– О! – прошептала она, увидев содержимое злополучной картонки, – это чудесно!

– И похоже, на ней совсем не сказался ее злобный нрав, что и в самом деле чудесно.

– Но я… я никогда не смогу носить ее, Джон!

– Почему же, Ева-Энн?

– Она так прекрасна! Так элегантна! Такую шляпку может надеть только очень богатая и важная дама…

– Вот именно! – кивнул джентльмен, – потому-то я выбрал ее. Надеюсь, она будет тебе к лицу.

– Но, Джон, я всего лишь Ева Эш и…

– Вот именно!

– Но путешествовать по полям и лесам в такой шляпке…

– Ты можешь прикрыть ее капюшоном.

– Капюшоном, Джон?!

– Конечно! Где-то здесь имеется плащ с капюшоном. Но сначала давай откроем эту коробку и взглянем на твое платье.

Затаив дыхание, девушка наблюдала, как сэр Мармадьюк разыскивает нужный сверток. Ее глаза загорелись, щеки раскраснелись, губы затрепетали, и оттого она показалась ему еще прекраснее. И вот элегантное платье с многочисленными складками и кружевами было извлечено и во всем своем блеске предстало взору новой владелицы.

– О! – вырвался у Евы возглас восторга. – О Джон, это похоже на сон!

– Насколько я понимаю, этот сон именуется готовым платьем.

– Я иногда мечтала именно о таком платье… Мои мечты всегда так мирски и тщеславны, но…

– А теперь, дитя мое, тебе следует пойти и переодеться, а я пока позабочусь об обеде.

– Я не голодна, Джон!

– Ветчина и говядина, хлеб, масло и бутылка легкого вина.

– Но, Джон…

– Ева-Энн, пойди и переоденься!

– Хорошо, Джон, но зеркало…

– Зеркало я тоже купил, поскольку всегда держу свое слово! – провозгласил сэр Мармадьюк поднял мешок и вытряхнул его содержимое на траву.

Но вместо многочисленных мелочей из мешка выкатился один слипшийся жирный комок. Сэр Мармадьюк в ужасе отпрянул, а Ева с отвращением взглянула на то, что когда-то было вилками, ножами, штопором и прочими необходимыми вещицами.

– О, Джон! – Ева укоризненно покачала головой, – масло растаяло…

– Да… – растерянно отозвался наш герой, наблюдая как девушка пытается отделить две ложки от бесформенного нечто, прежде называвшееся сливочным маслом.

– Так нельзя обращаться с маслом, Джон.

– Уже понял! Бакалейщик не потрудился упаковать его как следует и вот результат… Выбрось же эту мерзость!

– Ну нет, это слишком расточительно.

– Но с ним уже ничего нельзя поделать…

– Ну почему же, в тени масло остынет и снова затвердеет. Очень мило с твоей стороны, что ты не забыл о зеркальце, Джон. Да и все эти вещи так чудесны и, наверное, так дороги! Они слишком великолепны и нарядны, чтобы разгуливать в них среди полей и лесов.

– Если тебе не хочется, можешь не надевать.

– Но если тебе будет приятно, я…

– Ева-Энн, хватит разговоров! Немедленно ступай переодеваться!

– Хорошо, Джон. – И девушка скрылась в зарослях.

Оставшись в одиночестве, сэр Мармадьюк решил обдумать ситуацию, в которой они оказались. Что дальше? Этот вопрос молотом стучал в его голове. Сломанная трость – серьезная улика. Кто может свидетельствовать в его пользу? Кто может подтвердить его невиновность? Никто! Напротив, все знали, что он собирался драться с Брендишем и направился на место поединка с целью обменяться со своим противником выстрелами. Так что положение крайне опасное и угрожающее. И все-таки наш герой нисколько не жалел о своем дон-кихотском поступке. Его жизнь так резко изменилась, она вдруг обрела смысл, и, окажись сэр Мармадьюк в подобных обстоятельствах еще раз, он не задумываясь поступил бы точно также.

Теперь, сидя в приятной тени, он прислонился к дереву и, насвистывая, открыл блокнот и записал следующее:

Он удовлетворенно перечитал список, припоминая, что еще может пригодиться в дороге. Но тут послышался шелест, и сэр Мармадьюк поднял взгляд.

– Ева! – воскликнул он. – Ева-Энн!

Она застенчиво взглянула на него из-под полей новой шляпки. Девушка выглядела просто прелестно, изящное платье лишь подчеркивало достоинства ее фигуры, от которой исходила энергия юной женственности. Встретившись с его восхищенным взглядом, Ева отвернулась и спрятала лицо в ладонях.

– О, Джон, – прошептала она, – почему ты так смотришь на меня?

– Прости, дитя мое, – он не мог отвести от нее глаз, – но это такое чудесное превращение!

– Правда, Джон?

– Без сомнений!

– В самом деле, – вздохнула она, – я чувствую себя в этом наряде такой грешницей! Я знаю, мне не следует забываться, но эти вещи так прекрасны, что… Они мне нравятся, Джон, увы! Я тщеславна! Как ты думаешь эта изысканная одежда способна изменить сердце и душу вместе с внешностью?

– Иногда такое случается, Ева, но это не твой случай.

– А теперь скажи мне правду, Джон, мне идет этот наряд?

– Да, – с улыбкой ответил он. – Конечно, да.

Она наклонила голову и робко осмотрела себя, сэр Мармадьюк с восхищением любовался, как кокетливость шляпки и платья оттеняют природную скромность девушки. – Мне все кажется, что это не я, Джон, – тихо прошептала Ева-Энн, – а какая-то важная дама, которая сроду не доила коров и не знает, как выглядит сбивалка для масла. Мне кажется, что изменилась не только я, но весь мир вокруг, даже ты, Джон! – Потому что я глазею на тебя? Прости меня.

Сэр Мармадьюк как-то странно рассмеялся и отвернулся. – Я полагаю, ваша милость проголодалась? – спросил он подобострастно. – Присаживайтесь. – На траву?! – испуганно воскликнула девушка. – Но я ведь испачкаю это чудесное платье! – На мое пальто, сударыня. Если ты нарежешь хлеб, я… Ох! Я забыл про соль и перец! Старый дурак! – Зато не забыл про зеркало, Джон! Да и зачем соль тому, кто действительно голоден?

Они принялись за еду, и она им показалась восхитительной даже без соли и перца. А пока они ели, между ними произошел следующий разговор.

Ева. Интересно, скоро ли мы доберемся до Лондона?

Сэр Мармадьюк. Меня этот вопрос тоже занимает. Хочешь еще говядины?

Ева. Нет спасибо. А далеко до Лондона?

Сэр Мармадьюк. Довольно прилично.

Ева (мечтательно). Ты там часто бываешь, Джон?

Сэр Мармадьюк (весьма решительно). Нет!

Ева. Но почему?

Сэр Мармадьюк. Я предпочитаю сельское уединение. Однако, если мы постараемся, то доберемся до Лондона за четыре-пять дней.

Ева (тихо). О! Так скоро!

Сэр Мармадьюк. Я сказал, если постараемся… Нельзя ли попросить тебя отрезать еще один кусочек этого замечательного хлеба?

Ева (склонившись над караваем). Я не могу идти все время в этом прекрасном платье, Джон.

Сэр Мармадьюк. Ерунда, Ева. Так тебе очень хочется поскорее попасть в Лондон?

Ева. Нет, Джон, уже не очень.

Сэр Мармадьюк. А как же Воксхолл?

Ева. Не такое уж это и счастье – увидеть Воксхолл.

Сэр Мармадьюк. Отчего такая перемена, дитя мое?

Ева. Я… я поняла, что, как и ты, предпочитаю сельское уединение.

Сэр Мармадьюк. Так значит, ты будешь не против, если мы вдвоем побродим по безлюдным сельским краям?

Ева (подняв на него сияющие глаза). Нет, Джон!

Сэр Мармадьюк. Тогда нам следует поскорее раздобыть лошадь.