– Армор, сегодня вечером мы вполне можем поделиться с кем-нибудь обедом… – обратилась она к мужчине.

Услышав ее голос, хозяин дома упрямо поджал губы.

– Моя жена куда более щедра, чем я, незнакомец. Но скажу тебе напрямик. Ты тут намекал на кое-какие способности, которые могут пригодиться, и я исходя из собственного опыта понял, что ты имеешь какое-то отношение к тайным силам. Я не потерплю ничего подобного в добром христианском жилище.

Сказитель немигающим взглядом посмотрел ему в глаза, после чего, уже немного помягче, взглянул на жену. Так вот как обстоят дела: магические обереги и заклятия она творит втайне от мужа, и он тупо считает, что ничего подобного в их доме нет. Интересно, что будет, если ее тайна откроется? Этот человек – Армор, кажется? – вроде не расположен к насилию и убийству, но разве можно предугадать, что за страшная сила заиграет в мужских венах, когда ярость вырвется на волю?

– Я принял ваше предупреждение, сэр, – вежливо ответил Сказитель.

– Знаю, на тебе имеются обереги, – продолжал Армор. – Такой путь преодолеть по лесной глуши в одиночку и пешком! Скальп, еще присутствующий на твоей голове, доказывает, что ты, должно быть, заговорен от краснокожих.

Сказитель широко улыбнулся и стащил с себя шапку, демонстрируя лысую, как локоть, макушку.

– Самый лучший оберег от них – это отражение сияющей славы солнца. За мой скальп они награды не получат.

– По правде говоря, – согласился Армор, – краснокожие, обитающие в здешних лесах, гораздо менее воинственны, чем где-либо. На другой стороне Воббской долины построил свой город одноглазый Пророк. Там он учит их не пить огненную воду.

– Этому полезно поучиться не только краснокожим, – ответил Сказитель. А про себя подумал: «Надо же, краснокожий, величающий себя пророком!» – Думаю, прежде чем покинуть ваши края, я постараюсь встретиться с этим человеком и перекинуться с ним парой слов.

– Не волнуйся, тебя он видеть не захочет, – хмыкнул Армор. – Разве что ты вдруг изменишь цвет кожи. Он и словом не перемолвился с белым человеком с тех пор, как несколько лет назад его посетило первое видение.

– Так что же, он убьет меня?

– Вряд ли. Во всяком случае, своих людей он учит не убивать бледнолицых.

– Тоже полезное начинание, – усмехнулся Сказитель.

– Полезное для белых людей, но для краснокожих оно может аукнуться не лучшим образом. Белые всякие встречаются, взять, к примеру, так называемого губернатора Гаррисона 17, что обосновался в Карфаген-сити. Для него все краснокожие едины, мирные они или нет. Спит и видит, как бы перебить их племя. – Лицо Армора по-прежнему заливала краска гнева, и тем не менее он продолжал говорить, и слова его шли от чистого сердца. Превыше всех на свете Сказитель ставил тех людей, которые всегда говорят искренне – даже с незнакомцами, даже со своими врагами. – Да и не все краснокожие, – продолжал Армор, – веруют в мирные речи Пророка. Такие, как Такумсе 18, постоянно баламутят в низовьях Гайо. За последнее время множество народу переселилось на север Воббской долины. Так что ты без труда найдешь дом, где с радостью примут нищего попрошайку – за это, кстати, можешь поблагодарить краснокожих.

– Я не нищий и не попрошайка, сэр, – поправил его Сказитель. – И как уже говорил, от работы я никогда не отлыниваю.

– Конечно, не отлыниваешь. Всякие способности да изворотливость тебе помогают.

Жена, вопреки неприкрытой враждебности мужа, излучала мягкое радушие.

– Так каков же ваш дар, сэр? – спросила она. – Судя по вашим речам, вы человек образованный. Может, вы учитель?

– Мой дар становится явным, стоит лишь назвать мое имя, – ответил он. – Меня кличут Сказителем. Мой дар – рассказывать истории.

– Выдумывать, точнее сказать. Знаешь, у нас здесь всякие байки кличут враками. – Чем больше жена пыталась сдружиться со Сказителем, тем холоднее становился ее муж.

– Я умею запоминать. Но рассказываю только те истории, которые считаю правдивыми, сэр. И убедить меня – дело не из легких. Если вы расскажете мне что-нибудь новенькое, я поделюсь с вами своими рассказами. От этого обмена мы оба выгадаем, поскольку ни один из нас не потеряет того, с чем начинал торги.

– Не знаю я никаких историй, – буркнул Армор, хотя уже поведал Сказителю о Пророке и Такумсе.

– Печальные новости. Что ж, раз так, значит, и вправду я постучался не в те двери.

Теперь Сказитель и сам видел, что этот дом не для него. Даже если Армор смягчится наконец и впустит странника, его со всех сторон будет окружать подозрение, а Сказитель не мог жить под крышей, где спину сверлят косые взгляды.

– Славного вам дня, прощайте.

Но Армору, видно, не хотелось так легко отпускать его. Он воспринял слова Сказителя как вызов:

– Почему ж печальные? Я веду тихую, заурядную жизнь.

– Нет такого человека на свете, который назвал бы свою жизнь «заурядной», – произнес Сказитель. – И в рассказ о таком человеке я никогда не поверю.

– Ты что, называешь меня лжецом? – зарычал Армор.

– Нет, всего лишь спрашиваю, не знаете ли вы случаем место, где к моему дару отнесутся более благосклонно?

Армор стоял спиной к жене, поэтому ничего не заметил, зато Сказитель прекрасно видел, как пальцами правой руки она сотворила знак спокойствия, а левой рукой коснулась запястья мужа. Заклятие было сотворено с идеальной чистотой, видимо, она не в первый раз прибегает к нему. Армор чуть расслабился и немного отступил, пропуская жену.

– Друг мой, – сказала она, сделав небольшой шаг вперед, – если ты пойдешь по дороге, огибающей вон тот холм, и проследуешь по ней до конца, перейдешь через два ручья, через которые перекинуты мостки, то в конце концов доберешься до дома Элвина Мельника. Я уверена, он с радостью примет тебя.

– Ха, – презрительно фыркнул Армор.

– Благодарю вас, – поклонился Сказитель. – Но почему вы так решили?

– Вы можете оставаться у него в семье, сколько пожелаете. Вас никто не выгонит, пока вы горите желанием помочь.

– Это желание живет во мне всегда, миледи, – сказал Сказитель.

– Всегда ли? – усомнился Армор. – Не может человек всегда гореть желанием помочь. А я думал, ты говоришь только правду.

– Я говорю то, во что верю. А правда ли это, судить не мне.

– Тогда почему ты величаешь меня «сэром», хотя я не рыцарского звания, а ее – «миледи», тогда как она по происхождению ничем не отличается от меня?

– Просто я не верю в королевские посвящения в рыцари. Король с охотой дарует титул любому, кто окажет ему ценную услугу, и не важно, рыцарь этот человек в душе или нет. А с королевскими любовницами обращаются как со знатными дамами за те успехи, что они продемонстрировали на царском ложе. Именно так используют эти слова роялисты: ложь на лжи. Но ваша жена, сэр, вела себя как настоящая леди, проявив милосердие и радушие. А вы, сэр, были истинным рыцарем, смело защитив свои владения от опасностей, которых больше всего боитесь.

Армор громко расхохотался:

– Да твои речи настолько сладки, что после нашего разговора тебе, наверное, придется по меньшей мере час соль жевать, чтобы избавиться от привкуса сахара во рту.

– Это мой дар, – промолвил Сказитель. – Однако я могу и по-другому заговорить, уже не так сладко, когда наступит должное время. Доброго дня вам, вашей жене, детям и этому благочестивому дому.

Сказитель неторопливо побрел по лужайке. Коровы не обращали на него никакого внимания, поскольку на нем и в самом деле был оберег, но этот знак Армор никогда бы не разглядел. Решив немного прогреть мозги и поискать в голове умных мыслей, Сказитель некоторое время посидел на солнышке. Правда, это ничего не дало. После полудня умные мысли не лезут в голову. Как гласило присловие: «Думай утром, действуй днем, вечером ешь и ночью спи». Солнце высоко в небе – слишком поздно для раздумий. И несколько рановато для трапезы.