— Сейчас не до того.

— Эх, Римо, жаль, что ты не хочешь по-настоящему задать мне жару!

Тут издалека, с обочины дороги, послышался вой, очень похожий на вой сирены, только намного более пронзительный. Старик-азиат в черном одеянии смотрел на сидящих в джипе Анну и Римо с перекошенным от злобы лицом. Римо велел водителю остановиться.

— Не смей так разговаривать с Римо, блудница! — закричал старик. — Римо, почему с тобой эта белая потаскуха? Пойдем, я хочу представить тебя Великому Вану.

— Кажется, это Чиун, — шепнул Римо своей спутнице. — Видишь вон того человека с раскосыми глазами?

— И клочковатой бородкой?

— Именно. Это и есть Чиун. Постарайся не выражаться в его присутствии. Он этого не любит.

— Убивать — благородно, а заниматься любовью — низко?

— Ты правильно все поняла.

— Кто она такая? — сурово спросил Чиун. — Как я могу представить тебя Великому Вану, бесстыдник, если ты явился с этой белой девицей?

— Я тоже имею несчастье принадлежать к белой расе.

— Великому Вану совсем не обязательно знать об этом. Он мог бы подумать, что кто-то из твоих предков был корейцем.

— Он знает правду. Знает, что я белый. И это пришлось ему по вкусу.

— Ложь! — отрезал Чиун.

— Кто такой Великий Ван? — поинтересовалась Анна.

— Кто эта блудница, выражающаяся, как последний матрос? — в свою очередь осведомился Чиун.

— Великий Ван — это тот, кто дал мне ответ, не дожидаясь вопроса, — объяснил Римо.

— Он тоже принадлежит к Дому Синанджу? — спросила Анна.

— С большим правом, чем все остальные.

— Почему ты отвечаешь ей прежде, чем своему учителю?! — вскипел Чиун. — Или эта развратница совсем затуманила тебе мозги?

— Ее зовут Анна Чутесова. Она хочет помочь мне.

— У тебя с ней интрижка? — спросил Чиун.

— Не совсем, — ответила за Римо Анна. — Не могли бы вы рассказать мне о Великом Ване, к которому относитесь с таким почтением? Это он дает вам задания?

— Великому Вану нет нужды давать кому-либо задания. Мастер Синанджу обязан предупреждать любое его желание.

Плавные, грациозные движения пожилого корейца казались Анне странно знакомыми. Точно так же двигался Римо, ведя ее через джунгли.

— У Великого Вана такая же походка, как у вас с Римо? — спросила Анна, после чего Чиун тотчас же обратился к Римо по-корейски.

Римо что-то ответил на том же языке.

— Что он сказал? — спросила Анна.

— Он спросил, почему ты задала этот вопрос.

— Значит, он чувствует, что что-то не так. Он понимает это.

— Папочка, — обратился к Чиуну Римо. — Ты чувствуешь, что что-то не так?

— С чего ты взял? — удивился Чиун. — Все замечательно. Даже Император Смит так считает.

Эта фамилия опять-таки показалась Анне знакомой. Но она не успела вспомнить почему, так как увидела на дороге нечто такое, что сразу же подсказало ей: ключ к решению головоломки находится вовсе не в Сорнике, а в России. Ей предстояло немедленно вытащить Римо отсюда, в противном случае спасти мир не удастся даже такому человеку, как Мастер Синанджу.

— О Господи! — воскликнула Анна. — Идиоты!

Огромные грузовики медленно двигались по главной магистрали Сорники, впечатывая колеса в мокрую грязь. В их кузовах лежали заостренные кверху штуковины, напоминающие гигантские канализационные трубы. На каждой из них сбоку красовались большие красные звезды и надписи русскими буквами, которые было невозможно скрыть от телевизионных камер.

Это были русские ракеты среднего радиуса действия. Расположенные в непосредственной близости от Америки, они могли поразить любую цель со смертоносной точностью, что было абсурдно с военной точки зрения.

При имеющихся запасах ядерных боеголовок точность попадания не имела ровно никакого значения. Или русское командование надеялось, что, уничтожив несколько городов, сможет спокойно сесть с американцами за стол переговоров?

Но еще хуже было то, что американцы наверняка сделают из всего этого грандиозное шоу. Потерпев такое сокрушительное поражение, русские генералы почувствуют себя униженными, ведь речь идет не о падении крошечного марионеточного государства, а о разгроме русских войск. И тогда, как после Карибского кризиса, Советский Союз, дабы спасти собственное лицо, начнет новый виток гонки вооружений. В прошлом это едва не привело к краху и без того слабую российскую экономику, теперь подобный эксперимент наверняка приведет к войне. В стране не было средств для разработки новых типов оружия. Именно поэтому в последнее время Россия все настойчивее выступает с мирными инициативами, в ответ на которые Америка все настойчивее продолжала вооружаться.

Разумеется, в таких делах любые преимущества оборачиваются иллюзией. Но мужчинам свойственно тешить себя иллюзиями. Они похожи на мальчишек, писающих на стену и соревнующихся, кто достанет выше. Вся разница в том, что в данном случае речь идет не о бессмысленной детской забаве, а о самоубийстве.

— Анна — нечто вроде русского агента, — сказал Римо. — Похоже, мы заполучили ваши ракеты.

— Какая разница, кто их заполучил? — всплеснула руками Анна. — Типично мужская логика. Ну и что вы будете с ними делать? От того, что теперь они в ваших руках, а не в наших, дело не меняется. Где Рабинович?

— В вашем сердце нет ни капли милосердия к нему. Не смейте приближаться к этому человеку, — буркнул Чиун и, повернувшись к Римо, добавил по-корейски: — Рабинович — друг Великого Вана. Если эта блудница подойдет к нему хотя бы на шаг, убей ее.

— Конечно, конечно, папочка.

— Твои слова звучат как отговорка.

— Расскажи мне о Ване. Ты не можешь описать мне его внешность?

— Разве ты не видел его?

— Видел. И он дал мне ответ.

Глаза Чиуна заблестели, а на морщинистом лице появилась улыбка:

— Значит, теперь ты все знаешь.

— Он сказал мне «да».

— То же самое услышал от него и я. Первый раз, когда был в твоем возрасте, а потом снова, когда мы встретились в Форте Пикенс.

— А какой вопрос ты ему задал, папочка?

— Это был очень личный вопрос. Я не хочу об этом говорить, — уклончиво ответил Чиун. — Скажи лучше, о чем спросил его ты.

— Да так, ни о чем особенном.

Поскольку разговор шел на корейском языке, Анна спросила, о чем они беседуют.

— Ни о чем, — ответили оба в унисон.

— Нам необходимо разыскать этого чудесного мистера Рабиновича, — сказала Анна. — У меня такое впечатление, мистер Чиун, что, по вашему мнению, я представляю для него какую-то опасность.

— Какую опасность вы можете для него представлять, если его защищаем мы с Великим Ваном?

— Тогда давайте найдем его. Клянусь, мы не приблизимся к нему более, чем на пятьсот ярдов. Мы лишь хотим задать ему несколько вопросов. Быть может, даже не сами, а через вас.

— Я не мальчик на побегушках, — буркнул Чиун. — Пусть вопросы задает Римо.

— Нет, — возразила Анна, — это невозможно. Передайте мистеру Рабиновичу, что мы привезли ему письмо из Дульска, от матери. Скажите ему, что я приехала из Советского Союза для мирных переговоров. Скажите ему, что он победил, что мы уважаем его силу и хотим подписать с ним лично мирный договор. Что Россия гарантирует ему полную безопасность.

— Это я гарантирую ему полную безопасность. Кто вы такая, чтобы делать подобные заявления? Вы только и умеете, что приставать к невинным молодым людям.

Римо огляделся по сторонам: никаких молодых людей, кроме него, поблизости не было. Анна взяла его за руку. Чиун метнул на нее полный ненависти взгляд. Римо знал, что Чиун не одобряет подобных проявлений чувств на публике.

Приличная женщина, считал Чиун, не посмела бы приблизиться к своему избраннику больше, чем на десять шагов, и отвесила бы ему почтительный поклон. Распускать руки на глазах у посторонних неприлично. Когда-то в своих записках Чиун охарактеризовал Америку как страну растленных нравов, жители которой целуются с незнакомцами вместо того, чтобы просто поздороваться. Итальянцы — те вообще распущенный народ. Вот Саудовская Аравия Чиуну нравилась, если не считать, что там чересчур мягкая система наказаний.