Это как нельзя лучше соответствовало ощущениям Лауры. Незнакомец, к которому она стремилась, — вот кем был для нее Дэниел…

Дэниел приподнялся на локтях и посмотрел ей в лицо.

— Можешь кричать, моя радость. Это старый дом, и здесь толстые стены, — прошептал он.

Наконец эта сладкая пытка закончилась. Но она все еще не отпускала его плечи — бессознательно притягивала Дэниела к себе.

Он повалился на нее всем своим весом, но она не ощущала тяжести. «Природа — лучший дизайнер», — неожиданно пришло ей в голову. Они так подходили друг другу, что образовали как бы одно существо. Ей нравилось чувствовать его вес, ощущать его теплое дыхание на своей шее. И когда же наконец Дэниел поднял голову и посмотрел на нее, Лауре показалось, что он прочел ее мысли.

Дэниел улыбнулся. Его светлые глаза казались темными в свете ночника.

— Мне не хочется покидать тебя, — прошептал он. — Но если тебе тяжело…

— Нет-нет, — поспешно ответила Лаура. Его пальцы гладили ее лицо; он по-прежнему лежал на ней. Лауре хотелось стонать от удовольствия. За окнами же по-прежнему бушевала гроза. Или та гроза кончилась? Может, это уже следующая?

— Как хорошо. — Дэниел нежно поцеловал ее в мягкие податливые губы. — Может бить, я смогу удерживать тебя так всю ночь?

— Но я не могу остаться, — проговорила Лаура с сожалением в голосе.

Он снова поцеловал ее, и она тихонько застонала.

— Но ты еще здесь. — Его голос дрогнул. Лаура хотела напомнить ему, что у него с утра дела и что завтра днем им придется изображать людей, которые благополучно проспали восемь часов. И что Эмили обязательно что-нибудь заподозрит. Но она промолчала. Он вновь принялся покрывать поцелуями ее лицо. Когда же эта пытка прекратилась, она уже не в силах была говорить.

Они спали, поняла Лаура, проснувшись от раскатов грома. Приподнявшись на локте, она взглянула на часы, стоящие на ночном столике. Половина четвертого. Лаура перевела взгляд на Дэниела. Она долго смотрела на него. Во сне он казался моложе, его черты как бы разгладились. Только сейчас она заметила, что у него длинные густые ресницы.

Он лежал на спине, обнимая ее одной рукой; пальцы другой его руки переплелись с пальцами правой руки Лауры. Ей стало любопытно: кто из них боится отпустить другого даже во сне? Ей пришлось признать, что это именно она. Разжав, пальцы, Лаура без труда высвободила руку.

«Я цепляюсь за него даже во сне. Надо положить этому конец», — решила она.

Лаура еще не собиралась уходить в свою комнату и не хотела его будить, но спать ей уже не хотелось, и она была слишком взволнована, чтобы спокойно лежать рядом. Ей о многом следовало подумать. Она решила встать с постели и дождаться пробуждения Дэниела.

Ей удалось выскользнуть из ослабевшего объ-ятия Дэниела, не разбудив его, и она опустилась на колени среди разбросанной по полу одежды. Лаура аккуратно поставила свои тапочки и его ботинки рядом с кроватью. Затем подняла его одежду и положила на стул у постели. Подержала в руках свою рубашку и халат, но в итоге повесила все это на ручку кресла и надела рубашку Дэниела.

Когда Лаура занималась в художественном колледже, они рисовали обнаженную натуру. И вообще, она не слишком стеснялась своей наготы, так что могла бы прекрасно обойтись в темной комнате Дэниела без всякой одежды. Но все же надела его рубашку, сама удивляясь этому.

«Интересно, почему в кино и в романах женщины всегда надевают мужские рубашки?» — подумала девушка.

Поскольку у нее никогда не было любовника в подлинном смысле этого слова, она не понимала подобных вещей. Лаура склонила голову набок, потерлась подбородком о воротник и почувствовала легкий мужской запах.

«Теперь, кажется, понимаю». — Она вздохнула.

Несколько минут Лаура стояла на коленях, вдыхая запах Дэниела. Ее глаза были полузакрыты, и она бы еще долго так простояла, если бы раскат грома не вернул ее к действительности. Почувствовав, что устала стоять на коленях, Лаура поднялась на ноги.

Она окинула взглядом комнату. Массивная тяжелая мебель красного дерева, пушистый темный ковер… Полки с книгами — в основном романы и толстые тома, посвященные менеджменту и финансам. И причудливые восточные статуэтки, наверное, из Гонконга.

Лаура рассматривала подобранные со вкусом картины на стенах, но ни одна из них не вызвала у нее особого интереса. Ни одна, кроме портрета, висевшего у окна. Джон Килбурн, отец Дэниела. Немного старше, чем его сын сейчас: на висках седина, тени под глазами гуще и морщины глубже.

Странно. Дэниел — подобие отца, а Мэдлин говорила, что Питер — это все, что у нее осталось от дорогого Джона. Может быть, Дэниел унаследовал внешность, а Питер характер отца?

Решив, что спросит об этом у кого-нибудь, Лаура подошла к окну, выходящему в сад. Спальня и ванная Дэниела находились в торце дома и имели окна на три стороны, но самый лучший вид открывался именно отсюда.

Лаура облокотилась о подоконник. Из спальни Дэниела был прекрасно виден лабиринт. Внизу горели фонарики, как, наверное, они горели каждую ночь. Это было фантастическое зрелище. Расплывавшиеся в тумане огни освещали извилистые дорожки, дождь смягчал все линии, и время от времени молнии подсвечивали всю картину.

Именно вспышка молнии привлекла ее внимание, но она не понимала почему. Потому что она заметила что-то в этот момент?

— Лаура?

Она повернула голову и затаила дыхание. Похоже, Дэниел тоже не смущался своей наготы. Он шел к ней, двигаясь с грацией дикой кошки, сильный, большой; узлы мышц перекатывались под кожей.

Лауре внезапно пришло в голову, что именно так должен мужчина подходить к женщине: обнаженный, при свете костра. Не успел Дэниел приблизиться, а дна уже почувствовала, что ее пульс участился, а дыхание стало неровным. Словно на нее действовала сила, ей неподвластная.

Да, это ты. Ты всегда был таким. И я всегда…

— Я подумал, что ты ушла, — сказал он, обнимая ее.

— Я должна идти, уже почти четыре.

У Лауры возникло чувство, казалось, еще немного — и она поняла бы что-то очень важное, может быть, самое главное в ее жизни. Но теперь это ушло.

Дэниел наклонился, поцеловал ее.

— Я должен отпустить тебя, — сказал он. — Ноя не хочу тебя отпускать. Останься еще ненадолго, прошу тебя.

Возможные возражения были мгновенно забыты. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она шепнула:

— Я останусь.

После этого Лаура снова оказалась в его постели. Когда же она взглянула на часы, было уже около пяти. Гроза, наверное, закончилась — воцарилась тишина.

Дэниел с легкой улыбкой, смягчавшей его «гранитные» черты, гладил ее по волосам.

— Уже очень поздно, — сказала она. — Или рано. Тебе ведь через несколько часов нужно быть в офисе?

— Около десяти.

Лаура кивнула и попыталась решить: стоит ли сейчас задавать вопрос, который не давал ей покоя? Ей не хотелось разрушать гармонию этих минут, но она опасалась, что у нее не скоро появится другая возможность узнать правду.

— Что, Лаура? Что-то не так?

— Не так? Ничего. Просто… — Она покачала головой, затем выпалила: — Ты обманул меня, когда сказал, что был в Шотландии?

— Нет, — ответил Дэниел. — Кто тебе говорил, что я там не был?

— Я спросила у Джози, — призналась Лаура. — Она сказала, что ты не был в Шотландии.

— В последние пять лет — нет, не был, — подтвердил Дэниел. — Это было до того, как Джози переехала в этот дом.

Он погладил ее по щеке.

— Почему ты мне не веришь, Лаура? Я бы хотел, чтобы ты научилась доверять мне.

— Я тоже хочу этого. Но ты… Ты ведь не всегда говоришь мне правду?

— Например? — Глаза его потемнели и стали чужими.

Лаура огорчилась. И решила, что впредь будет следить за собой. Ей не хотелось показывать, что ее оскорбляет его неискренность.

— Например, о зеркале.

Дэниел вздохнул.

— Лаура, послушай меня. Мне нечего сказать тебе о зеркале. Я не верю, что оно как-то связано с убийством Питера. Я знаю только одно: это старая вещь, которая хранилась на чердаке. Но она привела тебя сюда, и я очень рад этому. Вот и все.