– Понятно-понятно, – ответил спокойно Баллард, словно давно уже привык иметь дело с людьми, не способными сдерживать свой темперамент. Дэвид же, слушая его, подумал о том, что способность сохранять выдержку при любых обстоятельствах и с терпением относиться к другим – еще одно свойство характера, присущее почти всем шифровальщикам. – Джин сказала мне, что вы ранены и пребываете в прескверном состоянии. Кто-нибудь уже осматривал вас?

– Да, у меня побывал один врач, так что оснований для беспокойства нет… Вам удалось разузнать то, о чем я просил? Об Айре Бардене?

– Само собой… Я обратился в Вашингтон, в службу Джи-2. Попросил от вашего имени переслать к нам по телетайпу досье на него, о чем, как я думаю, пресловутый сей Барден узнает в самое ближайшее время.

– Это не страшно. Ну и что же там говорится?

– Полностью пересказывать его содержание?

– Меня интересует только то, что выглядит несколько… необычным. Возможно также, что для меня представили бы определенный интерес и характеристики, составленные на него уже в самом «Фэрфаксе».

– «Фэрфакс» в досье даже не упоминается. Указано лишь воинское звание Бардена – и все… Он – не кадровый офицер, а резервист. Его семья владеет компанией, занимающейся импортной торговлей. Провел несколько лет в Европе и на Ближнем Востоке. Говорит на пяти языках…

– И один из них – иврит? – прервал шифровальщика Дэвид.

– Так точно. Но откуда вам известно об этом?.. Впрочем, не важно, поехали дальше. Он проучился два года в Американском университете в Бейруте, пока его отец представлял в Средиземноморье интересы семейной компании, которая закупала огромными партиями производившиеся на Ближнем Востоке ткани. Затем перевелся в Гарвард, а несколько позже – в небольшой колледж в штате Нью-Йорк… Это учебное заведение мне не известно… Как здесь говорится, в колледже он специализировался по Ближнему Востоку. Окончив его, вплоть до начала войны занимался семейным бизнесом… Думаю, в колледже он изучал языки.

– Спасибо, – сказал Дэвид. – Текст же, который пришел к вам по телетайпу, сожгите, Бобби.

– С превеликим удовольствием… Когда вы появитесь тут у нас? Лучше будет, если вы доберетесь сюда до того, как вас разыщут моряки с базы. Надеюсь, Джин удастся убедить старого Хендерсона спустить все на тормозах.

– Буду у вас довольно скоро. А как там Джин?

– Она-то? Понятно как… Места себе не находит. Думаю, переживает из-за вас. Впрочем, вам и самому это должно быть ясно. Но Джин не из тех, кто любит плакаться.

– Передайте ей, чтобы ни о чем не беспокоилась.

– Это уж вы сами ей скажите.

– Она у вас?

– Нет… – произнес недоумевающе Баллард. – Со мной ее нет. Она только что отправилась к вам.

– Что?!

– Около часу назад сюда позвонила сестра – медицинская сестра, которая работает у вашего врача, – и сказала, что вы хотели бы видеть Джин, – ответил Баллард и затем, словно о чем-то догадавшись, спросил громко внезапно изменившимся голосом, в котором зазвучали жесткие нотки: – Что, черт возьми, происходит, Сполдинг?!

– Уверен, человек из Лиссабона предвидел заранее, что в ответ на его демарш мы незамедлительно примем адекватные контрмеры. Признаюсь, я был удивлен, когда узнал, сколь ненадежным партнером вы оказались, – напыщенно произнес в телефонную трубку Генрих Штольц. – По-видимому, вам думалось, будто никто уже не сможет отнять у вас миссис Камерон, не так ли? Надеюсь, вы согласитесь со мной, что трудно усидеть дома, когда ваш любимый зовет вас к себе.

– Где она?

– В пути, по дороге в Лухан. Она будет гостьей в «Гнезде ястреба». Почетной гостьей, смею заверить вас. Герр Райнеман с превеликой радостью примет ее у себя. Я как раз собирался звонить ему, но затем решил подождать, пока не переговорю с вами.

– Вы перешли все границы! – заявил Дэвид, стараясь не дать выплеснуться наружу бушевавшей в нем ярости. – Пытаетесь диктовать свои условия, забывая о том, что вы – в стране, придерживающейся нейтралитета. И что захват в заложники сотрудника иностранного посольства на территории нейтрального государства…

– Миссис Камерон – не заложница, а всего лишь наша гостья, – проговорил немец, явно насмехаясь над Сполдингом. – И к тому же к дипломатическим работникам, насколько мне известно, никак не относится. Она, как вы и сами прекрасно знаете, – всего-навсего овдовевшая невестка посла, не более того. Никакого официального поста не занимает. Позволю себе заметить в связи с этим: у вас, американцев, слишком уж запутано все, что касается социальных отношений или социального статуса человека.

– Вы знаете, что я имею в виду! Вам не нужно всего объяснять!

– Я сказал: она – наша гостья! Как мне представляется, вас прислали сюда для того, чтобы вы встретились здесь с известным финансистом и обсудили с ним кое-какие вопросы, имеющие прямое отношение к… международным экономическим связям. Этим самым финансистом является не кто иной, как еврей, изгнанный со своей родины – из страны, с которой вы воюете сейчас. Так что, по моему мнению, у вас нет никаких оснований вот так, прямо с ходу, бить тревогу… Если вообще следует это делать.

Надо было спешить. Джин – не предмет для торгов. Она – это одно, а товарообменная сделка или обвинительный акт – совершенно другое. Впрочем, черт с ним, с обвинительным актом! Как и с бессмысленным словоизлиянием! Проку от этого – ни на грош!

Сейчас он должен думать только о Джин.

– Итак, что вы хотите? – произнес Дэвид.

– Вот это – другой разговор. Я был уверен, что мы с вами найдем общий язык. Что вам за дело до происходящего вокруг? Или мне, если уж быть откровенным?.. Мы оба лишь выполняем приказы. Ну а философией пусть занимаются другие, те, кто повыше нас. Наша задача – выжить в этих условиях, вот и все.

– Довольно странно слышать это от того, кто верит в будущее Германии. А ведь вы, как мне говорили, именно такой человек, – сказал Дэвид просто так, желая лишь выиграть время: ему нужна была передышка – в пару-другую секунд, – чтобы продумать дальнейшие действия.

– Все обстоит куда сложнее, – ответил Штольц. – Мне становится страшно при одной мысли о том мире, который уже канул в прошлое. Но и мир, грядущий на смену ему, тоже пугает меня, хотя и не так… Однако хватит об этом, перейдем к делу. Остающиеся чертежи – в «Гнезде ястреба». Вы должны будете приехать туда вместе со своим физиком. Я хотел бы договориться с вами обо всем сегодняшним же вечером.

– Подождите минутку! – Дэвид проиграл в голове различные варианты возможных шагов со стороны своих контрпартнеров. – На мой взгляд, это не самое чистое гнездо из тех, в которых мне довелось побывать. Его обитатели оставляют желать много лучшего.

– Так же, как и их гости…

– Я соглашусь посетить «обитель сию» лишь при двух непременных условиях: во-первых, я увижусь с миссис Камерон сразу же, как только приеду. И во-вторых, отправлю шифровки, – если вообще стану их отправлять, – лишь после того, как она вернется в посольство. И не одна, а с Леоном.

– Это мы обсудим позже. Сейчас же я хотел бы предупредить вас кое о чем. Если вы не появитесь в «Гнезде ястреба» до наступления вечера, то больше никогда не увидите миссис Камерон. Во всяком случае, в том виде, в каком лицезрели ее в последний раз… В имении Райнемана, как вы и сами поняли, немало различных развлечений, доставляющих гостям истинное наслаждение. Однако, к сожалению, в прошлом там не раз происходили несчастные случаи. Например, во время купания в реке или бассейне… Сопряжена с определенной опасностью и верховая езда…

Управляющий поместьем дал Дэвиду дорожную карту и заправил машину военно-морских сил хранившимся на ранчо бензином. Сполдинг сорвал оранжевые значки с бампера и зачистил краску на номерах, в результате чего семерка превратилась в единицу, а восьмерка в тройку. Затем убрал с капота эмблему, залил черной краской решетку на радиаторе и убрал с колес все четыре колпака. И в довершение всего схватил в руки здоровенную кувалду и начал, к изумлению стоявшего молча гаучо, дубасить ею по отделанным деревом дверцам, багажнику и крыше автомобиля.