Хэл встретился взглядом с темными глазами, очень похожими на его собственные, всмотрелся в изборожденное морщинами бронзовое лицо дяди.
— Я уверен, что это именно то, что я хочу и должен сделать.
Джим помолчал некоторое время, вглядываясь в лице племянника.
— Неужели она так много для тебя значит?
Хэл поспешно отвел взгляд. Он терпеть не мог, когда Чокто Джим задавал вопросы, гораздо больше похожие на констатацию факта. Эта старая мудрая сова слишком проницательна.
— Ты не понимаешь ситуацию, — пробормотал Хэл; но Джима было не так-то легко провести.
— Если ты так упорно настроен сделать это для нее и из-за нее, — медленно проговорил он, — в таком случив советую тебе представлять ее лицо, когда Крок начнет тебя кружить. Может статься, он начнет бросать тебя по всей арене.
Хэл перелез через загородку и сосредоточил все внимание на огромном быке, стоявшем прямо под ним и беспокойно бившем копытами по железному настилу загона. С помощью Чокто Джима и ковбоя, отвечавшего за ворота загона, Хэл накинул на животное веревку. Потом, заняв нужное положение над Кроком, он просунул правую руку в перчатке в веревочную петлю. Взяв в левую руку свободный конец веревки, он плотно обмотал его вокруг правой руки и зажал между безымянным пальцем и мизинцем.
Эта веревка с латунным колокольчиком, болтающимся под брюхом быка, — единственное, что удерживает ковбоя на спине животного. Самое подходящее время вспоминать об этом, подумал Хэл. В качестве дополнительной меры предосторожности он выбрал слабину веревки и натянул ее так, что она чуть ли не врезалась в обтянутую перчаткой руку.
— Не затягивай слишком туго, — посоветовал Джим. — Нужно, чтобы ты мог быстро освободить руку и спрыгнуть, если возникнет необходимость. Не хватало еще повиснуть на веревке и болтаться на боку этого дьявола в обличье быка, как тряпичная кукла. Особенно с твоими ребрами.
— На тот случай, если я запутаюсь, существуют клоуны. Эти ловкие ребята для того и нужны, чтобы отвлечь быка и помочь мне освободиться, — напомнил Хэл.
— Согласен. Только не осложняй их задачу еще больше, она и так не проста, — проворчал Джим. — Самое страшное для клоунов — твердолобые ковбои и полубезумные быки.
Ухватившись свободной рукой за верхнюю перекладину загородки, Хэл опустился на спину Крокодила. Ощущение было такое, как будто он оседлал гранитную статую. Гладкая шкура Крека скользила под его джинсами, глухой рык, слышный из чрева быка, придавал зверю сходство с вулканом, готовым вот-вот извергнуть лаву. Можно было не сомневаться, извержение начнется сразу же, как только откроются ворота загона. Крок нетерпеливо фыркал, брызгал слюной и лягал копытами металлические прутья загородки, явно сгорая от нетерпения сбросить ковбоя с его опасного насеста.
Хэл набрал в легкие побольше воздуха и кивнул ковбою, стоявшему у ворот. Когда Чокто Джим рывком затянул веревку, свободно болтавшуюся под брюхом быка, Крок яростно ударился о стенку заграждения, пытаясь оторвать Хэлу левую ногу еще до того, как они вылетят на ярко освещенную арену.
— А ты, оказывается, злобный сукин сын, — прорычал Хэл, обращаясь к громаде жестких мускулов, на которой сидел.
— Другого такого злобного быка, как Крок, нечасто встретишь, — заметил ковбой на воротах. — У него нет ни одного слабого места. Обычно сначала он делает два резких прыжка, потом круто забирает вправо. Крок попытается припереть тебя к стенке, так что постарайся его обмануть и держись поближе к центру спины. После этого зверюга обычно начинает вертеться, как сумасшедший. Что он придумает потом — не знаю, будет зависеть от твоей реакции. Этот злодей отлично чувствует седока и действует каждый раз по-разному. Когда окажешься на земле, беги что есть сил. Знай, Крок будет преследовать тебя, чуть зазеваешься — и он тебя убьет. Джастин из Монтаны мог стать новой сенсацией, если бы Крок не перебежал ему дорожку.
— Спасибо, что утешил, — усмехнулся Хэл. В ответ ковбой тоже усмехнулся.
— Просто пытаюсь помочь тебе остаться в живых. Я рассчитываю посмотреть тебя в декабре в Сверкающем каньоне. Любой ковбой, который садится на быка, когда вовсе не обязан этого делать, даже чтобы выйти в Национальный финал, может рассчитывать на мой голос… Ну что, готов? Выпускаю!
Ворота распахнулись, и бык вылетел на арену. Хэл держался в центре горбатой спины быка, стараясь по мере возможности сидеть ровнее. С пеной у рта, выкатив глаза, бык взбрыкнул и высоко подпрыгнул, потом резко метнулся вправо, пытаясь заставить седока сползти на бок.
Хэл стиснул зубы и мертвой хваткой вцепился в петлю. Он старался синхронизировать собственные движения с замысловатыми прыжками животного, попробовал зацепиться шпорами за шкуру Крока. Бесполезно. Это было равносильно попытке пришпорить бетономешалку. У Крока не было не только слабого места — у него не было мягкого места. Бык резко развернулся влево; Хэл отчаянно старался сохранять центр тяжести выше веревочной петли. Крок подпрыгнул и так мощно приземлился на все четыре копыта, что у Хэла заскрипели зубы, а все кости задребезжали, словно горох в погремушке.
«Как хорошо, что в Меските я успел отшлифовать свое мастерство», — промелькнуло в голове Хэла. Свирепые быки на родео в Финиксе тоже сослужили ему неплохую службу и в какой-то степени подготовили к встрече с этим мистером, которого он вытянул по жребию в Аризоне.
Трибуны был набиты битком.
— Осталось шесть секунд! — раздался из громкоговорителя голос ведущего.
И тут Крок стал готовиться к своему знаменитому вращению, которое лишало наездника ориентации и тем снискала быку недобрую славу среди ковбоев. Тряхнув головой и разбрызгивая вокруг себя слюну и хлопья пены, Крок одним стремительным движением подпрыгнул вверх и одновременно метнулся в сторону. Весь мир Хэла превратился в одно сплошное туманное пятно. Он отчаянным усилием выпрямился, стараясь, чтобы его не втянуло в ураганный вихрь, созданный вращением быка.
Все вокруг смешалось для Хэла. Ничего не видя и не слыша, он знал только одно: он ни за что не выпустит веревку. Рука, сжимавшая петлю, почти онемела, он чувствовал только слабую тупую боль. С каждым рывком быка позвоночник ковбоя будто распадался на отдельные позвонки, которые через мгновение снова сжимались, ввиваясь друг в друга, когда копыта быка мощно и яростно ударялись о землю.
Хэл чувствовал, как с каждой миллисекундой усиливается головокружение. Крок вертелся со скоростью центрифуги стиральной машины В следующий миг взбешенное животное, резко подпрыгивая и высоко взбрыкивая задними ногами, попыталось вывернуться наизнанку, и Хэл вспомнил совет Джима. Нужно на чем-то сфокусироваться. Когда этот злодей попытается перевернуть тебя вверх ногами и швырнуть твоим бедным задом об землю, найди нужный образ, который поможет тебе удерживать мир в правильном положении.
И Хэл приказал себе сосредоточиться на единственной вещи, которую все предыдущие шестнадцать дней и ночей тщетно пытался забыть. В мире, где все кружилось, где боль в собственном теле и мощная враждебная сила грозили поколебать его решимость, Хэл выбрал для себя единственный спасительный якорь — он вызвал в памяти облако шелковистых темно-рыжих волос и завораживающие фиалковые глаза. Все его тело превратилось в сплошной сгусток боли, но Хэл уже не ощущал ничего. Он целиком сконцентрировался на запретном воспоминании, на моменте наивысшего наслаждения.
— Три секунды, леди и джентльмены, осталось три секунды! — возбужденно кричал ведущий. — Еще ни один ковбой в Финиксе не продержался на Кривее так долго. Давайте же покажем Хэлу Гриффину, что мы за него болеем!
Но Хэл не слышал приветственных криков зрителей. Для него не существовало ничего, кроме топота копыт и яростного фырканья…
«Держись, Грифф, жалкий ублюдок, ты должен держаться ради нее. За то, что ты с ней сделал…»
Хэл почувствовал резкую рвущую боль в руке, эта боль угрожала отвлечь его внимание. Крок бесновался под ним, пытаясь сбросить ковбоя вниз головой. Чтобы удержаться, Хэлу пришлось привлечь на помощь всю выдержку, все свои силы — и физические и духовные, все, что у него было.
