————————
Т.е. из экспериментов Р.Оуэна и ему подобных кто-то сделал основные выводы, содержательно во многом аналогичные следующим, хотя и выразил их в каких-то иных словах либо намёках:
· Рабочие и простонародье в целом хотят социальных гарантий и социальной защищённости, и если им их дать, то:
- социальная напряжённость упадёт,
- система станет более гарантированно управляемой,
- а её ресурсоотдача по отношению к решению задач глобальной политики увеличится главным образом за счёт роста качества населения, поскольку либерал-буржуины просто прожигают человеческий потенциал, вместо того, чтобы дать ему реализоваться (что иллюстрирует приведённая выше сноска о положении рабочих в США в 1880‑е гг.: люди должны умирать, чтобы индустрия процветала).
· Либерал-буржуины — необучаемы. Каждый из них по одиночке, будучи невольником своекорыстия и находясь под давлением конкурентов и конъюнктуры рынка (это тоже —своего рода отсутствие социальной защищённости и гарантий, но по отношению к предпринимателям), сам не в состоянии обеспечить не вызывающие озлобленности условия труда и жизни рабочим своего предприятия.
· Буржуазное государство служит своекорыстию каждого из множества таких либерал-идиотов[328] и не способно:
- ограничить их своекорыстие и конкурентное давление так, чтобы создать систему социальных гарантий и для простонародья, и для предпринимателей;
- обуздать гонку потребления, в которой перемалываются без толку природные и социальные ресурсы и разрушается среда обитания;
- и потому буржуазное государство в дальнейшем будет только усугублять проблему общего кризиса капитализма.
· Поэтому:
- буржуины должны быть уничтожены как класс;
- система должна быть построена так, чтобы в ней возникновение новых поколений буржуинов было невозможно;
- коммуна изначально должна быть макроэкономической системой, обладающей качеством как можно более полной самодостаточности в аспектах производства и потребления.
· Власть над системой по-прежнему должна оставаться в наших руках, а «коммунары» — такие же идиоты, как и буржуины — пускай тешатся иллюзией, что они — хозяева сами себе и коммуне.
На воплощение в политику этих выводов и требований изначально был нацелен марксизм.
————————
Марксизм — это 39 томов собрания сочинений К.Маркса и Ф.Энгельса (2‑е издание), дополнительные тома (40‑й — 49‑й), выпущенные спустя несколько лет после завершения издания, плюс к ним произведения продолжателей дела К.Маркса, начиная от «ренегата Каутского» до «иудушки Троцкого», если стоять на позициях «единственно верного продолжателя» В.И.Ленина, чьи произведения представлены 55 томами (5‑е издание). Если же стоять на позициях других «единственно верных продолжателей», то библиотека всё равно по объёму такая, что её реально никому кроме историков, специализирующихся на марксизме, не прочесть[329]. Поэтому о марксизме кратко приходится говорить своими словами.
Провозглашаемые цели марксистского проекта — построение безклассового общества, а на первом этапе — общества, в котором нет эксплуататорских классов. Переход к этому обществу — вследствие необучаемости буржуинов — изначально проектировался через революцию, которая уничтожит право частной собственности на средства производства, после чего собственность якобы станет общественной, а представителем общества-собственника в деле распоряжения средствами производства станет государство, реализующее принцип «диктатуры пролетариата», которое впоследствии должно «отмереть» и заместиться неким общественным самоуправлением, а в нём будут участвовать практически все, что и гарантирует всем свободное развитие и свободную жизнь на основе того, что труд на благо общества станет первой жизненной потребностью людей. И тогда на основе роста производительных сил общества будет реализовываться принцип «от каждого по способности — каждому по потребности». Что касается экономики, то на первом этапе товарно-денежные отношения сохранятся в отношениях государства, представляющего общество в качестве собственника средств производства и продукции, — с одной стороны, и с другой стороны — граждан — потребителей этой продукции; денежные отношения между гражданами не будут играть сколь-нибудь существенной роли, поскольку деньги в условиях социалистической организации жизни не смогут стать частным капиталом. А когда производственные отношения достигнут своего полного развития, то с началом реализации принципа «от каждого по способности — каждому по потребности» упразднятся и товарно-денежные отношения.
Первая попытка реализовать этот проект — революция 1848 г.[330], которая так или иначе проявилась в большинстве стран Европы, но больше всего затронула Францию, в которой династия Бурбонов, восстановленная после разгрома Наполеона в битве при Ватерлоо в 1815 г., окончательно ушла в историческое небытиё. Но тогда довести революцию до стадии начала реализации марксистского проекта не удалось: революция завершилась установлением буржуазной республики, которая вскорости превратилась в империю во главе с племянником Наполеона, первоначально избранного президентом.
Вторая попытка реализовать этот проект — революция во Франции в период франко-прусской войны, известная такими событиями как Парижская и Лионская коммуны.[331]
Этих двух попыток оказалось достаточно, чтобы некоторая часть буржуинов, задумалась о перспективах революции под знамёнами марксизма и её последствиях «для себя любимых», и обратилась к проблематике построения системы социальных гарантий для простонародья.
Надо признать, что:
· наиболее обучаемым оказался создатель и первый канцлер Германской империи князь Отто Бисмарк фон Шёнгаузен (чем вызывал в свой адрес ненависть революционеров, терявших в социальную базу), благодаря которому к 1914 г. в Германии классовые противоречия были во многом сглажены и страна обладала изрядным потенциалом развития, который политические преемники Бисмарка бездарно слили в ходе первой мировой войны ХХ века, последствия чего Германия не преодолела до настоящего времени;
· а наименее обучаемой — “элита” Российской империи, нагнетавшая социальную напряжённость на протяжении всего времени правления трёх последних императоров[332], что и создало предпосылки к революциям начала ХХ века.
Проявление под воздействием Парижской коммуны склонности к обучаемости некоторой части буржуинов и пробуржуазной интеллигенции привело к возникновению в марксизме течения, получившего название «ревизионизм», сутью которого был отказ от революционного перехода к коммунизму, а продвижение к нему путём реформ. Из этого течения в марксизме выросла современная нам социал-демократия — Социалистический интернационал, не последняя по влиянию в мире трансгосударственная политическая организация.
И хотя в тот период истории марксистская идеология ещё не успела стать государственной идеологией ни в одной стране мира, в силу чего говорить о конвергенции двух систем (капитализма и социализма) было преждевременно, но по сути «ревизионизм» в марксизме — это самая ранняя версия теории конвергенции.
И практически со времён Парижской коммуны псевдокоммунизм марксизма стал инструментом в делании глобальной политики сначала в руках «Великобратании», а потом и США: оба государства и крупные банковские дома, действовавшие с их территории, поддерживали марксистские и прочие революционные партии в государствах-конкурентах, хотя правление в них самих осуществлялось на основе идей буржуазного либерализма. Еврейские банковские дома играли в деле финансирования революций в государствах-конкурентах (России, Германии, Австро-Венгрии) ведущую роль.[333]
