— Знаешь, в детстве, когда на тебя было организовано похищение, отец чуть с ума не сошел. После этого его страх потерять тебя стал почти маниакальным, вот он и контролировал каждый твой шаг.

— Ну, это мне не рассказывай.

— Возможно, тебя он любил так, как только мог любить вообще кого бы то ни было.

— Думаешь? — Надя призадумалась. — Что-то не очень похоже.

— Я просто знаю, — Рэнд откашлялся. — Ты уверена, что тебе не нужна помощь?

Она отлично понимала, на что он намекает. Сколько раз уже он выручал ее из трудных ситуаций!

— Нет, нет, все хорошо. Я не в депрессии, не думай. Так что Лукасу лучше меня не злить.

— Насчет Стоуна…

Она вся подобралась.

— Не волнуйся на его счет. Теперь, увидев противника в лицо, я знаю, как быть.

Бравада, да и только! Однако иначе просто нельзя: стоит только начать плакаться в жилетку о том, как ей трудно, как оба брата тут же примчатся в Даллас. А Лукас, этот гад ползучий, получит все. Этого нельзя было допустить.

Как-нибудь и сама справится на этот раз. Никаких горячих просьб о помощи, никакого подкрепления. Это ее битва, и так или иначе она должна выиграть.

— И как это ты еще рискнул здесь появиться, Стоун, — прорычал Рэнд Кинкейд.

Лукас, конечно, и не ожидал особенно теплого приема, когда ехал в офис «ККЛ» в Майами. Скорее — удара кулаком в челюсть. Да и то, если его пропустит охрана на входе. Но, судя по тому, как ходили желваки на лицах обоих братьев Кинкейд, он рискует получить от них пинки, когда будет покидать здание.

— Как Надя?

— Не твое дело, — отрезал Митч.

Прошло уже две долгие недели. Она не открывала ему дверь, когда он стучал и звонил, не разговаривала, когда проходила мимо в коридоре. Отказывалась от обеда, ужина и цветов, которые он посылал ей каждый божий день. К ней был приставлен теперь один из тех громил, которые всегда работали в «ККЛ». С тех пор Надя не покидала квартиры без сопровождения. У Лукаса из-за этого создалось ощущение, что они живут далеко друг от друга, словно в разных странах или на разных континентах.

— Охранник не нужен. Я не собираюсь ее трогать.

— Что тебе надо? — рявкнул Рэнд.

— Предложить сделку.

Проклятие, сорвавшееся с губ старшего брата, ни капельки не удивило Лукаса. Он знал, что его безумная идея мести ранила Надю до глубины души. И этого братья ему не забудут. На их месте он бы точно не простил.

И пришел он сюда не с тем, чтобы просить прощения или искать легкого решения. Целых десять дней он провел, встречаясь с разными юристами и бизнес-консультантами, чтобы найти возможность как-то обойти заковыристое завещание Эверетта Кинкейда.

Ни один из братьев так и не предложил ему присесть.

— Насколько я понимаю, если условия завещания вашего отца не выполняются, то компания отойдет своему конкуренту, «Марди Грас». Верно?

Рэнд положил оба кулака на стол и с угрожающим лицом подался в сторону Лукаса.

— Откуда тебе известно?

— Надя рассказала. Остальное я узнал, когда получил доступ к копии документа.

— Сукин ты сын! — зарычал Митч. — И как только раздобыл копию? Она же не достояние общественности.

— Как я помню, любимая фраза вашего отца была: «У всех есть свои слабости и своя цена… если повнимательней приглядеться, то можно увидеть». Эверетт поступил так со мной. Я сделал ошибку, взяв у него деньги и отказавшись от Нади. И мне нет прощения, поэтому нет смысла о нем просить.

Кажется, он ошарашил их своим заявлением.

— Моя месть касалась только вашего отца, но его больше нет. И пора с этим заканчивать. Я хочу продать «Марди Грас» вашей «ККЛ».

Ошеломленные братья синхронно разинули рты. Оба обалдело уставились на Лукаса. Пользуясь возникшей паузой, Лукас положил кейс на стол, щелкнул замками и вытянул папку с документами. Придвинул к Митчу.

— Мой юрист подготовил контракт по продаже.

— К чему это? — подозрительно спросил Рэнд.

— Потому что если компания Кинкейдов будет владеть «Марди Грас», тогда неважно, как закончится этот год, то есть неважно, выполните ли вы условия отца. Собственность Кинкейдов так и так останется их собственностью.

— Хочешь сказать, если мы проиграем, то сами себе? Ловко, — листая страницы, пробормотал Рэнд.

Но Митч, качая головой, шагнул назад.

— Мы не можем сделать этого. У нас нет такой суммы в наличии. Ты же это знаешь, раз ты сам выкупил наши долги. Так что напрасный жест доброй воли с твоей стороны. А если ты не выкупишь долги, тo мы окажемся в еще худшем финансовом положении, чем раньше.

— Я ничего не буду делать. Хотя… признаюсь, сначала в этом и состоял мой план. Что же касается нужной суммы, это тоже прописано в договоре. Смотрите страницу пятьдесят, последний параграф.

Зашелестели страницы. Секунду спустя братья удивленно переглядывались.

— Ты сошел сума?

— Нет. Ваш отец хотел продать свою компанию мне за доллар. Так что будет только честно, если я сравняюсь с ним в этой цене.

Эта сделка лишала его значительной части капитала. Но Лукас отлично знал, что теряет далеко не все. Две долгие недели без Нади убедили его в том, что на этом свете есть вещи поважнее миллионов.

Тут Митч подозрительно сощурился.

— У тебя же есть условие. Какое?

— Верно, — кивнул Лукас. — Одно условие есть. Я хочу переговорить с Надей.

Митч присвистнул:

— Да она же сама не захочет с тобой разговаривать.

— Сделка есть сделка. Мне нужно переговорить с ней сегодня вечером на аукционе библиотечного фонда. Или я отклоняю сделку.

Он готов был ожидать, что братья убьют его на месте. Но ничего, обошлось. Оба смотрели на него с уважением.

— У тебя только один вечер. Но если после этого она не захочет иметь с тобой ничего общего, тебе лучше убираться подальше.

— Идет. — И он протянул им руку.

— Ты близка к победе, Синдерелла.

Чуть не подпрыгнув от неожиданности, Надя обернулась на его голос.

— Лукас, убирайся. У меня нет на тебя времени.

Она тщательно избегала его на протяжении двух недель. Хорошо, что у нее был плотный рабочий график: благотворительный фонд требовал много времени.

С самого начала, как только она заметила его в толпе гостей и участников, ей отчаянно захотелось сбежать куда-нибудь и спрятаться. Невыносимо было смотреть на него, такого неотразимого в своем черном смокинге. И ведь когда-то она любила этого человека и доверяла ему! Но каждый раз он предавал ее. Но бежать некуда. Она же распорядитель этого мероприятия.

Едва дождавшись окончания торжества, Надя вышла на улицу и осмотрелась. Любопытно, куда делись ее машина и водитель? Если она сейчас же их не найдет, придется брать такси или… нет. Мероприятие закончилось уже пятнадцать минут назад, и все такси были уже разобраны.

— Я отослал твоего водителя и машину, — сообщил ей Лукас как ни в чем не бывало.

— Что? Да как ты мог? Это моя машина. Или ты придумал новый способ кражи нашей собственности?

— Так, значит, твои братья ни о чем тебя не предупредили, — полуутвердительно сказал он.

— О чем они должны были меня предупредить?

— Что у нас с тобой сегодня будет разговор.

— Ты разговаривал с Митчем и Рэндом? О чем же?

Он покачал головой, иронично улыбнувшись.

— Не забудь, к двенадцати ты должна быть Дома. Я подвезу тебя. Только доверься мне, Надя.

— Это было уже много раз. И что из этого вышло?

— Доверься мне, — повторил он, удерживая ее взгляд.

Она вгляделась в его честные голубые глаза и обозвала себя идиоткой за то, что не в силах послать его к черту. Впрочем, на сей раз она не будет убегать от проблем. Она справится!

— Отлично. И где твоя машина?

Он взял ее под руку. Она отпрянула, и он пожал плечами.

— Идем со мной.

Лукас шагнул назад к крыльцу безо всякой спешки и суеты. Через пару секунд она решила следовать за ним.