Затем он исследовал кровавое пятно и бревно и достаточно быстро понял, где именно сидел сеньор Гарсиа, когда его ударили в спину. Он даже отыскал место, где лежали ножницы. Кто-то наступал на них, и отпечаток лезвий, ручек и даже болта в центре просматривался на влажной земле вполне отчетливо.

Более того, Мигель совершенно точно выяснил, что на бревне рядом с сеньором Гарсиа сидел кто-то еще! Здесь были отпечатки двух пар обуви, и только одна из них могла принадлежать покойному капитану. И наконец, Мигель обнаружил, что и это не все и за мертвым корявым деревом кто-то прятался, причем достаточно долго, — отпечаток его колена в рыхлой влажной земле был весьма глубок.

Мигель мысленно реконструировал возможные события и с некоторыми натяжками предположил, что заговорщиков было как минимум двое. Один отвлекал сеньора Гарсиа разговорами, а второй ждал за деревом. И когда пришло время, тот, что скрывался за деревом, вышел и ударил Гарсиа в спину садовыми ножницами.

Реконструкция была пока достаточно приблизительной, но здесь Мигель рассчитывал на помощь вызванного из Сарагосы медэксперта. Глубина и расположение раны могли ответить на вопрос о физической силе и опытности убийцы, не левша ли он, под каким углом и с какого расстояния ударил, мог ли забрызгаться кровью, и это было бы уже кое-что.

За работой Мигель даже и не заметил, как пролетело время, и провозился до обеда, а когда вернулся в дом, Тереса и Лусия уже стояли возле тела. Мигель с неодобрением взглянул на капрала Альвареса, поймал его виноватый взгляд и отправился в город утрясать дело с прокуратурой. Эксперта все не было, а тем временем первые сутки задержания Сесила Эсперанса и Энрике Гонсалеса уже наполовину истекли.

Некоторое время он проторчал в прокуратуре, затем заглянул к алькальду и, разумеется, тут же с ним сцепился. Эта продажная шкура думала только о своем реноме перед избирателями и нормально работать явно не собиралась. А потом за ним прибежал дежурный, и Мигель с ужасом узнал, что медэксперт уже часа два как приехал и ждет его в усадьбе Эсперанса.

Он вскочил в свою изрядно побитую за пять лет «Испано-суизу» и в мгновение ока оказался в доме Эсперанса, и все-таки не успел — эксперт уже работал.

Мигель досадливо крякнул, стараясь не скрипеть, прошел в комнату с телом Гарсиа на огромном, покрытом розовой клеенкой столе и встал рядом с экспертом.

— Лейтенант Санчес, — вполголоса представился он. — Это я вас приглашал.

— Я понял, — также вполголоса отозвался эксперт. — Я только одного не пойму, его что, на жаркое пустить хотели?

— Кого? — так и не сумел сообразить, о чем, собственно, речь Мигель.

— Труп, вот кого, — язвительно отозвался эксперт. — Или это обычай такой местный?

— Какой обычай? — насторожился Мигель. — Что конкретно вы обнаружили?

— Вот… — показал медэксперт скальпелем на какие-то буро-зеленые лохмотья на дне сверкающего никелем неглубокого лотка.

Мигель наклонился.

— Что это?

— Корица, лавровый лист, шалфей, — начал монотонно перечислять медэксперт, — миндальные листья и, кажется, черный перец…

— И где это было? — нахмурился Мигель. Он совершенно точно помнил, что обыскал карманы убитого со всей возможной тщательностью.

— Во рту, вот где…

У Мигеля подкосились колени. Трудно сказать почему, но он сразу же вспомнил уложенную на колени старого полковника книгу, сломанную над недвижным телом сеньора Ансельмо орхидею, свирепо разбросанные по всему склепу розы из гробницы сеньоры Долорес…

— Господи! — охнул он. — Это же садовник!

— Кто-кто? — заинтересовался эксперт.

— Подождите, — отмахнулся Мигель, — я сейчас…

Явный растительный характер всех этих мелких деталей теперь сложился в его голове в одно целое, и связать их все между собой мог только один человек — тот, для которого растения и были главным смыслом бытия.

В эту минуту Мигель совершенно не задумывался о том, что пять лет назад садовник был слишком еще мал, чтобы вытащить сеньору Долорес из склепа и почти придушить здоровенного сеньора Ансельмо. Он совершенно не отдавал себе отчета в том, что ему никогда не суметь придумать этому угловатому коренастому мальчишке сколько-нибудь убедительный и внятный мотив. То, что предстало перед ним сейчас, затмило все.

Мигель выглянул в окно. Солнце уже давно село, но он знал: если выпустить сеньора Сесила Эсперанса и Энрике Гонсалеса до истечения первых суток, скандала можно будет избежать.

Мигель выбежал из комнаты, отпихнул загородившего дорогу Альвареса, сбежал по гулким ступенькам и метнулся к машине. Завел мотор и на предельной скорости помчался в город. Перевалил через бугор, выскочил на грохочущий деревянный мост, как вдруг заметил впереди нечто непонятное и резко ударил по тормозам.

«Испано-суиза» засвистела, заверещала, заскользила по желтому от электрического света фар, гладкому дощатому настилу моста, но было уже поздно. Мигеля резко бросило грудью на баранку, встряхнуло, оторвало от сиденья и швырнуло головой в лобовое стекло…

Придорожные кусты зашевелились только спустя минуту или даже больше, и из них на дорогу вышли двое. Некоторое время они сомневались, а стоит ли подходить вообще, но все-таки решились и, воровато оглядевшись по сторонам, подбежали к машине.

За ворот стащили безжизненно свисающее с капота тело на дощатый настил, несколько раз не без удовольствия пнули в живот и в голову, а затем подняли за руки и за ноги, подтащили к перилам и с размаху швырнули вниз, на торчащие из бурлящей воды камни. Затем сдвинули машину назад, вытащили прижатое передними колесами бревно, с кряхтением подняли его на плечи и потащили в лес.

— А если этот козел живой? — спросил тот, что шел впереди.

— Плевать, — хмыкнул второй, — главное, чтобы его на службе не было. А здешний алькальд человек понимающий, напрасно Энрике держать не станет. Вот увидишь.

Сидящий под мостом Себастьян выглянул и проводил незнакомцев взглядом, а потом недоуменно посмотрел вниз. Полицейский лежал в бурлящей воде головой вниз, точь-в-точь как его отец тогда, в бочке…

Себастьян недовольно всхлипнул и вразвалку побежал вниз, к реке. Ухватил полицейского за ворот и вытащил из воды. Всмотрелся в разбитое окровавленное лицо, прислушался к дыханию, а затем схватил его за мундир и штаны, подтащил к берегу, рывком взвалил на плечи и так же вразвалочку побрел вверх.

Когда этим утром пришедшие к дому Эсперанса бывшие офицеры сказали, что неплохо бы с почестями похоронить Гарсиа на воинском кладбище, среди своих, Себастьян понял, что другого шанса у него не будет. Где расположено воинское кладбище, он не знал, а значит, найти его, чтобы перетащить сеньора Гарсиа обратно в сад, будет трудно. Но главное, он отчаянно боялся, что и сеньор Гарсиа не найдет дороги домой после Страшного суда.

И тогда его озарило.

Себастьян метнулся в предназначенную для мертвого капитана часть будущего райского сада и принялся рвать все, что там росло, по два-три листочка. Он совершенно точно знал, что сеньор Гарсиа обязательно вспомнит, куда ему следует идти, если обнаружит все составляющие своего сада у себя. Главное, чтобы он их обнаружил.

Затем садовник побежал к дому, и бог снова помог ему. Большой толстый полицейский как раз открыл дверь и почтительно отошел в сторону, чтобы слуги под руководством сеньоры Тересы могли занести цветы. Себастьян дождался, когда Хуанита и Кармен выйдут за очередной партией цветов, нарвал огромный букет и пристроился позади кухарок.

Кроме убитого капитана, в комнате не было никого. Себастьян дождался, когда женщины поставят цветы в огромные фарфоровые вазы, расправят их и выйдут, и бросился к телу. Тут же понял, что в карманы могут и заглянуть, и, с трудом разжав челюсти капитана пальцами, сунул ему в рот все, что собрал. Теперь он был спокоен. Не заметить листья в собственном рту не сумел бы никто.

Так же стремительно он проскользнул мимо стоящего на террасе толстого полицейского, сбежал по лестнице и в мгновение ока скрылся в зарослях вишни у самой террасы. Но счастлив оставался недолго.