Келес очнулся с головной болью; царапины на лбу горели огнём. Он не помнил, что ему снилось; ощущение неведомого ужаса странным образом перемежалось со спокойным удовлетворением. Все это имело какое-то отношение к его сестре, но Келес не мог собрать из разрозненных обрывков целую картину. Боль прогнала мысли, и он снова чуть не провалился в забытьё, но сумел усилием воли остаться в сознании.

Открыв глаза, Келес некоторое время не мог вспомнить, где он находился. Лампы Боросана освещали лишь небольшую часть огромного зала. В свете одного из фонарей Келес увидел Кираса и Моравена; казалось, они спокойно спали. Возле воинов неподвижно стоял на страже танатон. Вирук спал сидя, прислонившись к стене.

Тайрисса улыбнулась Келесу.

— Он сказал, что ты сейчас проснёшься.

— Он? — Келес попытался сесть прямо, но слабость заставила его снова опустить голову. Он понял, что лежит поверх одной из гробниц, и его передёрнуло.

Тайрисса указала на Сота, присевшего на корточки рядом с Боросаном.

— Его имя Урардса.

Келес кивнул.

— Я долго был без сознания?

— Почти всю ночь. Ты спокойно спал. Боросан тоже. Шторм кончился, но Кирас очень плох. Моравен по-прежнему не приходит в себя. И Рекарафи сказал, что ему необходимо отдохнуть.

— А ты? Ты поспала хоть немного?

Она покачала головой.

— Со мной все в полном порядке.

Келес дотронулся до швов на лбу.

— Твоя работа?

Тайрисса кивнула.

— Останется шрам — в пару к тем, что на спине.

— Спасибо, Тайрисса.

Глун поднялся на ноги, предоставив Боросану возиться с джианриготами.

— Сознание возвращается к тебе.

— Да. — Келес с трудом приподнялся на локтях. — Спасибо за то, что спас нас.

— Почему ты решил, что это я вас спас? — Бледнокожее существо склонило голову набок.

— Сигнальный свет перед началом шторма. Ты указал нам дорогу к этому святилищу.

Урардса развёл руки в стороны и повернулся на пятках, чтобы Келес мог получше разглядеть его тело и набедренную повязку, превратившуюся в грязные лохмотья.

— Ты видишь на мне что-то блестящее?

— Нет, не вижу. — Келес потянулся, чтобы почесать лоб, но Тайрисса перехватила его руку. — Ты отрицаешь, что подал нам знак?

— А у тебя есть подтверждения тому, что это был я?

— Нет. — Картограф опустил руку. — Ты собираешься и дальше отвечать вопросами на мои вопросы?

— А ты собираешься и дальше задавать вопросы, которые не подразумевают ответов?

Келес взглянул на Тайриссу.

— Ты долго это терпела, прежде чем решила, что пора бы разбудить меня?

Она улыбнулась.

— А ты как думаешь?

Келос застонал, и Керу рассмеялась. Он перевёл взгляд на Сота.

— Как ты здесь оказался?

— Меня похоронили вместе с остальными. — Он взобрался на надгробие и присел на корточки рядом с Келесом. Подняв руку, он указал наверх, на одну из ниш в стене. — Я лежал вон там.

Келесу в голову немедленно пришла целая дюжина вопросов, но он решил хорошенько подумать, прежде чем что-либо спрашивать. Если Сота похоронили в этом мавзолее, его определённо посчитали мёртвым. Могилы снаружи относились ко времени Императрицы Кирсы. Значит, разумно предположить, что Урардса вместе с прочими отправился в Пустоши, когда ещё существовала Империя. Если он не покидал усыпальницу с тех пор, значит, находится здесь уже больше семи сотен лет.

— Тебя приняли за мёртвого и похоронили. Кто это сделал?

Урардса пожал узкими плечами.

— Я над этим не задумывался. Сейчас я Глун, но прежде находился на ступени, называемой Миркаль. Я был больше, чем теперь, — хотя и не настолько, как тогда, когда был Анбором. Будучи Анбором, я познакомился со многими великими воинами Империи; позже я стал Миркалем. Тем не менее, они позвали меня с собой. Я по-прежнему мог сражаться, хотя этого от меня никто не требовал.

— И все же. Тебя сочли мёртвым и похоронили вместе с этими воинами. Что произошло? Почему все они погибли?

Глун улыбнулся и сощурил четыре золотых глаза.

— Это звучит поразительно, Келес Антураси, но я не знаю. Я способен видеть будущее, но не прошлое. Мне неизвестны подробности. Однако я знаю, какие обстоятельства предшествовали моим похоронам. Я расскажу тебе обо всём, но прежде…

Урардса вытянул вперёд руку с толстыми пальцами и провёл ладонью над лицом Келеса, вокруг головы, над плечами, едва не касаясь его; он словно пытался поймать невидимое насекомое. Выражение его лица не менялось, но зрачки золотых глаз стремительно двигались, иногда одновременно в разных направлениях.

Наконец он опустил руку.

— Когда я увидел тебя, твоё будущее было туманным и неясным. Потом ты упал и ударился головой; ты должен был умереть. Но ты не умер. — Глун посмотрел наверх. — Возможно, дело в магии. Впрочем, неважно. Теперь я вижу в твоём будущем не одну, а несколько линий жизни.

— Ты видишь моё будущее?

Глун прикрыл глаза и покачал головой.

— Настоящее — словно жемчужина в ожерелье. Прошлое предопределяет будущие события, одна бусина тянет за собой следующие. Будущее большинства людей выглядит именно так; длина ожерелья соответствует оставшемуся им времени. Грядущее может быть разным — бесконечно разным, но возможности отдельных людей изменять собственное будущее ограничены. Ты оказался здесь, и каким-то образом перед тобой открылись новые возможности, — хотя, казалось, все уже было кончено. Тебя может ждать великое будущее — или совершенно обычное. В отличие от прочих, ты, возможно, проживёшь ещё долго.

Келес нахмурился, — настолько, насколько позволяли швы.

— Ты ошибался насчёт меня. Ты ошибаешься и насчёт них. Не забудь — ты собирался рассказать нам, как оказался в этом зале.

Глун улыбнулся — широко и искренне; так мог бы улыбнуться ребёнок.

— Тебе не хочется узнать собственное будущее?

Келес улыбнулся в ответ.

— Ты сам признал, что можешь ошибаться. Так зачем мне прислушиваться к твоим словам?

Глун снова открыл все свои глаза.

— Давненько мне не приходилось спорить с достойным собеседником. Мои погибшие товарищи и их призраки не слишком сообразительны. Хорошо. Вернёмся к моему рассказу. Попробую вспомнить. Не знаю, что вам рассказывали о войне с турасиндцами. В Дезейрионе, Долосане и Солете то и дело происходили стычки с варварами. Императрица собиралась оттеснить их войска как можно дальше на запад. Она надеялась, что в этом случае магия, которая, возможно, вырвется на волю во время главного сражения, не нанесёт ущерба Империи и её народу. То, что вы здесь, означает, что ей удалось предотвратить катастрофу.

Тайрисса кивнула.

— Времена Чёрного Льда было непросто пережить. Но мы справились. С тех пор прошло семь сотен лет.

Глун молча выслушал её и кивнул.

— Призраки говорят только о былом. Их не интересует ход времени. Императрица, — кстати, её могилы здесь нет, и её призрак ни разу не посещал меня, — хотела одержать полную и безоговорочную победу, чтобы Турасинд никогда больше не смог угрожать Империи. Она разделила своё войско; часть воинов осталась в Долосане. О них никто не знал. Согласно её плану, турасиндцы должны были устремиться вслед за ней по Пряному Пути; в это время из Долосана подоспела бы подмога и застала врагов врасплох. Варвары оказались бы между двумя огнями и были бы полностью разбиты.

Келес посмотрел на Тайриссу. Она кивнула.

— Я считаю, что этот план был вполне разумен.

— Верно, Мастер Антураси. Мы тоже согласились с императрицей. Все восхищались её умом. Ей посоветовали назначить Правителя Нелесквина предводителем тайного войска. Но она не учла того, что в жилах Нелесквина текла кровь императоров. Его не устраивало то, что Кирса занимала трон Империи. Для него и его семьи она была всего лишь любовницей Императора, убившей его и незаконно занявшей место. Они никогда бы не согласились признать, что он был всего лишь жалким, ни на что не способным трусом.