется того, отымели. Только не могу понять зачем.

Луиза промолчала, а я улёгся поудобнее. Раз ничего сделать нельзя, то надо отдыхать и думать.

— Эй, Луиза, а что теперь с танком будет?

— В смысле?

— Нам для управления младшая сестра подойдёт?

— Нам она теперь не нужна. Тут три человека нужны для взятия контроля. Я почти всё отключила и могу сама управлять напрямую. У него с головой совсем непорядок. Повреждено устройство, усиливающее сигналы мозга. Танк почти полностью рабочий, его поэтому и покинули, что он начал мозги выжигать. Это резонатор. Он на современных танках не стоит. Очень старое устройство и делалось другой цивилизацией ещё на заре развития биоинтегрированного управления. Оно усиливало сигнал команд от имплантов и передавало электронике. Сейчас этот модуль не нужен и самое главное, мы его так и не научились делать. Даже для нашего развития — это были запредельные технологии. Нальву — очень странные гуманоиды, имеют невероятное развитие науки и очень не любят нелюдей, но так за оружие не взялись, зато поставляют нам удивительные штуки для кораблей. У них там настоящий мирный космос, никакого оружия, так бы их и сожрали, если бы наши флоты вовремя не подошли. Ну да ладно Резак, это для твоей головы слишком много информации.

— А почему твои мозги танк не выжег?

— Я сейчас сама кому хочешь выжгу, как он. Я уже обратные процессы запустила, но ещё долго ни к кому подойти не смогу.

— А как эта штука выглядит? — насторожился я. — Это случайно не кубик, где одна сторона всегда горячая, а другая холодная, и дуги такие, из золота, розового, белого и чёрного металла.

Бум! Я прям почувствовал, как Луиза подскочила, но страховочные ремни не позволяли двигаться быстро.

— Что? Откуда ты знаешь?

— Я пару таких видел. Один поменьше и плоский, а другой совсем кубик. На том который поменьше, знакомый извращенец чашечки для кофе грел, а тем, который побольше, моя знакомая собака одним козлам на двадцать километров мозги выжгла. Вот я и подумал. Слушай! Так может наша поддельная сестра его и хотела стырить?

— Нет. Она ушла на разведывательном модуле, а резонатор на месте.

— А чего ей тогда было надо? — поинтересовался я у подруги.

Мне ответили злым сопением, и я тоже ничего говорить не стал, а устроился поудобнее, и даже пол часика подремал.

Когда крышка капсулы открылась, Луиза уже стояла надомной и сунула свёрнутый листок пластика. Я развернул и прочитал вслух:

«Дорогой мой Резак! Уж извини, что воспользовалась твои мальчишеской наивностью, но с тобой было весело. Передай привет Луизе. Она талантливая девочка, и мне было очень приятно иметь с вами дело. Спасибо что поделились, надеюсь и я вам отдала что-то полезное. Упустить такой уникальный шанс я не могла. Возвращаю тебе твой дурацкий квадрат, всё равно чашечкой для эспрессо получается слишком горячая, а бокалы для вина слишком холодные, и как говорил великий господин, затмевающий солнце, что любой холоп справился бы с этим лучше. Он уже у Кота.

Спасибо!

Постскриптум. Мне надо сойти именно сейчас. Объяснять долго, ты всё равно не поймёшь.

Постскриптум к постскриптуму. Настоящая старшая сестра, как вы её называете с Трахом, в дальней кабинке туалета.

Постскриптум к постскриптуму к постскриптуму. Туда не ходи, в этот раз у меня пули были только экспансивные, там очень-очень грязно.

Постскриптум к постскриптуму к постскриптуму к постскриптуму. Когда вам надо будет уйти, чтобы не возиться, оставьте сонную девчонку в медблоке. Она там хоть двести лет может пролежать и никуда не денется, а для вас я запрограммировала второй разведывательный модуль. Он вас выведет на Город Игроков.

Постскриптум к постскриптуму к постскриптуму к постскриптуму к постскриптуму. Резак, ты дебил, но я давно с таким удовольствием не путешествовала.»

Дальше было нарисовано улыбающееся во всю рожу солнышко, держащее в лучиках пару ножей. Я передал бумажку Луизе, что бы она сама убедилась, что с моих слов зачитано верно.

Луиза перечитывала бумажку, зависнув на несколько минут, и зло играя желваками. Один из экранов засветился и резиновый голос произнёс на незнакомом мне языке. Луиза дёрнулась, как будто бы к ней подкрался огромный заражённый и замерла, а затем осторожно повернулась к экрану, недоумённо шепча:

— Групповой пробой второй категории. Этого не может быть! Это групповой пробой второй категории. Это нелюди. Но откуда здесь групповой пробой?

Потом ещё один экран засветился, и ещё, и на экранах начали смеяться надписи на незнакомом языке.

— Ещё один, — прошептала Луиза. — Резак, это война, это сюда пришли нелюди, нам надо срочно воевать!

Я пожал плечами, а подруга завопила:

— Ну и вали отсюда! Вали к своей, этой, с сиськами!

— Луиза, тихо, я нифига не понял из того, что ты сказала, но я не говорил, что не буду воевать. Тихо, подруга. Скажи мне как и что не делать, и ещё, задрали ваши загадки и непонятное бормотание.

Девчонка схватила за руку и потащила на одну палубу вниз, к небольшой комнате, где была куча прикрученных к стене коробочек.

Она вручила мне небольшой медальончик, который вешался на шею и крохотную бусинку, которую я засунул в ухо. Через пол минуты железяка заговорила на корявом русском и теперь незнакомые слова прекрасно переводились, но от того что я понимал смысл слов, содержание мне по-прежнему ничего не говорило.

«Групповой пробой, категория три, четыреста шестьдесят юрлов к шесть аймар, малый групповой пробой категория четыре, восемьсот юрлов к двадцать восемь аймар», — извещал меня металлический голос.

Мы бежали к нашим капсулам, но перед тем как подруга запрыгнула внутрь, я схватила её за руку:

— Луиза, я должен знать, что происходит. Я нифига не понимаю, я представления не имею, что мне надо делать.

Я беру танк под ручное управление и отдам тебе несколько орудий. Просто смотри куда стрелять и давай команду, он всё сделает сам. Это нелюди. Это дохрена сколько нелюдей. Они нашли дорогу! Ты понимаешь? Они всех убьют. Им ничего не надо, им просто надо убить!

Я отпустил руку, и Луиза запрыгнула в капсулу, а я разместился в своей, и крышка закрылась. Всё пространство развернулась в моей голове на триста шестьдесят градусов, и я увидел тысячи электрических фонтанчиков, таких как мы уже гасили. Они были повсюду, а вокруг них копошились неведомые мне животные, одетые в подобие гидрокостюмов. Их было очень-очень-очень много.

Я со своими товарищами сидел у костра и обсуждал как девчонка с луком, которая пришла в отряде с чудиками, вломила двухметровому мужику, который её задирал и не убила его голыми руками только из приличия. Вокруг нас сидели бойцы в составе которых были как люди, так и животные очень похожие на обычных, но гораздо крупнее и почти совсем превратившиеся в людей звери. Эти бойцы были обвешанный оружием и дрались словно целый взвод самого специального спецназа. Нас радушно приняли, улыбались, рассказывали свои какие-то запредельные истории, отлили живчика и разделили с нами еду. Вместо наших автоматов подарили самые современные, снарядов внушительным боекомплектом и теперь в наши разгрузки были полны патронов, гранат и даже две трубы гранатомётов выделили.

Дятел так вообще получил отличную снайперскую винтовку, которая могла стрелять очередями, сделана по системе буллпап и имела интегрированный глушитель, а ещё и оптический прицел который мог быть одновременно и ночным. Всё это мы просто так как со словами: «Что-то вы пацаны совсем безоружные — это нехорошо». После того как на моих глазах разорвали в клочья скребберов, девчонки с луками убивали развитых тварей, пантеры ломали позвоночники огромным заражённых, а коты с собаками разъезжали на древних тридцатьчетвёрках моё удивление уже не срабатывало.