– Очень повезло, – сказал мальчик. – Я вдруг почувствовал, что камень готов треснуть прямо по этим линиям. Он рад был отделиться таким образом, и делать ничего не пришлось.
Сказитель протянул руку и тихонько провел пальцем по линии нарезки. Что-то защипало. Он сунул палец в рот, пососал и почувствовал на языке вкус крови.
– Камень бывает ужасно острым, да? – полюбопытствовал Мера.
Его голос звучал вполне обыденно, словно подобное случается каждый Божий день. Но Сказитель уловил восхищение, скользнувшее в его глазах.
– Отличная работа, – сказал Кальм.
– Лучше не видел, – согласился Дэвид.
Лошади снова натянули веревки, и камень медленно лег на дровни нарезкой вверх.
– Окажешь мне одну услугу, Сказитель? – подошел к старику Миллер.
– Все, что в моих силах.
– Забирай Элвина и поезжай домой. Он отлично справился со своей частью работы.
– Папа, нет! – закричал Элвин, подбежав к отцу. – Теперь я точно никуда не поеду.
– Мне не нужно, чтобы под ногами болталась всякая мелюзга, пока мы будем тащить этот камень, – ответил отец.
– Но я должен присмотреть за ним. Вдруг он треснет или еще что случится, пап?
Старшие сыновья молча смотрели на отца, ожидая его решения. Сказитель попытался представить, о чем они сейчас думают. Они уже не маленькие, поэтому вряд ли завидуют той особой любви, с которой отец относится к своему седьмому сыну. Они, наверное, не меньше его хотят, чтобы мальчик вернулся живым и здоровым. Однако не менее важно, чтобы жернов прибыл целым и невредимым и мельница наконец заработала. В том, что Элвин способен помочь сохранить камень, сомневаться не приходилось.
– Поедете с нами до заката, – наконец решил Миллер. – А там уже и до дома будет недалеко, так что вы со Сказителем сможете провести ночь в уютных кроватях.
– Я – за, – согласился Сказитель.
Элвин-младший не испытывал особого восторга от решения отца, но ничего в ответ не возразил.
В путь они двинулись незадолго до полудня. Двух лошадей запрягли в жернов спереди, и двух – сзади, чтобы тормозить. Камень величественно возлежал на деревянных дровнях, а сами дровни – на семи или восьми шестах. Дровни двигались вперед, перекатываясь по шестам. Всякий раз, когда один из кольев выскакивал сзади, кто-нибудь из юношей выхватывал его из-под веревок, которыми были привязаны лошади, бежал вперед и снова подкладывал под дровни. Это означало, что на каждую милю пути камня приходилось пробегать по пять миль.
Сказитель попытался было помочь, но Дэвид, Кальм и Мера ничего и слышать не захотели. Кончилось все тем, что его поставили надзирать за двумя задними лошадьми, на спине одной из которых гордо восседал Элвин. Миллер вел вперед первую пару лошадей, периодически оглядываясь, чтобы посмотреть, не быстро ли он тащит и успевают ли сыновья.
Час за часом они шли вперед. Миллер предложил остановиться и передохнуть, но юноши, казалось, не устали, да и колья, что подкладывали под дровни, к огромному изумлению Сказителя, еще держались. Ни один не расщепился о случайный булыжник на дороге или под весом жернова. Шесты слегка обтрепались да ободрались – и больше ничего.
Когда солнце зависло в двух пальцах от западного горизонта, полуутонув в пурпурных облаках, Сказитель вдруг узнал открывшийся перед ними луг. Весь путь они проделали за один день.
– Иногда мне кажется, что у меня самые сильные братья на свете, – пробормотал Элвин.
«Не сомневаюсь, – согласился молча Сказитель. – Ты способен голыми руками отколоть от скалы огромный камень, якобы „следуя“ тоненьким жилкам в граните; неудивительно, что в твоих братьях находится ровно столько силы, сколько ты в них видишь». В который раз Сказитель попытался проникнуть в природу скрытых сил. Наверняка ими управляют какие-то естественные законы – и старик Бен думал точно так же. И вот перед ним стоит мальчик, который простой верой и желанием может резать камень, как масло, и вселять силу в братьев. Существовала теория, что скрытая сила связана с какой-то определенной стихией, но какая стихия способна сотворить то, что сделал сегодня Элвин? Земля? Воздух? Огонь? Уж всяко не вода, ибо Сказитель знал, что рассказанное Миллером – правда. Тогда почему, стоит Элвину-младшему пожелать, и земля склоняется перед его волей, в то время как остальные целую жизнь тратят, а даже жалкого ветерка создать не могут?
Чтобы закатить жернов в мельницу, потребовалось бы зажечь лампы.
– Ничего, полежит ночку на улице, – пробурчал Миллер.
Сказитель подумал о страхах, которые терзали сейчас мельника. Если он оставит жернов рядом с мельницей, то камень непременно скатится утром со склона и раздавит некоего мальчика, когда тот невинно понесет воду в дом. А поскольку жернов каким-то чудом спустили с каменоломен за один день, было бы глупо не положить его туда, где он и должен лежать, – на землю и щебень внутри мельницы.
Они втащили камень внутрь, после чего запрягли лошадей так, как запрягали, когда укладывали камень на дровни. Снова лошади будут придерживать его, постепенно опуская на основание.
Но пока камень покоился на горке земли рядом с кругом щебня, Мера и Кальм просовывали под него шесты, чтобы приподнять и перетащить его на место. Жернов тихонько покачивался из стороны в сторону. Дэвид держал лошадей, чтобы те не потянули слишком сильно и не перевернули камень, уложив его нарезкой в обыкновенную грязь.
Сказитель стоял неподалеку, наблюдая, как Миллер руководит сыновьями ненужными «Сейчас осторожней» и «Теперь потихоньку». С тех пор как они втянули камень внутрь мельницы, Сказитель старался придерживать Элвина рядом. Одна из лошадей отчего-то вдруг заволновалась.
– Кальм, помоги брату управиться с лошадьми! – приказал Миллер. И сам сделал шаг к упряжке.
В эту секунду Сказитель осознал, что Элвин куда-то подевался. Мальчик тащил метлу, быстро приближаясь к жернову. Может быть, он заметил горку камней в основании и решил разровнять ее. Лошади шарахнулись назад; веревки ослабли. Увидев, что Элвин скрылся за камнем, Сказитель понял: теперь, когда веревки не натянуты, ничто не удержит жернов, если тот вдруг решит перевернуться.
В мире, где действуют физические законы, он никогда бы не перевернулся. Но за сегодняшний день Сказитель успел убедиться, что в этом мире не действуют никакие законы. У Элвина-младшего был могучий невидимый враг, который ни за что не упустит такой удобной возможности.
Сказитель рванулся вперед. И, поравнявшись с камнем, почувствовал, как твердая земля под его ногами чуть-чуть просела. Ненамного, всего на несколько дюймов, но этого вполне хватило, чтобы нижний край камня подался вперед, а верхняя часть разом переместилась фута на два – это произошло так быстро, что падение было не остановить. Жернов должен был упасть прямо на основание, похоронив под собой Элвина-младшего, растерев его в пыль, как зерно.
С громким криком Сказитель ухватил Элвина за руку и рванул мальчишку назад, вытаскивая из-под камня. Только тогда Элвин заметил громаду, падающую на него. Сказителю достало силы, чтобы протащить мальчика несколько футов – и все же этого оказалось мало. Ноги Элвина по-прежнему лежали в надвигающейся тени жернова. Теперь камень падал быстрее, куда быстрее, и Сказитель не успевал ничего сделать. Он мог лишь смотреть, как огромный вес перемалывает ноги Элвина. Он знал: остаться без ног равносильно смерти, правда, конец наступает несколько позднее. Он ошибся и не успел.
Вдруг на его глазах по неотвратимо падающему камню пробежала глубокая трещина, а меньше чем через мгновение жернов начал трескаться пополам. Вместо целого камня падали две половинки, и каждая двигалась по плавной дуге, так что обломки должны были опуститься на землю по обе стороны от ног Элвина, не коснувшись его.
Но одновременно с тем, как сквозь твердь жернова пробился лучик света от лампы, Элвин отчаянно закричал:
– Нет!
Всем остальным могло показаться, что мальчик кричит, испугавшись камня, который нес несомненную смерть. Но Сказитель, который лежал на земле рядом с Элвином и ясно видел лампу, ослепительно сияющую сквозь трещину в жернове, воспринял этот крик несколько иначе. Позабыв о нависшей опасности, как это свойственно детям, Элвин кричал, протестуя против того, чтобы жернов разламывался. Он столько трудился над камнем, столько сил ушло, чтобы привезти его сюда, – Элвин не мог вынести, что жернов вот-вот превратится в ненужные осколки.
