Да, действительно волшебно!

А потом он кончился. Как-то очень внезапно взял и исчез. Я даже не заметила, как съела. Даже вкуса на языке не почувствовала.

– Ву-у-у… – сообщила о своём горе я.

Позабывший о завтраке Дантос ещё одну улыбку подарил и блюдце забрал. Через минуту передо мной новый кусочек торта появился. Ещё красивше прежнего – на этом две вишенки было. Две!

В этот раз я почувствовала всё. И вкус вишенок, и крема, и глазури, и бисквита. И даже хруст корочки последнего коржа оценила! И со всей ясностью поняла: мало.

– Ву!

– А не слипнется? – вопросил блондинчик.

Я отрицательно качнула головой.

Дантос застыл. Улыбка погасла, глаза заметно округлились, брови взлетели на середину лба.

– Астра? – неверяще выдохнул он. А я…

Вообще, все мои мысли были посвящены тортику, но я всё-таки сообразила. Опять головой мотнула. Потом ещё раз. И ещё. И хотя желание стрескать ещё кусочек застилало весь мир, вскочила на все четыре и остервенело замотала головой. Ну вроде как в ухо что-то попало.

Затем плюхнулась на попу, дотянулась задней лапой, быстренько почесалась и снова вскочила.

Тортик! Тортик дай!

Дантос-умничка выдохнул, тоже головой помотал и нагнулся, чтобы подхватить с пола опустевшее блюдце.

И тут в нашу маленькую идиллию вторглась она, леди Жанетт…

– Дорогой, что там у вас случилось?

К слову, «солнышко с арбузиками» всё это время тут было, за столом сидело, аккурат напротив Дантоса. Но я к ней не приглядывалась, ибо неинтересно. А уж при наличии тортика неинтересно вдвойне.

– Ничего, – отозвался герцог. И уже тише, так, что только я, наверное, и услышала: – Просто показалось…

Светлость наградила ещё одним кусочком вкусняшки, а потом глубокомысленно хмыкнула и сказала:

– Знаешь, а Астра тут клад нашла.

Я была очень увлечена очередной вишенкой и вообще, но… я всё-таки услышала, как пышная блондя поперхнулась.

– Что? – переспросила Жанетт.

– Клад, – повторил Дантос и таки взялся за вилку. – Сундук, зарытый возле конюшни, учуяла. Представляешь?

– Мм-м… а что в сундуке? – В голосе «солнышка» появились томные нотки, и меня слегка передёрнуло.

– Дневники моего прадеда и кортик.

– О!..

Кажется, блондя ещё что-то спросить хотела, но Дантосу стало не до неё. Просто один карликовый дракон, не выдержав долгого ожидания, плюнул на воспитание и боднул светлость в бедро.

– Ай! – воскликнул Дантос. – Астра!

Я дружелюбно вильнула хвостом, а герцог…

– Зараза… – процедила светлость, потирая бедро. Ну да, каюсь, гребень у меня острый. – Хватит с тебя сладкого.

– Ву-у-у! – протестующе воскликнула я, снова хвостиком вильнула.

Герцог внимания не обратил, просто вернулся к завтраку.

Не поняла… Это что за жмотство? Гномы в роду были?

Обиженно плюхнулась на попу, мазнула взглядом по пустому блюдцу и уставилась на блондинистого скрягу.

Сидим. В столовой. Втроём.

Эти двое жрут! Причём Жанетт ещё успевает щебетать о каких-то глупостях, а светлость… светлость жрёт молча. Уплетает завтрак и не давится, и это несмотря на то, что рядом сижу маленькая, голодная и предельно несчастная я!

Тоже молчу. Гляжу пристально, с укором. Но взгляды не помогают. Видимо, у кого-то не только гномы в роду были, но и носороги – шкура непробиваемая. И это при том, что… что… я такая маленькая, такая худенькая, такая… я же в цирковой труппе семь лет! А это считай в рабстве! Ни дома, ни семьи, ошейник, поводок… И меня никто-никто не любил. Никто-никто не баловал. Да я самый несчастный дракон во всём мире. Я… я…

– Астра, прекращай, – бросил Дантос, перебив очередную трель Жанетт. – Больше не дам. Слипнется.

Не слипнется. Я те честно говорю. Более того, гарантирую!

– А я сказал, слипнется, – точно прочитав мои мысли, заявил Дантос.

«А я сказала – нет!»

– Астра, отлепись. – Ни тени раздражения в голосе, но… кто-то точно злится.

Отлеплюсь с удовольствием, только тортик отдай.

– Слушай… – Вот теперь блондинчик изволил оторвать взгляд от тарелки и взглянуть на маленькую красивую меня. – Слушай, ну ты достала!

И хотя я совсем-совсем не собиралась клянчить и унижаться…

– Ву-у-у…

Светлость закатила глаза и шумно вздохнула, а я… Ну я же такая маленькая! Я целых семь лет ни одного тортика не видела! За всё это время всего лишь дважды сладкое ела! Один раз леденец на палочке у зазевавшегося пацана умыкнула, а второй раз меня какая-то девчонка сахарной ватой угостила. И всё!

– Солнышко, ты торт будешь? – спросил Дантос раздражённо.

Вот будь на месте «солнышка» я, я бы сказала категоричное «нет!». А что ответила эта мымра?!

– Конечно, буду, – и голос такой ласковый-ласковый.

– Прости, Астра. Не судьба.

Что-о-о?!

Я возмущённо вскочила на все четыре, дёрнула хвостом, крыльями повела.

– Астра, сидеть! – скомандовал гад титулованный.

Что-о-о?!

Поединок взглядов длился с минуту. В конце концов герцог… в общем, он едва не плюнул на начищенный паркет и бросил, правда уже не мне:

– Жанетт, прости, но она не отстанет.

С этими словами светлость подхватила ещё одно блюдце, переложила на него кусочек торта – точно для Жанетт, а большое блюдо оказалось на полу. Аккурат перед моей мордой.

– Но Дантос! – воскликнуло «солнышко».

Герцог комментировать ситуацию отказался. Он поступил умней. Обиженно пыхтящей Жанетт было сказано:

– Дорогая, ночью ты упоминала о каком-то колье?

Дамочка шумно вздохнула, а я… я не отвлекалась. Я ела торт! Вкуснючий, шоколадный, с ванильным кремом… И вообще не собиралась прислушиваться, но так уж вышло, что не услышать не могла.

– О, Дантос! То колье просто великолепно, но, знаешь, мне сейчас куда интересней взглянуть на кортик.

И вновь блондинчик проявил мудрость. Он не стал спорить с обиженной женщиной, не стал уточнять. Просто поднялся, улыбнулся и, сообщив, что сейчас вернётся, вышел из столовой.

Едва шаги Дантоса стихли, я… отвлеклась от тортика и насторожилась. Сказать по правде, ждала гадости. Просто от Жанетт такой злобой повеяло, что драконье чутьё буквально взбесилось. Я даже приготовилась защищаться, но…

– Ну наконец-то! – выдохнуло «солнышко». Причём так тихо, что даже я с трудом расслышала.

Следом раздался тихий «чпок», и в столовой запахло кориандром. И ладно бы просто кориандр, но драконий нюх уловил ещё и нотку полыни, и не менее горький аромат велкорты – мелкой, жутко неприятной болотной травки, которая является обязательным компонентом приворотных снадобий.

Я сперва не поверила, а потом подняла голову, чтобы увидеть, как перегнувшаяся через стол Жанетт добавляет несколько капель снадобья в чашку светлости.

– Ну наконец-то! – повторила дамочка. – Полтора года под этим уродом… Всё. Ещё пару ночей и всё.

Но на этом «солнышко с арбузиками» не успокоилось – оно сжало в кулаке кулон с большим голубым агатом и прошептало:

– Кажется, нашла!

Это было так странно, так необычно… Вот входит светлость – статная, широкоплечая, с холёной, но исключительно мужской мордашкой. То есть никакой слащавости, присущей модникам. Никакой надменности – непременного атрибута подавляющего большинства людей его положения. Никакой злобы или брезгливости. Просто мужчина. Симпатичный, ухоженный, взвешенный.

Он открыто улыбается «солнышку», протягивает ей кортик, а она… От дамочки такой неприязнью веет, что драконий желудок сворачивается в трубочку, и это несмотря на вкуснючий торт.

Кстати, да, о торте – возвращаюсь к его уничтожению. На блюде ещё два куска осталось, таких же красивых, как остальные. С вишенками! Мне вообще-то никакого дела до людских разборок. Ну привораживает пышногрудая блондя Дантоса, и что?

– О! Какая красота! – В голосе «солнышка» слышится восторг. – Он, должно быть, древний? Должно быть… магический?