– Стала приводить ей живой корм?! Это отвратительно!

– Сом, не будь столь категоричным. Как бы то ни было, Черная Вдова не стала монстром, она вынуждена была поступить так, чтобы спасти самого близкого для нее человека. Разве мы можем судить ее за это?

И опять я не знал что сказать, продолжая молча смотреть на Болотного Доктора. А тот дал мне какое-то время собраться с мыслями, после чего спросил:

– У тебя еще остались ко мне какие-нибудь вопросы?

– В пещере Светла… этот монстр принял облик Черной Вдовы. Почему именно она?

– А кого ты боялся там увидеть? – в глазах моего собеседника промелькнула еле заметная искорка. – Если бы Светлана предстала перед тобой в облике близкого тебе человека, то обрекла бы себя на провал. Видишь ли, слова, мимика, жесты, даже запах духов – все эти детали фиксируются человеческим подсознанием, даже если в реальности мы не придаем значения подобным мелочам. В подобной ситуации гораздо проще предстать перед тобой в облике человека, который тебе симпатичен, но ты не знаешь его настолько детально, чтобы заметить подмены. Так и поступила Светлана, и, кажется, ей почти удалось воплотить в жизнь свой безумный план. Она не учла лишь одной очень важной детали – твоей искренней любви…

В комнате повисла тишина. Я еще какое-то время обдумывал услышанную информацию, после чего все же произнес:

– Док… я не уверен, что вы ответите, но все же спрошу – где Черная Вдова?

– Прошу тебя, оставь ее в покое. Она уже рассчиталась за все сполна. Я обещаю тебе, ты ее больше не увидишь. Но кто знает, может когда-нибудь ты, Сом, поймешь свою спутницу и даже простишь ее…

– Я никогда не уподоблюсь монстру!

Болотный Доктор грустно улыбнулся и одними губами произнес:

– Не дай Бог тебе, сталкер, оказаться на ее месте. Никому из вас я не пожелал бы такой судьбы… – а после нормальным, звучным голосом добавил: – Что ж, кажется, ты куда-то торопился. Не буду тебя задерживать. Прощай, Сом, я был искренне рад нашей встрече, жаль, что она прошла в подобной обстановке.

– До встречи, Док, возможно, скоро увидимся.

Я собрался так быстро, как только мог и направился к выходу из дома, не замечая, с каким грустным взглядом провожал меня его хозяин. Он еле заметно покачал головой, словно догадывался о чем-то, но так и не отважился сказать. А когда я вышел и плотно захлопнул за собой дверь, по щекам Болотного Доктора, наконец, скатились пара слезинок, которые до этого, казалось, навсегда замерли в уголках его глаз.

Я вышел на открытый воздух и тяжело вздохнул. После разговора с Доком где-то глубоко в душе словно образовался незримый, но отчетливо ощущаемый груз – неприятное чувство, от которого я не знал, как избавиться. Я поднял голову к небу и, взглянув на свинцовые тучи, медленно зашагал вперед по еле заметной тропинке. Еще не решив, куда идти, и даже не задумываясь над этим, я вдруг отчетливо понял одну простую вещь: окажись сейчас рядом та странная девушка, что носила имя Черная Вдова, и я бы ни за что на свете не предсказал дальнейший исход событий. Хотя всего секунду назад был уверен, что выстрелю не задумываясь.

На чердаке дома Болотного Доктора еле заметно дрогнула занавеска. Девушка отшатнулась от окна, почувствовав на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она встретила глазами с хозяином дома, на лице которого вновь сияла прежняя улыбка, будто ничего и не произошло.

– Он ушел? – чуть дрогнувшим голосом спросила Черная Вдова и тут же отвернулась, боясь, что умный старик догадается обо всем по ее лицу.

– Да, – ответ Болотного Доктора, казалось, прозвучал сухо и безразлично.

– Но… он ведь хотел убить меня? Что заставило его передумать?

– Он не передумал. Просто я обещал, что вы с ним больше никогда не встретитесь, – Болотный Доктор вдруг шагнул к девушке и обнял ее за плечи. А та, развернувшись, уткнулась лицом в его чистый белый халат. И лишь по то и дело вздрагивающим плечам девушки можно было догадаться о сути происходящего. – И… знаешь, тебе придется сдержать данное мной слово. Ради твоего же блага.

Черная Вдова вдруг резко отстранилась и вновь вернулась к окну. Осторожно, словно боясь чего-то, девушка приложила ладонь к стеклу. Она словно не верила в его существование и пыталась почувствовать перед собой некую невидимую преграду.

– Я все поняла… я все сделаю, – прежним холодным, ничего не выражающим голосом произнесла Черная Вдова, и только ей одной было ведомо, какие силы было необходимо приложить, чтобы произнести эти, простые на первый взгляд, слова.

Она стояла и смотрела в окно. Взгляд, полный отчаянного одиночества и печали, не отрывался от тропинки, ведущей в темный лес. Она ждала. Ждала его, как и все последние месяцы… Она вставала с рассветом, и сразу спешила к окну, в надежде, что увидит его, идущим из леса домой.

Вот он идет, устало улыбается, зная, что Надежда сидит у окна и ждет. За спиной двустволка, с которой он всегда уходил в лес и маленький рюкзак, с торчащей из него заточенной рогатиной. Он заходит в дом, и в нос бьет запах пропахшей костром одежды. Женщина бросается ему на грудь и крепко прижимается лицом в сырую брезентовую куртку, пряча от него мокрые глаза. Он треплет ее за короткие волосы и успокаивает, говоря, что она глупышка и что с ним ничего не может случиться, что лес его стихия, и он всегда возвращается домой. Она слушает его голос, такой родной и близкий, чувствует запах сосновых шишек, дыма от еловых веток, листьев смородины, которые он любил заваривать как чай и, не удержавшись от нахлынувших эмоций, тихо всхлипывает.

Надя встрепенулась, словно маленький воробышек и вытерла кухонным полотенцем мокрое от бесконечных слез лицо. Из леса никто не выходил и на пороге никто не стоял. Она тоскливо с чуть теплившейся надеждой посмотрела в окно и быстро отвернулась, боясь разрыдаться. Схватила цинковое ведро и выскочила на улицу, громко хлопнув тяжелой дверью. Прохладный воздух вечернего леса приятно освежил лицо и молодая женщина, успокоившись, пошла медленными шагами к колодцу. Муж всегда выпивал ковшик холодной и студеной воды, вернувшись из леса. Надя улыбнулась, вспомнив, как он пил, так жадно, будто неделю провел в пустыне и смешно, когда ручейки воды стекали по щетинистому подбородку, а потом целовал ее ледяными губами и всегда говорил одну фразу, от которой становилось тепло на душе:

– Я дома, малыш.

Солнце катилось к горизонту, оставляя за собой воздушные облака, окрашенные малиновым цветом. Домик, стоявший на окраине села, выглядел так, словно сторону, обращенную к солнцу, облили розовой краской, пролив ее на печную трубу, из которой поднимался еле заметный дымок, на старенькую, местами протекавшую шиферную крышу и залив бревенчатую стену. Открыв массивную дверь, Надя занесла ведро с водой и поставила на табурет. В печи уютно потрескивали дрова, и на плите уже закипала кастрюля с мясом. Она суетливо бросилась к маленькому холодильнику, доставая продукты. Когда муж возвращался, она всегда готовила ему свежие щи. После охоты он ел, как голодный зверь, и зараз съедал две глубоких тарелки супа. Она думала о нем и машинально чистила картошку, бросая очищенные кругляши в чашку, даже не замечая, что она делает это за столиком лицом к окну, из которого видна тропинка. Она покосилась на завалившуюся бесхозную калитку, которая перестала закрываться и вспомнила про тупые ножи. Когда он был дома, ножи всегда были заточены и вообще, он был хорошим хозяином и мужем. Уловив себя на мысли, что думает о нем в прошедшем времени, женщина мысленно одернула себя. Он хороший хозяин и муж.

Что-то шевельнулось в кустах у тропинки и Надя, уловив движение, замерла, чувствуя каждый удар своего сердца и пристально вглядываясь в темноту леса. Ожидая увидеть его хоть раненого, хоть калеку, выползающего из леса, хоть какого, но его, живого… даже мертвого, чтобы перестать ждать, бессмысленно смотря в окно и заливаясь слезами. Кусты снова шевельнулись, и из леса вышел молодой кабан, пугливо и с любопытством озираясь по сторонам. Нож вывалился из трясущихся рук, и женщина упала на стул, уткнувшись в полотенце, не в силах сдержаться от плача.