Вигдис покраснела и ничего не ответила. Она поцеловала сына в щеку и сказала, что надо идти в дом — у нее готова еда.

Однажды вечером в Вадин приехали два исландца, купцы, которые направлялись в Тунсберг, и попросили разрешения переночевать в усадьбе Вигдис. Вигдис хорошо приняла их и угостила. Это были красивые и достойные люди. Они сидели и разговаривали с Вигдис.

И напоследок она спросила, не знают ли они человека по имени Вига-Льот и жив ли он?

Да, отвечали они, они слышали о Вига-Льоте из Раудасанд, но его убили, еще когда они были мальчиками.

Тогда Вигдис сказала, что вряд ли это он, «потому что тот человек приезжал в Норвегию не так давно».

Тогда один исландец спросил другого:

— Разве не так звали Льота сына Гицура из Скомедала, потому что он отомстил за своего отца, когда был еще совсем маленьким и пас овец Торбьёрна из Эйре?

Вигдис сказала:

— Того, о ком я говорю, звали Льот сын Гицура. Не знаете ли вы, жив ли он?

Ульвар сидел на скамье, он наклонился над столом и попросил:

— Расскажите о нем — о том, кто отомстил за своего отца, когда был еще мальчиком и пас овец!

Вигдис посмотрела на сына и ничего не сказала. Один из исландцев кивнул другому:

— Расскажи об этом, Хельге, если хозяйка захочет послушать.

— Хорошо, — медленно ответила Вигдис, глядя на пол. — Расскажи, если ты не устал.

Хельге сказал:

— Этот Льот был единственным сыном Гицура, которого убили Гуннар с Овечьего холма и его родичи. С Гуннаром тогда было семь человек, и одним из них был Арне сын Коля, он больше всех желал убийства. Гуннар заплатил виру за Гицура, и люди до сих пор считают, что те, кто вели это дело, хорошо показали себя, потому что не могли они тягаться с родом Гуннара. Но против Арне дело не мог возбудить никто. Льоту тогда было два или три года.

И вот однажды зимой, когда Льоту было тринадцать лет, он вместе с другими мальчишками искал в горах пропавшую овцу. Мальчики сели отдохнуть под обрывом поесть и начали хвастаться своими успехами в военных искусствах. Льот сказал, что хорошо бросает копье и ни разу еще не промахнулся. Тогда один из мальчиков посмотрел в долину и сказал: «Видишь всадников, что едут у Хаукетинда? Если я не ошибаюсь, во главе их Арне сын Коля. И если ты попадешь в эту цель, Льот, то будет это лучше для твоего отца, чем все золото Гуннара».

У мальчиков было с собой три копья. Льот взял их и побежал вниз. Горная дорога шла между скал и в самом узком месте над ней нависал уступ, а с другой стороны была гладкая стена в три или четыре человеческих роста высотой. Льот спрятался на уступе за камнем. Арне тем временем въехал в расселину; с ним было четверо его людей. Дорога тут шла резко вверх. Когда пятеро подъехали к уступу, на котором спрятался Льот, мальчик вскочил на камень и метнул свое первое копье. Оно попало в человека, едущего рядом с Арне. Льот вновь спрятался за камень, и мужчины не увидели, кто бросил копье. Они остановились и огляделись. Льот тогда вновь вскочил на камень и кинул два оставшихся копья. Одно ни в кого не попало, а другое убило человека, ехавшего перед Арне. Льот крикнул: «Теперь у меня положение лучше, чем у моего отца, потому что тогда, Арне, вас было против него восемь, а сейчас против меня всего лишь трое». У него был с собой топор для дров на поясе, и когда Арне стал карабкаться к нему на скалу, Льот размахнулся и ударил Арне по голове. Топор раскроил ему череп и застрял в челюсти. Тут один из людей Арне метнул в Льота длинное копье, но он поймал его на лету. И побежал вверх на гору, петляя между камнями, так что люди Арне никак не могли поразить его. И когда Льот добрался до вершины горы, он оттолкнулся копьем от земли и перелетел на другую сторону расселины и быстро сбежал вниз к дороге, к тому месту, куда убежали лошади убитых им. Льот схватил одного из коней, вскочил в седло и поскакал в Эйре, где в то время жил.

И люди тогда решили, что это самый большой из всех подвигов, которые совершали мальчики, и многие считали, что станет Льот великим воином, и с тех пор стали называть его Вига-Льотом.

Вигдис через некоторое время спросила:

— А ты знаешь, Хельге, что случилось с ним потом?

— О, — отвечал Хельге, — в последнее время о нем мало говорили, потому что он женился и стал вести себя спокойно.

— Он женат? — тихо проговорила Вигдис.

— Да, — ответил Хельге.

— А ты знаешь его жену? — не унималась Вигдис.

— Я всего лишь видел ее, — сказал Хельге, — ее считали самой красивой девушкой в той части Исландии, она богата и добра, и с тех пор, как он женился на ней, они жили у себя в усадьбе.

Вигдис немного помолчала, а потом опять спросила:

— А у него есть дети?

— Да, я слышал, что есть ребенок трех-четырех лет, — отвечал Хельге.

Вигдис больше ничего не спрашивала. Но когда исландцы легли спать, Вигдис подошла к очагу и стала смотреть на угли. Ульвар сидел на скамье. И Вигдис сказала, не глядя на сына:

— Ты хорошо запомнил все, что рассказали исландцы? Ибо рассказывали они о твоем отце.

Ульвар вскочил со скамьи и закричал:

— Это мой отец, который убил троих, когда ему было столько же лет, сколько мне сейчас!

— Это твой отец, у которого красивая жена, — отвечала ему Вигдис.

Ульвар тогда сказал:

— Что бы он ни сделал тебе, мама, все равно он смелый человек, и хотел бы я встретиться с ним, чтобы он знал, что есть у него сын, похожий на него.

— Если ты похож на него и если ты мой сын, — заметила Вигдис, — то принесешь ты мне голову Вига-Льота и положишь мне на колени.

Ульвар побледнел и сказал:

— Никогда еще не случалось, чтобы сын убил своего отца.

Вигдис подняла тогда руки к груди и сжала их. Она сказала:

— Если не хочешь ты отомстить за меня, как я отомстила за своего отца, то скажу я тебе, что много я настрадалась из-за твоего отца и так он повел себя со мной, что если бы рассказала я тебе все, то не успокоился бы ты до тех пор, пока не принес бы мне то, о чем я прошу тебя — или любишь ты меня меньше, чем говоришь. А сейчас не хочу я больше говорить об этом.

Ульвар подошел и обнял мать, а она легла на скамью и зарыдала. И мальчик сказал тогда, что всегда он будет выполнять ее желания и она должна знать об этом.

Ульвару исполнилось семнадцать, И тогда он решил поговорить с матерью и сказать ей, что хочет поехать посмотреть мир. Вигдис посчитала такое его желание разумным и обещала купить хороший корабль, но она хотела, чтобы он поехал вместе со взрослым опытным мужчиной.

Когда Иллюге услышал об этом, он сказал, что может поехать с Ульваром, потому что его жена к тому времени уже умерла.

Однажды, ближе к концу зимы, Иллюге приехал в Вадин. Он говорил с Вигдис с глазу на глаз в зале, и Вигдис спросила его, что он решил.

Иллюге ответил:

— Ты ведь знаешь, что Ульвар хочет отправится в Исландию.

Вигдис промолчала, и Иллюге продолжал:

— И сдается мне, что известно тебе также, зачем он туда направляется, и потому вряд ли удивит тебя, что не хочется мне ехать в Исландию вместе с Ульваром.

Вигдис тихо ответила:

— Часто Ульвар бывал у тебя и много говорил с тобой — не рассказывал ли он тебе о своем отце?

— И не редко, — сказал Иллюге. — Он хочет встретиться с ним и посмотреть, что он за человек. Как тебе это нравится? Или это твой совет?

— Нет, — ответила Вигдис. А через некоторое время добавила: — Льот не знает, что у меня есть от него ребенок. И хотелось бы мне, чтобы отказался Ульвар от этой поездки.

И тут мимо двери прошел Ульвар. Иллюге позвал его.

— Мы с твоей матерью говорили о поездке в Исландию.

Ульвар покраснел и быстро ответил: