Кроме того, Майлер вернется до прихода гостей и все ей расскажет — если захочет, так как врачи всегда стоят друг за друга. И разве плохо, потеряв семью из-за длительного холодного сна, что, несомненно, произошло с Лунзи, приобрести нового родственника после пробуждения? Выскользнув из длинной черной комбинации, Сасс начала надевать парадную вечернюю форму: черное платье с украшенной блестящими звездочками юбкой и наградами на левой стороне корсажа. Впрочем, сверкающие драгоценными камнями ордена казались менее связанными с событиями, благодаря которым они были заслужены, чем простые медали, позвякивающие на белом кителе. Впервые Сассинак прикрепила на плечи знаки отличия коммандера — в последний раз она надевала этот костюм на дежурстве во время дипломатического приема в штаб-квартире Флота, будучи лейтенант-коммандером. Длинные черные рукава в обтяжку украшали золотые ободки — даже в вечернем платье капитан корабля остается капитаном.

Последний взгляд в зеркало, еще один мазок губной помады — и она была готова. За двадцать минут до прибытия гостей появились Майлер и Форд, также приодевшиеся к приему. Сасс справилась с искушением проверить, все ли в порядке в кабинете; Форд наверняка уже сделал это. Она поздравила старпома с увеличением количества «побрякушек» на груди — за годы, которые они не виделись друг с другом, он заслужил несколько весьма впечатляющих на вид медалей. Майлер тоже нацепила звезду «Союза ученых» и маленькую золотую булавку, означавшую почетный диплом лучшей медицинской школы на планетах, населенных людьми. Они весело болтали, стоя у трапа, но Сасс понимала, что Майлер и Форд пристально наблюдают за своим капитаном, ожидая, как она встретит Лунзи. Они ничего не рассказали, кроме того, что родственница Сасс должна ей понравиться.

— Вот и они! — воскликнул Форд, и Сасс заметила движущийся во мраке огонек. Он был далеко не единственным, но Форд, как обычно, оказался прав.

Четырехместные аэросани мягко остановились у подножия трапа, и почетный караул быстро занял места. Сассинак внезапно подумала, не следовало ли ей предупредить гостей о церемонии встречи — в конце концов, они гражданские лица, — но все как будто понимали, что означают пронзительный свист дудок и барабанная дробь.

Вариан и Лунзи, чьи длинные юбки развевались на ветру, поднялись по трапу мимо неподвижного караула. Сассинак показалось, что встреча произвела на них впечатление, хотя она старалась не смотреть на лицо Лунзи — она сама уже с первого курса Академии не любила, когда другие видели ее глазеющей на что-то. Сасс выпрямилась и отсалютовала, как подобает при встрече губернатора планеты и его штаба, но все знали, что это рассчитано на Лунзи. Вариан тряхнула головой, словно испуганная птица, но Лунзи ответила на приветствие и протянула руку.

Несколько секунд они стояли почти неподвижно, потом Лунзи высвободила руку, и Сассинак ощутила радость, вытеснившую последние остатки беспокойства. Она полюбила бы эту женщину, даже если бы та не была ей прапрапрабабушкой, — нужно только найти способ сказать ей об этом. Им вообще нужно так много сказать друг другу! Сасс усмехнулась и вскинула голову — Лунзи в точности повторила этот жест, который, по-видимому, был тоже присущ ей от природы; уж слишком быстро он последовал, чтобы являться просто подражанием.

Вечер протекал весело и бурно. Еда, напитки и дружная компания смешались в пьянящий коктейль, побудивший Лунзи не переставая острить, а Сассинак декламировать стихи Киплинга. Однако, читая волнующие строки «Посланника», Сасс заметила, что лицо Лунзи стало задумчивым, почти настороженным. Возможно, ей не следовало слишком акцентировать слова «Тот путешествует быстрее, кто путешествует один» при встрече с единственной родственницей, которую она видела с тех пор, как покинула Мириаду. Сасс посмотрела на Лунзи и подняла бокал.

— Это своего рода флотский девиз, — объяснила она. — Он убеждает молодежь, что нужно оторваться от дома и семьи, если хочешь странствовать между звездами.

Лунзи улыбнулась в ответ, но в ее глазах светилась печаль.

— А твоя семья, Сассинак? Где ты выросла?

Сасс почему-то не приходило в голову, что Лунзи не знает ее историю.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Форд внезапно напрягся, а Майлер задержала вилку на пути ко рту. Многие годы ей никто не задавал таких вопросов — ее семьей был Флот, и во Флоте все про нее все знали.

Сассинак восстановила контроль над дыханием, но, судя по взгляду Лунзи, та заметила, как ее родственница проделала это.

— Моя семья погибла во время пиратского рейда, — ответила Сасс, стараясь, чтобы ее голос звучал бесстрастно. — А я… попала в рабство.

Вариан открыла было рот, но Кай положил ладонь на ее руку, и она промолчала. Лунзи кивнула, не отводя взгляд.

— Они бы гордились тобой, — промолвила она. — Как сейчас горжусь я.

Сассинак едва снова не утратила контроль над собой, но спокойный взгляд Лунзи сиял такой любовью, что она сразу же успокоилась.

— Благодарю вас, прапрапрабабушка.

Последовала неловкая пауза, после которой Форд начал рассказывать о приключениях Сассинак в качестве командира призового судна, когда она еще была молодым офицером. Другие тоже погрузились в воспоминания, явно желая дать Сассинак возможность прийти в себя. Майлер и Лунзи припомнили веселые и несколько скабрезные стишки, которые знали со времен медицинской школы, Вариан поведала о столь же малопристойных инцидентах в школе ветеринарной, а Кай дал всем понять, что у геологов тоже есть чувство юмора.

Когда они допивали ликер, разговор перешел на рапорты, составленные Каем и Вариан относительно мятежа. Сассинак обратила внимание, что Кай уже не только лучше двигался, поднимаясь по трапу, но и за обедом держался гораздо менее скованно. Сейчас он описывал подробности мятежа в кратких и точных выражениях. Майлер говорила, что начала специальный курс лечения, но неужели оно подействовало так быстро? Или что-то еще вернуло ему уверенность?

Беседу прервал лейтенант Борандер, который, по мнению Сасс, все еще слишком нервничал в присутствии особ высокого ранга. Однако он принес важные новости: транспорт «тяжеловесов» пытался вступить в радиосвязь с иретанским поселением, но не получил ответа. Радостное настроение Сассинак моментально испарилось, и она заметила, что лица гостей тоже помрачнели.

Лунзи заметила, что скорее всего им просто нечем ответить, — никакие приборы связи не смогли бы выдержать без особой защиты в таком климате сорок три года. Однако Форд возразил, что Айгар не просил у них коммуникационное оборудование. Подумав, они пришли к выводу, что иретанцы вступали в контакт с транспортом перед его приземлением. Каким же образом?

— На какой частоте передавал Крусс? — спросил вдруг Кай. Сассинак внимательно посмотрела на него, удивляясь неожиданно быстрой реакции и ясному мышлению. Борандер ответил, и Кай криво усмехнулся:

— Это наша частота, коммандер Сассинак, — та, которой мы пользовались до мятежа.

— Интересно. Не мог же Крусс узнать об этом из так называемого послания в поврежденной капсуле — там не упомянуты никакие частоты. Тем не менее он достаточно хорошо информирован…

Она переговорила по селектору с Дюпейнилем, и вскоре все разошлись.

Сассинак хотелось еще немного насладиться праздничной обстановкой. Но время для длинных платьев и сверкающих орденов подошло к концу — через час она уже была в рабочей форме.

На следующее утро, после совещания с офицерами интендантской службы, Сассинак приступила к сбору продуктов и оборудования для иретанцев и членов экспедиции. Сектор, безусловно, прикажет им возвращаться с докладом, не завершая окончания похода, так что они могли поделиться запасами. Поставив свой код на ящиках, Сасс перенесла внимание на экраны.

Это лучше, чем размышлять о Лунзи, — чем больше она о ней думала, тем сильнее чувствовала беспокойство. Эта женщина, хотя и выглядела не старше, а моложе ее, очевидно, была прекрасным врачом и, несомненно, интересным собеседником, но Сасс не испытывала перед ней того благоговения, какое ей хотелось ощущать. Лунзи могла быть одним из ее младших офицеров, которых она распекала и поддразнивала. И все же эта «девушка» имела право спрашивать о том, что Сассинак не хотела вспоминать. По выражению лица Лунзи Сасс понимала, что той хочется узнать о ее детстве и обо всем, что с ней произошло.