– Не знаю, не знаю, – задумчиво протянул капитан, – могу ли я принять ваше предложение, учитывая ущерб, понесенный мной в этой экспедиции. Боюсь, мне придется попросить вас с мисс Клейн задержаться на борту, пока затраты не будут компенсированы.

– Это какой же ущерб? – прищурился Сандерс.

– Неоправданный расход горючего, – начал загибать пальцы Лю, – мой помощник жестоко пострадал на Джош Картеле, повреждение бота – одна опора расшаталась, потеря новых скафандров…

– Если вы скажете, на какой свалке откопали это старье… Впрочем, к чему спорить. Я ожидал нечто подобное. – Сандерс резко подался вперед, глядя прямо в глаза капитану. – Во время сеанса связи я передал координаты этой системы, а также характеристики и идентификационные параметры выхлопа вашего корабля. Так что не удивлюсь, если у нас в течение суток появится сопровождение из двух-трех эсминцев Содружества. Они в целости и сохранности отконвоируют ваш корабль к Легиону. И не пытайтесь сделать какую-нибудь глупость, если не хотите, чтобы вашу посудину взяли на абордаж.

Лю на мгновение зло блеснул глазами, но тут же напустил на себя обиженный вид:

– Какое недоверие, мистер Сандерс. И это после того, что я для вас сделал!

– Так сделайте чуть больше – и получите причитающееся вознаграждение, – отрезал Сандерс, покидая рубку.

Он проспал без сновидений почти сутки и спал бы дольше, если бы его не разбудило прикосновение чего-то теплого, гладкого, нежного.

Открыв глаза, он увидел над собой лицо Абигайль. Она задумчиво смотрела на него, поглаживая его лицо и перебирая волосы.

– Э-э… мисс Клейн?

– Только молчите, пожалуйста. Дайте мне самой разобраться в себе.

Подумав, при чем здесь он, если она хочет разобраться в себе, Сандерс хотел сказать об этом, но что-то в ее глазах остановило его.

– Я никогда не прощу себе, если мы расстанемся вот так, ничего не дав друг другу и даже не попробовав разобраться в своих чувствах, – сказала она. – Я ведь нравлюсь тебе?

– Ты не можешь не нравиться, – ответил Сандерс внезапно охрипшим голосом.

Она встала, сняла через голову блузку, под которой ничего не было, расстегнула юбку и скользнула к нему в постель.

Это была странная любовь. Нет, Абигайль была прекрасной партнершей – в меру нежной, в меру распутной, да и он не без основания считал, что кое-что умеет в постели, однако его не покидало странное чувство, будто он наблюдает за съемками эротического фильма. Партнеры профессионально играют в любовь, и режиссер будет доволен, и зритель примет их игру за чистую монету, но в то же время сами они четко осознают, что пылкие объятия, стоны, ласки ни к чему не обязывают, и расстанутся они легко, будто ничего и не было.

Мгновенное беспамятство накрыло их синхронно, но и это была лишь физиология…

Он поцеловал ее в плечо, она потерлась щекой о его руку, продолжая смотреть в потолок сухими глазами.

– Что-то не так, да? – осторожно спросил Сандерс.

– Не так… – эхом отозвалась Абигайль. – Но мне очень хотелось тебя, и я ни о чем не жалею.

– Я тоже. Знаешь, так бывает. Люди сходятся, но потом выясняется, что они не могут быть ни любовниками, ни даже партнерами по сексу. Они просто не воспринимают друг друга как человека, с которым можно спать в одной постели. Хорошо, если они понимают это сразу.

Абигайль повернулась к нему и провела ладонью по его лицу:

– Но все равно мы должны были попробовать.

– Да. – Он замолчал.

Голосом Нормана засипел интерком, сообщая, что до Легиона-Зед осталось около двух часов полета.

– Вот и все, – вздохнула Абигайль, быстро поцеловала Сандерса в висок и поднялась с постели.

Он залюбовался ее стройной фигурой.

– Какая ты красивая, – пробормотал он, – всегда мечтал о такой женщине, и вот опять…

– Как я поняла, ты никогда не отчаиваешься и никогда не сдаешься. Стало быть, все еще впереди.

– Как и у тебя с твоим характером. Ты ведь тоже привыкла добиваться поставленной цели.

Она улыбнулась, наклонилась, взъерошила ему волосы и вышла из каюты.

Вечер обещал быть тоскливым, как и все последующие оставшиеся вечера…

Сандерс вышел на крыльцо. Небо затягивали черные тучи, как нельзя лучше соответствующие его настроению. Ветер дул порывами, вздымал пыль, гнул к земле молодые деревца, трепал кусты, редко посаженные вдоль забора.

Было бы неправильно сказать, что он совсем не озаботился тем, что произошло, – любой разведчик его класса рано или поздно выходит в тираж. Некоторым при этом удается остаться в живых. Ему удалось – спасибо и на этом.

Он постоял возле пустого загона, облокотившись на толстые брусья. Дерево под рукой было гладким и теплым. Впереди была пустая, как этот загон, жизнь без всякой надежды наполнить ее каким бы то ни было смыслом… Так, во всяком случае, он дал понять журналисту, который третьего дня заявился к нему брать интервью. Парень был молод, и наглость, столь необходимая любому журналисту, пока еще только проглядывала через привитую обществом учтивость.

Ввиду того что время интервью было назначено заранее, Сандерс подготовился и сумел произвести на парня нужное впечатление. А именно – сломленного незаслуженной отставкой человека, еще вчера бывшего на первых ролях в одной из самых влиятельных структур Содружества.

Глядя на журналиста глазами побитой собаки, Сандерс выложил ему все свои обиды, вспомнил заслуги, старательно избегая называть имена и детали операций, в которых участвовал, но это и не было нужно – его послужной список уже был обнародован одной электронной газетенкой. На последний вопрос, чем он теперь будет заниматься, Сандерс пожал плечами и заявил, что будет отдыхать и приводить в порядок расшатанные работой нервы. Слава богу, Бюро оставило за ним право на медицинское обслуживание в собственном центре, который считался одним из лучших в Нью-Вашингтоне.

Позавчера, проглядев появившееся интервью, Сандерс удовлетворенно усмехнулся: статья была проникнута если не жалостью к уволенному агенту, то сочувствием уж точно. Журналист прямо говорил, что из бывшего спецагента, у которого в послужном списке больше десятка удачно проведенных операций категории «А», сделали козла отпущения. Нужен был стрелочник, поскольку последнее дело, в котором он участвовал, закончилось провалом. Во всяком случае, с точки зрения заинтересованных лиц, имеющих достаточный вес, чтобы повлиять на руководство Бюро, да и правительство в целом. Большая группа детей высокопоставленных чиновников, капитанов бизнеса и прочих вершителей судеб пропала без вести или погибла, попав под влияние религиозной секты «Божественное откровение», а Ричард Сандерс принимал в операции «Секта», как миссию на Джош Картелу обозвала пресса, падкая на звонкие названия, самое непосредственное участие. И никому не было дела, что большинство отпрысков ввязались в религиозные игры по своему почину. Мало того, большинство погибли или исчезли еще до появления Сандерса на планете, выбранной сектантами своей штаб-квартирой, но кого это волновало… Его напарницу, мисс Абигайль Клейн, напротив, поощрили, зарезервировав за ней место в главном офисе Бюро после необходимого ей курса лечения – психика мисс Клейн серьезно пострадала во время операции.

На следующий день после интервью на ранчо к Сандерсу заявился еще один представитель СМИ, но он был настолько нахален, что Сандерс отказался с ним беседовать. А поскольку журналист не внял голосу разума, озвученному Сандерсом, и упорствовал в своем стремлении получить какие-нибудь скандальные подробности, Сандерс обездвижил его и оператора, сунул в багажник редакционного топтера и пустил на автопилоте в сторону Сеймурских болот, где топтер и перехватила Служба спасения.

Прибывшую через два часа после инцидента журналистку, разбитную девицу, усиленно строившую ему глазки и то и дело демонстрировавшую глубокий вырез блузки, Сандерс просто схватил за воротник куртки и брючный ремень и забросил в глидер, на котором она прибыла. Водитель, видя такое, решил не связываться и предпочел улететь восвояси. После этого нашествие прессы прекратилось, а версия о расшатанных нервах получила необходимое подтверждение…